ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта подборка стихотворений современных грузинских поэтов — выборка из только что вышедшей в издательстве ОГИ двуязычной Антологии новой грузинской поэзии (М.: ОГИ, 2014). Как сообщают составители, издание явилось итогом более чем десятилетнего сотрудничества современных грузинских и русских поэтов, основанного на взаимной любви и уважении друг к другу, невзирая на особенности политической конъюнктуры. О многом говорит и состав переводчиков, среди которых Максим Амелин, Анна Золотарёва, Ирина Ермакова, Виктор Куллэ, Алексей Цветков — известные российские поэты. «Однако любые усилия пропали бы втуне, — пишут составители, — если бы грузинские поэты не были сами по себе
такими яркими и разными. Одни придерживаются форм национального стиха, другие пошли за европейским верлибром; одним мила архаика, другие пишут на языке улицы; одних волнует социально-политическая проблематика, других привлекает лиризм в привычном понимании этого слова». Действительно, главное открытие антологии — уровень и разнообразие современной грузинской поэзии. Из 27 авторов антологии мы, благодаря разрешению издательства, выбрали для журнальной публикации произведения одиннадцати.
Дато Барбакадзе (р. 1966)
Родился в Тбилиси. Окончил профтехучилище по специальности «слесарь-сборщик» и факультет философии и психологии Тбилисского государственного университета, продолжил учебу в аспирантуре университета на кафедре социологии. В 1990-е преподавал историю философии и логику в высших учебных заведениях Тбилиси. Несколько лет жил как свободный писатель в Германии и Австрии, изучал философию и древнюю историю в Вестфальском Университете города Мюнстер. Основатель литературного видеожурнала «Журнал Дато Барбакадзе», журнала «Полилог» и журнала-газеты «±литература». Издал девять поэтических сборников, среди которых «Пособолезнуем осени» (1991), «Тоска по логике» (1993), «Кровельщик» (1995), «Песни, спетые на берегу озера» (2004), «ars poetica» (2010), два романа, сборники критических писем и эссе, сборники переводов: «Из немецкой поэзии XX века» (1992), «Образцы европейской и американской поэзии» (сборник первый, 1992, сборник второй, 1993, сборник третий, 2001). «Ханс Арп. Стихи» (1999), «Георг Тракль. Стихи» (1999), «Пауль Целан. Стихи» (2001), «Ганс Магнус Энценсбергер, Стихи» (2002), «Эрнст Майстер. Стихи» (2009). Книги и отдельные литературные тексты часто публикуются в европейских странах и США. Лауреат многих литературных премий и стипендии за пределами Грузии.
ВСТРЕЧА
(Из цикла «Табакинские настроения»)
И всё же, куда могли исчезнуть мои сомнения,
Где они во мне и какими путями управляют, куда направляют моё равнодушие,
Вызванное сознанием, что каждая принадлежность к женскому роду полна верности,
В тени горбатых ног которой от земли тянутся отроческие наши глаза,
Некогда невинно торжествующие, а теперь, на исходе всякой трезвости,
Жаждущие подведения итога и классификации? Но
Они живут в своих желаниях и опережают то, к чему сердцем стремятся.
Они сами с собой изменяют памяти, которая все ещё чужда им,
Всё ещё не может вместить в себя новую скорость их движения,
Новую, приметную комбинаторику условностей.
Где они пребывают во мне? Не солнечного света, жары остерегается её правда,
Нашедшая приют в тени моей мужской скорби,
И так стережёт расстояние между принудительностью игры и тем голосом,
Частота которого зависит от изменчивости все того же расстояния,
Которое, со своей стороны, вовсе не исключено, что управляется согласием
Между её игрой и её игру окружающим моим голосом,
Высота которого ежедневно расширяет границы игры,
Ежедневно отнимает силу у её беспомощности. Но
Осевшей на дно моей памяти, ей, моей возлюбленной,
Никогда не быть вечно обиженной этой вот буйволицей,
Которая смогла одарить независимостью себя, глазастую и ушастую,
Идущую дорогой, по которой,
Не может ходить ни одно полное цели существо. И именно тогда,
Когда мы объемлем возможность не быть совершенными и полными.
Или лишиться, постоянно чего-то лишаться —
Нам даётся возможность постичь
В себе автономию этой вот буйволицы, обиженно глазеющей в направлении
чего-то от нас же утаённого, её тягучее волнение, её оргазм, —
Среднеарифметический между нашим и её словом,
Существенный и крутящийся вокруг оси биологического времени,
Чему подчиняемся вопреки собственной же чести, также
Соблюдая правила, как против тысячи других условностей.
Так вот — любит, кем сейчас являюсь.
Перевод Кети Чухров
Андро Буачидзе (р. 1957)
Родился в Тбилиси. Автор книг стихов «Пригород» (1992), «Разговор во тьме» (1997), «Уличные фонари» (2004) и «Свет ночи» (2012), а также статей, эссе и бесед «Разрушение иллюзий» (2006), посвящённого как отечественным, так и зарубежным писателям XIX—XX вв. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе «Саба» (2005) и «ПЕН-марафон» (2005).
ТАК ЗАКОНЧИЛАСЬ ИГРА В КАРТЫ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ
Мальчик, иди домой,
Чего тебе здесь слоняться, в кварталах, набитых эхом,
Где торчат унылые сутенеры
И, засунув руки в карманы, насвистывают старые песни.
Мальчик, иди домой, очень тебя прошу,
Позавчера здесь убили человека и отшвырнули,
Словно вернули туда, откуда он в эту жизнь заявился.
Так закончилась игра в карты при лунном свете,
И краплёные листья карт разнёс ветер,
Как сожаление об убитом…
Мальчик, иди домой,
Если, конечно, есть у тебя дом,
А если — нет,
Если весь этот мир тебе — дом родной,
Тогда — что поделаешь,
Остановись на мосту, посмотри сверху на Мтквари,
Как переполнены воды костями блудных сынов,
Как медленно разворачивает, расстилает длинные волны
Река под мостом.
Что она предрекает тебе? Погребение? Счастье?
И об этом подумай.
Мальчик, иди домой,
Там тебя встретит всесильный дух нищеты
И беспомощность родителей.
Глянь на мир печальными их глазами
И увидишь на мостовой полночи — каменной, мёртвой,
Как шуршит твоя же подошва,
Как в зимней стуже или в безмолвном глухом ожидании лета
Прислушиваются — вот! он идёт,
Ночь вращается вокруг острия ножа, содрогается вывеска,
Меж деревьев дрожат витрины,
Кандалы ночи надеты на всё —
На гастрономы и парикмахерские.
Мальчик, иди…
Здесь уже закончен дневной спектакль, —
Из магазина выбралась крыса
И проскользнула за стекла мужского зала,
Прошмыгнула в огромных стогах волос,
Пронесла на мелких лапках толстое тело
И залезла в заднюю комнату,
Где наткнулась на охваченных похотью парикмахеров, юношу и девушку,
И узнала о странностях любви.
Иди, мальчик, домой, иди,
Ночь безжалостна, прохожие крестятся,
Воздух стоит стеной, на него доверчиво
Облокачиваются измученные за день,
Но машины не останавливаются здесь.
Куда мчатся в полночь машины?
— На свет.
Куда мчатся в полночь машины?
— Во тьму.
Куда мчатся в полночь машины
И чёрные, невидимые шофёры?
— В никуда.
Иди, мальчик, домой, иди,
И если нет у тебя ни дома,
Ни родителей, —
Чтобы ждать в полночь стука твоих шагов, —
Сторонись хотя бы этого предместья.
Перевод Ирины Ермаковой
* * *
Видишь, жизнь — это один сумеречный коридор.
Только тусклая лампочка еле тлеет, где вход,
Дверь одна и одна луна светит в одно окно.
Видишь, жизнь — это один сумеречный коридор.
Радость — миг, но и она оборотится бедой,
Ибо знай, что всегда — сладость и горечь — одно.
Всё, что есть — это один сумеречный коридор,
Лишь одна женщина, пуля, лишь один разговор,
Путь один, прочее только призрак того и сор.
Видишь, жизнь — это один сумеречный коридор —
Дверь одна и одна луна светит в одно окно.
Перевод Анны Золотарёвой
Эла Гочиашвили (р. 1959)
Родилась в Тбилиси. Окончила факультет журналистики Тбилисского государственного университета. Автор книг: «Добрый вечер» (1989), «Фрагменты анамнеза» (1996), «Мой день пятница» (2003), «Купорос»
(2005) и «Мама, дай мне сказать» (2010). Лауреат премии им. Ильи Чавчавадзе (2006).
СТРАСБУРГСКАЯ ЛУНА
Омару Турманаули
В материнской груди
Молоко иссякает в срок,
Установленный природой.
А Родине — предписано быть
Вечной кормилицей.
Почему же
Наша Родина-мать
Кровавым бинтом перетянула грудь
И стряхнула с подола нас,
Как хлебные крошки?
Мои братья и сестры,
Падая в чёрную бездну,
Горестно вопрошали —
За что их так рано отняли от груди?
Мы были беспомощнее котят.
В ладони зажат подорожник…
И уже не одна луна над нами…
Где твой цветок чертополоха, Турманаули?
Почему ты его не оставил в дверях,
Как обычно,
Когда приходил, —
Чтобы я поняла: ты стоял у порога
С цветком чертополоха в руке
И стучал,
Не веря, что меня нет дома…
А луна над нами уже не одна…
Но нас почему-то не двое.
Луна не подкрадется,
Не прорисует наши тени
На Воронцовском мосту,
Обмакнув свой луч в акварель Куры…
Две тени когда-то держались за руки,
А теперь вторая — пропала…
Эй, Страсбургская луна, —
А может, ты и не луна вовсе?
Видишь вот этого человека? —
Ты ему не луна!
Не луна, раз даже на пару строчек
Не вдохновила!
Эй, Страсбургская луна, —
Ты самозванка!
Его настоящая луна
Заглядывает то в пшавское село,
То в Тбилиси,
И обратно, в Пшави…
Ноги её по колено
Исцарапаны чертополохом.
Его настоящая луна
Скучает, и ждёт, и верит,
Что увидит его
Снова.
Перевод Сусанны Арменян
Бату Данелия (р. 1950)
Окончил Литературный институт им. Горького в Москве. Автор поэтических сборников: «Город под крыльями» (1982), «Спокойная улица» (1986), «Перегородка» (1987), «Зима одиночества» (1997), «Праздник луны» (2003), «Сумасшедшие звезды» (2006), «Восьмая нота» (2008) и «Mirabile vita» (2010). Переводчик стихов Г. Аполлинера, Р. Фроста, А. Блока, А. Ахматовой, Б. Пастернака, И. Бродского и других. Лауреат премии Союза писателей Грузии «За лучшее стихотворение года» и премии им. Важа Пшавела и премии «Саба» за лучшую поэтическую книгу года (2009). Кавалер Ордена Чести за вклад в развитие литературы.
MIRABILIS VITA
В темноте одиночества кат-потолок
Вспрыгнет на плечи, песнь баритоном выводит,
Стены зенки повылупят: «Чем занемог?
Что так мечется он, что по комнате бродит?»
А когда оголится пространство окна,
В отдаленье рояль сеет ноты сквозь сито.
Плач камней… Это — Моцарт. И, пьян без вина,
Я восторгами полнюсь — Mirabile vita.
Обезумеет море, одежды сорвёт,
Горы жаждут созвездия слопать, как гроздья,
Цепь небес Прометея-беднягу скуёт,
Так приди и утешь его, гость или гостья…
Лес опутан ветрами, как Лаокоон,
Отнят мяч у луны (финт Пеле знаменитый
В исполнении облака)… Всё — в унисон,
Я восторгами полнюсь — Mirabile vita.
Небо лезвием молнии вены взорвёт,
И надгробья всплывут, по лазури качаясь.
Я съезжаю с катушек — ведь мёртвый народ
Покидает гробы, в летунов превращаясь.
Прочь, зарницы! От ужаса треснула плоть!
Не сорвитесь, и скал не разбейте гранита!
Чиж-звезда на плече зачирикал.
Господь,
Я восторгами полнюсь — Mirabile vita.
А порою себя и могильной плитой
Представляю — и как волокут меня, воя;
То ли сам я тащусь… Хватит, время, постой!
Не жужжи, стать хочу я рассветной росою…
Слепоглухонемою медузою стать,
Чтоб червям не достаться, как жертва гамбита.
О, довольно гробам в поднебесье летать!
Я восторгами полнюсь — Mirabile vita.
Перевод Владимира Саришвили
Като Джавахишвили (р. 1979)
Родилась в Тбилиси. Автор четырёх сборников стихов: «От меня до тебя» (2008), «Налево» (2010), «Куколка» (2011), «Место-имение» (2012) и публицистических очерков. Стихи входили в различные альманахи и антологии. Лауреат литературных премий «Месхети» (2009), журнала «Наша письменность» (2010), поэтических конкурсов им. Гурама Рчеулишвили и «Выставка стихов» (2011). Член редакционной коллегии журнала «Арт-хомл». Ведёт рубрику в журнале «Литературная палитра».
СОЛДАТЫ
солдаты встают рано.
подтягивают голенища резиновых сапог.
щиплют себя за ладони.
садятся за расшатанные уродливые столы.
хлебают ожидание
из полных пустотой железных мисок.
это, конечно, не мороженое «крем-брюле»
и не рисовый плов с цукатами и изюмом.
там, за горизонтом, в далёком и придуманном городе
их женщины клюют рис…
и голодают.
наполняют тела падшими мечтами.
на улице, спокойно взявшись за руки, гуляют пары.
солдаты ложатся рано.
смыкают глаза и перекрывают ведущую к ним тропинку.
если ночь за день устала — словно медсестра в больнице,
ни души вокруг, ты, стоя, копишь медь в глазах. без звука.
после — порванные бусы у дверей на половицах.
бусы словно как патроны пересчитываешь. мука.
после ну конечно снова, т.е. как обычно. пьяный.
после ну конечно снова, т.е. необычно. тяжко.
после на бок еле-еле. широко как будто. тянет.
после, забиваясь в угол, спишь опять стена за ляжкой.
если вдруг сегодня больше не. не вышло. и за хлебом
очередь вдруг растянулась. ветер подпирает двери.
в каждом миге засыпанья — ощущенье: рядом не был.
каждый проблеск пробужденья я с тобой уже не сверю.
если вдруг плечом заденут — мне придётся сбиться с шага,
если женщину бесчестить будешь у врага, над бездной,
снова для воспоминаний места не найдётся слабых,
после… ничего. лишь двери. будто ничего. исчезнешь.
их женщины встают поздно.
пудрят измученные бессонницей лица.
и избегают смотреть на себя в зеркало.
покрывают красным лаком сломанные ногти
и кушают рис
маленькими посеребрёнными ложками.
кушают… и голодают.
наполняют тела падшими мечтами.
а во вражеском лагере солдаты опускают головы вниз.
это, конечно, не молчаливое ожидание
и не рисовый плов с цукатами и изюмом.
их женщины ложатся поздно.
Перевод Анны Григ
Ника Джорджанели (р. 1978)
Родился в Тбилиси. Окончил факультет западноевропейских языков и литературы в Тбилисском государственном университете. Закончил аспирантуру по романо-германской филологии, преподавал немецкий язык и литературу в немецкой школе. Преподавал грузинский язык в Московском государственном лингвистическом университете. Автор книг стихов «Раздражение от бархата» (2003), «Дыхание при удушье» (2008) и «Песни для лопнувших струн» (2010). Лауреат международной премии «Содружество дебютов» (2008).
НЕ РАЗ УСЛЫШАННОЕ
Я — тишина, и я слышу, как воют могилы,
призраков пенье над ними в тоске и печали.
Лодка во мне, про которую все позабыли,
бьется о берег, оставленная на причале.
Лебеди шеи во мне изгибают, а взоры,
скрытые веками, спят. Дни рождения, даты
смерти, мгновения славы и годы позора —
всё станет свитой моей, что гремело когда-то.
Всякая брань и все пули, что пущены были
и не сумели достигнуть назначенной цели,
всякая брань и все пули, что пущены были,
всё попадает в меня, пролетев мимо цели.
Вещи и пыль — их не делит пространство и время.
Вечно стремление пыли в сверхвещи вернуться.
Нежный зародыш и легкое хрупкое семя,
так же, как труп, мной во мраке сыром берегутся.
Я — эпилог ко всему, но свободный от шумной
слов оболочки пустой. Пусть меня избегают
все сослагаемые — я конечная сумма.
Птицы напрасно на казнь меня обрекают.
Люди же только со мной удивляются чуду.
Вечная память во мне сохраняется, даже
если меня соблюдали всего лишь минуту.
Лунная ночь дня слепящего может быть краше.
Я до создания музыки плоть обретала.
И хоть хранит меня лишь прошлогодняя муха,
музыка — это и есть тишина от начала
и до конца. Но уж в ней не раздастся ни звука.
Так для чего я, зачем я везде и повсюду?
Каждое слово во мне пропадает бесследно.
Только молитвы звучанье гасить я не буду,
даже когда говорится она незаметно.
О единенье устами меня и молитвы,
к Богу взывающими! И я плачу от счастья,
слыша, когда человек тишиною залитый,
Господа славя, меня восхваляет отчасти.
Только молитвенный голос меня не порочит.
Тщетен тревожный набат, что гремит всенародно.
Имя моё — тишина. Тишина вашей ночи.
Вы ж называйте себя, как вам будет угодно.
Перевод Анны Золотарёвой
СТАНСЫ
I
Мозг мой разлука гложет:
справиться — не способен;
вечности день, что прожит
мной без тебя, подобен.
Выпь голосит средь нощи
воплем о том гортанным.
Мне ж обернуться проще
каменным истуканом.
II
Я не терял рассудка.
Жаль его непотерю.
Страсть ожививший, чутко
вслушиваюсь и верю
той тебе, что как совесть
вечно казнит, коль плохо
мной творимое, то есть
стук о стенку гороха.
III
Отдалённая, лучше
мой раскрываешь дар ты, —
сам себя, как заблудший,
я при помощи карты
одиночества к цели
вывожу. К стихоплёту
проявляешь ужели
сквозь пространство заботу?
IV
В предстоящем зерцале,
праведном и глубоком,
жрицей ты через дали
зришь всевидящим оком,
где я, силён ли, слаб ли,
мучишь, коришь как хочешь,
скоро меня по капле
каменного источишь.
V
Я коробок размокший
спичек в осенней луже
вспомнив, пою. Потёкшей
вниз по щеке, снаружи
мертвенной, той подобно
счастье одной слезинке.
Ведомо нам подробно,
наизусть, без запинки.
VI
Что поделать, я — тот, с кем
тяготишься союзом
и духовным, и плотским
ты, как ненужным грузом.
Ни меж собой мы сами,
ни с отчизной — не родня,
разве став мертвецами,
в зазеркальном «сегодня».
VII
Времена не похожи
друг на друга нимало.
Хладнокровней, до дрожи,
прежних — то, что настало:
шум его беспрестанен;
жаром страсти объятый,
я амуровой ранен
не стрелой, а гранатой.
VIII
В мыслях твоё настолько
мной изласкано тело,
что от удара тока
кто другой, оголтело
тронув тебя, отпрянет,
но, себе разъярённо
боль причиняя, станет
ждать ответного стона.
IX
В лёд обратиться, в иней
жилам, суставам, коже,
ведь без тебя — с пустыней
хладной пространство схоже,
но лежать, снегопадом
тешась, как бы хотела
ныне с тобою рядом
каждая клетка тела.
X
Воздух порвать бы в клочья!
Нас представить в пределах
розных не мню точь-в-точь я
черными клавиш белых,
ангелов ли хохмящих.
Хлопьев ты кружишь ватой
в поле зренья, маячишь,
словно кадр двадцать пятый.
XI
Саваном плотным скрыты
у надежды, у счастья
и чело, и ланиты;
пульса ни у запястья
пальцами, ни губами
не прощупать на вые.
Рвёшь ты сердце, как знамя,
на лоскутья живые.
XII
Мрак. Пустынные виды.
Я по гиблому краю
не планеты — планиды
астронавтом ступаю;
но, зане не разъемлю
яви с вымыслом звенья,
некому ждать на землю
моего возвращенья.
Перевод Максима Амелина
ЛЮБИМАЯ ОБНАЖАЕТСЯ
Ты, обнажаясь, приносишь присутствие времени.
Жар возвращается пеплу истлевшей судьбы.
Пляшет аквариум, — рыбки беснуются резвые.
С карты доносится рокот морей голубых.
Меж этажами мечется лифт суетливо.
И алфавит следует тела извивам.
Ты, обнажаясь, сама, вероятно, не ведая,
приподнимаешь глаза мои на постамент.
Как ни печально, но им не увидеть, наверное,
мерзость изжитой, и подлость — сошедшей на нет.
Их достоянье лишь в том, что ни гневом, ни желчью
взор не туманился. Даже в момент пораженья.
Ты, обнажаясь, мудришь над электропроводкою:
в ней, вместо тока, струится горячая кровь,
сладко-солёная, алая, слишком проворная.
И не дано твой спадающий лёгкий покров
запечатлеть, словно арию, на киноленте.
Тот режиссер принадлежностью сделался смерти.
Ты обнажаешься. Книги в тяжёлых обложках
наперебой мне повествуют о прошлом,
силясь поведать сокрытые тайны несметные.
Но лишь в тебе, обнажённой, я вспомнить надеюсь
ту красоту, что провидел ещё до рождения,
только в тебе для меня вероятно бессмертие.
Ты обнажаешься, и капиллярными нитями
медленно переполняет меня изнутри
благоговенье пред Сущим, столь неизъяснимое,
что не сумею достойно возблагодарить.
Силюсь сказать. Непослушные губы немы,
чтобы коснуться бессмертья хотя бы на миг.
Ты обнажаешься — тихо, как храм осквернённый
после татар обживается Богом по новой.
Смолкло на улице яростных птиц голошение.
Даже машины бесшумны. Беззвучная местность
вся в ожидании. Чудо так сладостно медлит.
И тишина знаменует его предвкушение.
Лбом прижимаясь к стеклу, озорное светило
шанс подсмотреть за тобою не упустило.
День проясняет лицо своё. Все сожаления
дымкой туманной рассеялись, снегом истаяв.
Ты, обнажаясь, струишься инфантою в танце.
Нашей совместною комнатой стала вселенная.
Обнажена! Наполняются лёгкие вдохом.
Я ни о чем не прошу — лишь позволь мне подольше
денно и нощно с тобою по этому адресу
бодрствовать вместе. И благодарить, умирая.
Старый чердак обернулся обещанным раем —
тщетно подвал намекает на образы адские.
Перевод Виктора Куллэ
Шота Иаташвили (р. 1966)
Родился в Тбилиси. Автор поэтических сборников: «Крылья смерти» (1993), «Аномальная поэзия» (вместе с З. Ртвелиашвили и Г. Бундовани, 1993), «Жевательная резинка» (1994), «Лёгкое, очень лёгкое и не так уж лёгкое» (1997), «Цветы бензина» (2000), «Карандаш в небе» (2004), «Пока не поздно» (2006) и «Шрам» (2010), а также четырёх сборников рассказов, двух книг переводов и одного сборника рассказов. Переводчик современной американской и русской поэзии. Лауреат премии «Саба» за лучшую поэтическую книгу года (2007) и за лучший критический сборник года (2011), а также международной премии поэтического фестиваля «Киевские Лавры» (2009). Его произведения переведены на азербайджанский, албанский, английский, белорусский, болгарский, испанский, итальянский, латышский, немецкий, нидерландский, польский, португальский, румынский, словацкий, турецкий, украинский, французский и эстонский языки. Участник многих международных поэтических фестивалей, в том числе Orient-Occident в Румынии (2006), Est-Ouest (2006) и BIPVAL (2011) во Франции, Poetry International в Голландии (2007) и «Биеннале Поэтов» в Москве (2007, 2009). В 1998—2005 гг. работал главным редактором литературной газеты «Альтернатива», сейчас — главный редактор литературного журнала «Ахали саундже».
ЛИФТ
Душа в лифте моего тела
перемещается вверх-вниз.
Иногда застревает на этаже сердца,
иногда давит пальцем на верхнюю кнопку
и начинает движение к высшим этажам моего разума…
Но чаще всего спускается вниз,
к железам внутренней секреции,
выходит в подьезд мочеиспукательного канала
и на его стенах царапает
разные порнографические и срамные слова…
Перевод Бориса Херсонского
Котэ Кубанеишвили (р. 1951)
Родился в Тбилиси. Окончил физико-математический факультет Тбилисского государственного университета. Работал преподавателем математики в средних школах Тбилиси и деревни Череми, что в Кахетии (Восточная Грузия). Печатается с 1991 года. Автор пятнадцати книг стихов. Занимается переводами, из которых наиболее известны: «Сонеты Шекспира» (1995), «Немецкие народные баллады» (1996), «Серебряный век. Русская поэзия» (1999), перевод дадаистического цикла стихотворений К. Швиттерса «Анна Блюме» (2001) и «Восток есть Восток, Запад есть Запад» Р. Киплинга (2003). Готовится к печати книга переводов американской поэзии от У. Уитмена до Э. Паунда. Автор многих социальных слоганов. В настоящее время читает курс лекций «Американская поэзия XX века» в ТГУ.
ГРУЗИНСКИЙ КОФЕ
Грузинская женщина — признанный шахматный ас,
Грузинская рыба в речных обитает верховьях,
Грузинская лошадь — пускай низкоросла подчас,
Но пышет здоровьем.
Грузинская курица громче кудахчет на яйцах,
Корова грузинская лучше, хоть меньше доится,
Грузинский матёрый собак почему-то боится,
А кролик грузинский наряднее зайца.
Грузинский орёл в облаках сызмалолетства витает,
Грузинские львы зоопарки свои охраняют,
Грузинская кошка — родня уссурийской тигрице,
Грузинские свиньи вкусней хачапури и пиццы,
Бараны грузинские так же кудрявы, как овцы,
Грузинским дроздам лучше прочих под вечер поётся,
Грузинский шакал даже тявкает мастеровито,
Грузинский осел белошёрстен — и тем знаменит он.
Брони черепаха грузинская не покидает,
Грузинский соловушка для чужаков распевает,
Грузинский осел похваляется тура рогами,
Грузинские фильмы от нас независимы с вами.
Грузинского кофе не сыщешь — как ни был бы прыток,
Грузинский фасованный чай — ароматный напиток.
Перевод Владимира Саришвили
Давид Робакидзе (р. 1975)
Родился в селе Чкхари. Окончил литературный факультет и аспирантуру Тбилисского института культуры. Автор книг стихов «Что значит человек?» (2007) и «Однажды в зоопарке» (2008). Стихи переведены на английский, белорусский, литовский и украинский языки.
ЧТО ЗНАЧИТ ЧЕЛОВЕК?
Человек это:
Когда испечёшь из замешенного глиняного теста копилку в форме человека и на месте
ребра оставишь щель для мелочи.
Человек это:
Когда испечёшь из замешенного глиняного теста копилку в форме человека и поставишь
на базарный прилавок на продажу.
Человек это:
Когда испечёшь из замешенного глиняного теста копилку в форме человека и приделаешь
за спиной оглядывающихся детей, привязанных к движущимся родителям.
Человек это:
Когда испечёшь из замешенного глиняного теста копилку в форме человека. Которую до
конца дня не продашь и домой понесёшь её, незавёрнутую.
Человек это:
Когда испечёшь из замешенного глиняного теста копилку в форме человека и ребёнку
своему завещаешь, чтоб, пока мелочь горло не перекрыла, переломили бы её в хребте.
Человек это:
Когда испечёшь из замешенного глиняного теста копилку в форме человека и никогда
никому не сможешь объяснить, как ты это сделал.
Перевод Дмитрия Лоскутова
Майя Саришвили (р. 1968)
Родилась в Тбилиси. Окончила Педагогический институт им. Сулхан-Саба Орбелиани. Работала педагогом начальной школы. Печатается с 1990 года. Автор двух поэтических сборников: «Перекрытие яви» (2001) и «Микроскоп» (2007). Её четыре радиопьесы поставлены на общественном радио. Стихи переведены на азербайджанский, английский, арабский, китайский, немецкий, нидерландский, португальский, русский, французский, шведский и эстонский языки. Участник Poetry International (Роттердам, 2007), Poetry Parnassus (Лондон, 2012) и других международных фестивалей. Лауреат премии «Саба» за лучшую поэтическую книгу года (2008).
* * *
Слышишь тяжелое дыханье?
Это прислуга-ночь в моей комнате,
она уже так стара, что не в силах следить за порядком.
Даже привидения,
те, которых она взрастила с таким трудом,
смеются ей в лицо и нет с ними сладу.
Занавески не могут удержать
падающий из окон свет.
На его острых неоновых лучах
нанизан сон —
мерцающие вывески
обескровливают слова —
и мне жалко букв — этих безгласных пленниц
выстроенных, выставленных напоказ,
и вынужденных кричать до рассвета.
Черной ватой окутан стакан с молоком,
и всё что не бьётся,
даже телефонная книжка,
точно какая-то хрупкая вещь,
в чёрной вате.
Там, в нелепом алфавитном порядке,
вымышленные друзья
машут мне,
приветствуя,
рукой.
Перевод Анны Золотарёвой
МОЕМУ ОТЦУ
Я знаю, что заставляет тебя кричать во сне, —
змеи, вырастающие из подсвечников и
освещающие комнату своими языками.
И как тебя пугает гудящая темнота,
отравленная предательством света…
Я знаю, что каждую ночь ты намыливаешь сердце,
словно оно и есть твоё тело.
Знаю, как тяжело исчезают пятна
от пены твоего сердца.
Возможно, причина в том, что
мама каждую ночь прорастает сквозь смерть
розами в домашних тапочках,
которые ты надеваешь по утрам…
Пожалуйста, найди какой-нибудь звук моего
детства в доме.
Вероятно, он скрыт в коробке из-под конфет.
И если залает маленькая мармеладная собачка,
или другая похожая на неё живность,
вот тогда ты избавишься от проклятия…
Перевод Андрея Сен-Сенькова
Заза Тварадзе (1959-2007)
Окончил философско-филологический факультет Тбилисского государственного университета. Начал печататься только в 1990-е гг. При жизни выпустил две книги стихов «Тан-Цзы на холоде» (2003) и «Tyrannosaurus Rex» (2005), а также книгу рассказов «Скиталец» (1999) и повесть «Слова» (2006), которая вышла в серии «Лучшие грузинские повести всех времен». Посмертно вышла книга «Монтебулсу, или Необыкновенное приключение Элли» (2009), удостоенная, премии «Гала» как лучшая детская книга года, поэма «Весёлые призраки» (2011), сборник избранных стихотворений «Пилигрим» (2011) и полный вариант повести «Слова», работа над которой продолжалась после первого издания книги. Переводился на армянский, нидерландский, немецкий и французский языки.
СТАРЫЕ ДЕТИ
Я вышел на улицу, — жаром прижатых
лоточников-беженцев гомон слышней,
чем шелест листвы и чем щебет пернатых, —
и вижу я старых-престарых людей.
Эй, молодка!
Вижу я старых-престарых людей.
Поднялся на ветреный склон, — за спиною
с убожеством всем и с беспечностью всей
остался мой город, подверженный зною, —
и вижу я старых-престарых людей.
Эй, молодка!
Вижу я старых-престарых людей.
Пошёл мостовых по брусчатке, — что стая
сквозных в шевелюре древесной галчат,
вязь шрамов на грубой коре созерцая,
без умолку старые дети кричат.
Эй, молодка!
Дети со старыми лицами в ряд.
В жилище вступил, — процветали в том доме
мужчина и женщина прежде того, —
старик предо мной со старухой, и кроме
них больше не вижу уже никого.
Эй, молодка!
Старик со старухой, —
больше не вижу уже ничего.
Состарилось детство, лучи постарели,
состарился мир и всё сущее в нём, —
бредёт, вся дрожа и шатаясь, без цели
старуха по плитам, омытым дождём.
Эй, old woman!
Зачем на меня ты так смотришь большими
глазами поблёклыми, — я ничего не
должен тебе, не виновен ни в чём.
Твоё ли я помню роскошное тело,
твоих ли волос разливную волну? —
жила ты у моря и счастья хотела…
Я кровопролитную помню войну,
помню гиблый
шквал, оползень, землетрясение, помню
того старика, что подсчитывал мёртвых:
сколько в телегу их ляжет, в одну.
Со всем ты, старик, распростился, что было,
угрюм и потерян, со всем, что грядёт. —
Под ливнем, чья всеочистительна сила,
шагает по городу старый народ,
по улицам старый-престарый народ.
Эй, молодка!
Не видишь? — смотри, дух испустит вот-вот
старый народ.
Перевод Максима Амелина
Стихи о Грузии
Стихи о Грузии Мандельштам писал, вспоминая:
Мне Тифлис горбатый снится,
Сазандарий стон звенит…
— это написано в 1920 году, после первого пребывания в Грузии. Позднее, в 21-м и 30-м году мы были там вместе. А еще позже, в 37-м году, в Воронеже, Мандельштам, вспоминая Тифлис, думал, что и Тифлис его помнит:
Еще он помнит башмаков износ,
Моих подметок стертое величье,
А я — его…
Тогда же было написано еще одно стихотворение-воспоминание о Кавказе, о встреченной нами в Сухуме свадебной кавалькаде:
Пою, когда гортань сыра, душа суха…
В статье «Кое-что о грузинском искусстве» Осип Мандельштам писал, что в русской поэзии есть свой грузинский мотив. Стихами 1920-27 гг. грузинский мотив вошел в его собственную поэзию. Но Грузия была не только краем, о котором он вспоминал в своих стихах, но и чем-то гораздо большим — частью Кавказа, частью Причерноморья, землей Колхиды и легендарного Золотого Руна. Грузии Мандельштам был обязан не только встречами с приветливыми и гостеприимными талантливыми людьми, но и знакомством с гениальным эпосом Важа Пшавела — это знакомство оставило след в творчестве Мандельштама. Тифлис был местом, где О. М. написал важные, переломные вещи. «Умывался ночью на дворе…» написано в Тифлисе. В Тифлисе в 30-м году
Мандельштам не только общался с радушными хозяевами. Там возникла дружба с Егише Чаренцом, присутствовавшим при появлении стихов об Армении и почувствовавшим, что это — книга.
Для русских поэтов Грузия часто была землей изгнания, но изгнания приветливого, гостеприимного, а нередко и желанного. И Мандельштам находил в Грузии приют в годы своих скитаний. Помню, как Паоло Яшвили великолепным жестом приказал швейцару отвести нам комнату в тифлисском Доме искусств, и швейцар не посмел ослушаться: комната нам была отведена — грузинские поэты никогда бы не позволили своему русскому собрату остаться без крова. Недаром именно Тифлис вспоминался Мандельштаму в бесприютном Воронеже. Было там еще одно стихотворение — о том, как мы «Над Курою, в ущелье балконном шили платье у тихой портнихи…» — но это стихотворение утеряно, и, боюсь, безвозвратно.
Авторы Произведения Рецензии Поиск Магазин Вход для авторов О портале Стихи.ру Проза.ру
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
О Грузия — нам слезы вытирая,
ты — русской музы колыбель вторая.
О Грузии забыв неосторожно,
в России быть поэтом невозможно.
Евгений Евтушенко
*****
Земля грузин, ты так мала!
Не тыщеверстным протяженьем
могуча ты, — а притяженьем
и человека, и орла.
С любой фальшивой высоты,
с любого скакуна и клячи,
из неудачи, и удачи
меня притягиваешь ты.
Земля грузин, ты так сильна,
что мощью внутреннего гула
Галактиона из окна
к себе смертельно притянула.
Евгений Евтушенко
*****
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
Александр Пушкин
*****
Сны о Грузии — вот радость!
И под утро так чиста
виноградовая сладость,
осенившая уста.
Ни о чем я не жалею,
ничего я не хочу —
в золотом Свети-Цховели
ставлю бедную свечу.
малым камушкам во Мцхета
воздаю хвалу и честь.
Господи, пусть будет это
вечно так, как ныне есть.
Пусть всегда мне будут в новость
и колдуют надо мной
родины родной суровость,
нежность родины чужой.
Белла Ахмадулина
*****
Поднять тебя,
как чашу,
утром ранним,
Чтоб ярким солнцем
вспыхнули глаза
И распахнулись двери
всех марани,
Где сок лозы бушует,
как гроза!
Воспеть твой путь,
ведущий к гордой цели,
И славные свершенья,
и дела,
Чтоб хлынули
потоком «Ркацители»
Поэзии
высокие
слова!
Достичь с тобой
такого совершенства,
Чтоб о тебе,
как колокол,
греметь,
Чтоб не было бы
высшего блаженства —
Лишь для тебя
и жить,
и умереть!
Бурли и пой!
Греми своею славой!
Я без любви к тебе
давно б зачах,
Ей нет преград —
высокой,
величавой,
Она ликует —
в песнях
и стихах!
И пусть звенит вокруг
созревшей нивой,
И пусть летит
в далекие края
Песнь о тебе,
свободной и счастливой,
Моя любовь,
о Грузия моя!
Джансуг Чарквиани
*****
Раскрылся розовый бутон,
Прильнул к фиалке голубой,
И, легким ветром пробужден,
Склонился ландыш над травой.
Пел жаворонок в синеве,
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Пел детям песню из кустов:
«Цвети, о Грузия моя!
Пусть мир царит в родном краю!
А вы учебою, друзья,
Прославьте Родину свою!»
Сталин И.
*****
Будет праздник, Я клянусь Вам
станет светлым небосвод
потому, что не для грусти
создал Грузию Господь!
*****
Я знаю Грузию такую
И в сердце строго берегу —
Лавины громкие ликуют,
И туры скачут на снегу.
Гремят алмазные протоки,
А над зеленым миром всем
Ступени льдов висят, как строки
Застывших в воздухе поэм.
Ночлеги в башнях, ужин скромный
На этой царственной земде,
Я спал под сводом полутемным
И снов не видел веселей.
Тихонов Николай
*****
…мне сердце тихо замирает,
светла и радостна печаль,
когда душа воспоминает
сей благодатный, Божий край…
здесь виноград лозою дивной
в долинах и на склонах гор
рисует свой узор картинный…
и солнце золотит простор…
здесь красота старинных улиц
и строгих каменных церквей…
и сердце шепчет: сихварули —
с любовью Грузии моей.
*****
Я в Грузии. Я никого не знаю.
Чужая речь. Обычаи чужие.
Как будто жизнь моя загнулась с краю,
Как будто сплю — и вижу голубые
Холмы. Гуляет по двору сорока.
Когда б я знал, зачем, забыв гнездовье,
Ума искать, и ездить так далеко,
Как певчая говаривала Софья.
Ах, видишь ли, мне нравится балкончик,
Такой балкончик, длинный, деревянный.
Прости меня, что так ответ уклончив,
Как этот выступ улочки гортанной.
Не унывай. ведь то, что с нами было,
Не веселей того, что с нами будет.
Ах, видишь ли, мне нравятся перила,
А все хотят, чтоб здания и люди.
Само собой и здания и люди!
Но погибать я буду — за балкончик
Я ухвачусь — и выскочу из жути,
И вытру пыль, и скомкаю платочек.
Меня любовь держала — обвалилась.
Всех тянет вниз, так не сдавайся ты хоть,
Ах, Грузия, ты в этой жизни — милость,
Пристройка к ней, прибежище и прихоть!
Кушнер Александр
*****
Повсюду узнаю отчизны ветерок.
Не сразу отличу, но рано или поздно
На небесах собратьев, когда наступит срок,
Я начинаю находить родные звезды,
К товарищам по жизни испытываю любовь,
Гляжу на малышей — близки невыразимо.
Хожу я по земле, всем руки жать готов,
Хожу я по земле с улыбкою грузина
Друзья мои везде, а там — друзья друзей,
Все понимают речь грузинскую повсюду.
Мать друга называю матерью своей,
Любовью к ней я жить на свете буду.
И где бы ни был я, куда я ни пойду
Морозна ли земля или жарой палима.
Везде со мной отчизна, сияет на виду.
Она от вечных звезд неотделима.
Песнь братства потому мне наполняет грудь,
И в силах я воспеть красу чужого края,
Я говорю ему: «Благословенен будь!»
Чтобы и он расцвел, как Грузия родная.
Куда я ни пойду, в моей душе всегда —
Моя земля, и солнце,
И звезды слюдяные,
И если бы я Грузию так не любил, тогда
Как мог бы полюбить края иные!
Реваз Маргиани
Любимый грузинский стишок
Если вы прогуляетесь по улочкам и паркам Тбилиси, то буквально через пару минут встретите родителя, качающего своего ребенка на качелях или коленях и припевающего этот стих.
| აჩუ-აჩუ ცხენო
საით გაგაჭენო, |
Ачу-Ачу цхено саит гагачено, алазани дидиа шиг бебери кидиа, пури втхове ар мачама чеми цодва кидиа |
Стишок переводится следующим образом
Но, Но, лошадь.
Куда я тебя мчу
Алазани (название реки) большая (есть)
Внутри старик висит
Хлеба попросил(я) не накормил(он меня)
Мой грех висит
Про висящего в Алазани старика интересно. Если вы или кто-то из ваших грузинских друзей знает метафорический или другой смысл этого выражения — поделитесь в комментариях.
А вот и обещанное видео с чудесной грузинской девочкой. В нем стишок несколько раз повторяют(основную его часть), заодно и запомните
До новых встреч.
__________
Георгий Ефимов
Автор проекта по изучению грузинского языка
Для связи [email protected]
Только начали изучать грузинский язык? — «Грузинский алфавит за 10 дней»
Если уже освоили письмо и чтение? Вам нужен — «Грузинский язык за 3 месяца»
Если любите грузинские песни? Для вас есть курс — «Музыкальный грузинский»
Если вам понравился данный материал, нажмите на кнопку любимой соц. сети, чтобы о нем узнали другие люди. Спасибо!
