7. Флоренция (1516-1534)
«Утро», «Вечер», «День» и «Ночь» (1531-1534)
Гробница Медичи (1520-1534)
«Но что же сказать мне об Авроре — нагой женщине, способной изгнать уныние из любой души и выбить резец из рук самой Скульптуры: по ее движениям можно понять, как она, еще сонная, пытается подняться, сбросить с себя перину, ибо кажется, что, пробудившись, она увидела великого герцога уже смежившим свои очи; вот почему она с такой горечью и ворочается, печалясь в изначальной красе в знак своей великой печали. А что же смогу я сказать о Ночи, статуе не то что редкостной, но и единственной? Кто и когда, в каком веке видел когда-либо статуи древние или новые, созданные с подобным искусством? Перед нами не только спокойствие спящей, но и печаль и уныние того, кто потерял нечто почитаемое и великое. И веришь, что эта Ночь затмевает всех, когда-либо помышлявших в скульптуре и в рисунке, не говорю уже о том, чтобы его превзойти, но хотя бы с ним сравниться. В ее фигуре ощутимо то оцепенение, какое видишь в спящих» Вазари.
Общий замысел аллегории Микеланджеловской капеллы Медичи дополняют статуи, лежащие на покатых крышках саркофагов в мучительно-неудобных позах, как бы готовых соскользнуть с них фигуры-символы быстротекущего времени, говорящие о тягостном бремени жизни:
На саркофаге Лоренцо —
— «Утро» (1531 г.),
— «Вечер» (1531 г.),
на саркофаге Джулиано —
— «День»(1532-1534 г.),
— «Ночь» (1532-1534 г.).
Эти обнаженные мужские и женские фигуры идеальных пропорций и форм — олицетворение неумолимо текущего времени. Эти могучие тела, бессмертные символы человеческой скорби, одолевает тягостная истома, они словно отравлены. Медленное, неохотное пробуждение, тревожно-безрадостное бодрствование, засыпание, цепенящее члены, и сон – тяжелый, но все же приносящий забвение.
Вместе с фигурами Лоренцо и Джулиано они составляют правильные, заключающиеся в воображаемый треугольник, устойчивые композиции. Отсюда и прочность местонахождения каждой фигуры. Вместе с тем при всей рассчитанности построения каждая из фигур полна естественности и красоты. Но за героической красотой в аллегориях времен суток есть ощущение глубокого беспокойства и напряжения, скорби и тревоги, выраженных и в позах, и в лицах статуй.
Среди них особенно прекрасна «Ночь», в образе женщины, которая спит, опираясь локтем на согнутую ногу и поддерживая рукой низко опущенную голову, — самая пластически выразительная и прекрасная из четырех статуй. Чем-то неуловимым она напоминает охваченную смутными предчувствиями Еву из росписей Сикстинской капеллы. Мучительно тревожны ее сны — на это намекает трагическая маска под рукой «Ночи».
Когда был открыт доступ в капеллу, поэтами было сочинено около ста сонетов, посвященных этим четырем статуям. Наиболее известны строки Джованни Строцци, посвященные «Ночи»
Вот эта ночь, что так спокойно спит,
Перед тобою — Ангела созданье,
Она из камня, но в ней есть дыханье,
Лишь разбуди — она заговорит.
Микеланджело на этот мадригал ответил четверостишием, ставшим не менее знаменитым, чем сама статуя:
предыдущая / главная / следующая страница
Искусство Италии 16-го века
Скульптура Микеланджело Буонарроти «Вечер» также имеет и другое названия «Сумерки». Высота скульптуры 197 см, мрамор. В гробницах Джулиано и Лоренцо Микеланджело решительно отошел от сложившегося в 15 столетии традиционного типа надгробия с портретной статуей покойного, представленного лежащим на смертном одре в окружении рельефов и статуй, которые изображают богоматерь, святых и ангелов. Прежние несложные принципы сочетания в надгробиях различных статуй и рельефов сменились у Микеланджело глубокой эмоциональной взаимосвязью образов. Отвлеченная идея противопоставления жизни и смерти приобретает у него одновременно поэтическую реальность и глубокий философский смысл. Джулиано и Лоренцо Медичи представлены в глубоком раздумье; помещенные на их саркофагах статуи – «Утро», «Вечер», «День» и «Ночь», символы быстротекущего времени – представляют собой своего рода образную конкретизацию их размышлений. В статуях обоих герцогов Микеланджело отказался от всякого подобия портретного сходства, представив их в качестве идеальных героев. Усыпальница Медичи в этом смысле менее всего памятник двум малозначительным представителям рода Медичи – значение ее более широко.
Входящий в капеллу зритель сразу оказывается в окружении образов, полных тревоги и беспокойства. Сдавленные в узких нишах статуи Лоренцо и Джулиано, мучительно, почти конвульсивно изогнутые фигуры времен суток, соскальзывающие с закругленных крышек саркофагов и тем не менее удерживаемые на них неведомой силой, пульсирующая пластика стен, расчлененных сложной системой пилястр, ниш и глухих окон, устрашающая выразительность лика Дня, как бы еще не оформившегося из глыбы камня, и трагической маски – атрибута Ночи – на всем лежит печать острого диссонанса, не находящего выхода напряжения. Это общее впечатление усиливается при рассматривании отдельных статуй – ушедшего в свои думы Лоренцо, преисполненного силы, но утратившего решимость Джулиано и особенно аллегорических образов – запечатленного в муках пробуждения Утра, погружающегося в сон Вечера, преувеличенной и в то же время бесцельной Энергии Дня, тяжелого сна Ночи.
Концентрация воли, целеустремленная активность прежних героев Микеланджело ныне утрачены; физическая мощь образов капеллы Медичи тем сильнее оттеняет их духовный надлом. Только статуя мадонны – одна из вершин пластического гения Микеланджело, – помещенная в центре стены против алтаря и потому занимающая в капелле главенствующее положение, трактована в ином плане. По драматической выразительности, по богатству и многообразию сложных композиционных и пластических мотивов она не уступает другим статуям капеллы, однако ее особая привлекательность заключена в том, что глубокое душевное волнение мадонны не переходит в надлом, могучий лиризм этого образа не искажен диссонансами.
При создании скульптур капеллы Медичи Микеланджело выступил как гениальный мастер художественного синтеза. Им дано здесь не только архитектонически оправданное объединение элементов зодчества и скульптуры – Микеланджело приводит их к эмоциональному единству, основанному на активном взаимодействии архитектурных форм и пластических образов. При всей сложности и противоречивости многих контрастных мотивов капелла Медичи воспринимается как художественный организм, спаянный единым чувством, единой идеей. На восторженные стихи флорентийского поэта – Джованни Баттиста Строцци, посвященные статуе «Ночь», Микеланджело ответил от имени Ночи четверостишием, в котором он выразил свои чувства.
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
О, в этот век, преступный и постыдный,
Не жить, не чувствовать – удел завидный.
Прошу, молчи, не смей меня будить!
Так сам автор раскрывает смысл «Ночи» – образа широкого собирательного значения, за которым мы видим судьбу Италии, судьбу всей эпохи итальянского ренессанса.
«Утро», «Вечер», «День» и «Ночь» (1531-1534)
«Но что же сказать мне об Авроре – нагой женщине, способной изгнать уныние из любой души и выбить резец из рук самой Скульптуры: по ее движениям можно понять, как она, еще сонная, пытается подняться, сбросить с себя перину, ибо кажется, что, пробудившись, она увидела великого герцога уже смежившим свои очи; вот почему она с такой горечью и ворочается, печалясь в изначальной красе в знак своей великой печали. А что же смогу я сказать о Ночи, статуе не то что редкостной, но и единственной? Кто и когда, в каком веке видел когда-либо статуи древние или новые, созданные с подобным искусством? Перед нами не только спокойствие спящей, но и печаль и уныние того, кто потерял нечто почитаемое и великое. И веришь, что эта Ночь затмевает всех, когда-либо помышлявших в скульптуре и в рисунке, не говорю уже о том, чтобы его превзойти, но хотя бы с ним сравниться. В ее фигуре ощутимо то оцепенение, какое видишь в спящих» Вазари.
Общий замысел аллегории Микеланджеловской капеллы Медичи дополняют статуи, лежащие на покатых крышках саркофагов в мучительно-неудобных позах, как бы готовых соскользнуть с них фигуры-символы быстротекущего времени, говорящие о тягостном бремени жизни:
на саркофаге Джулиано –
– «День»(1532-1534 г.),
– «Ночь» (1532-1534 г.).
Эти обнаженные мужские и женские фигуры идеальных пропорций и форм — олицетворение неумолимо текущего времени. Эти могучие тела, бессмертные символы человеческой скорби, одолевает тягостная истома, они словно отравлены. Медленное, неохотное пробуждение, тревожно-безрадостное бодрствование, засыпание, цепенящее члены, и сон – тяжелый, но все же приносящий забвение.
Вместе с фигурами Лоренцо и Джулиано они составляют правильные, заключающиеся в воображаемый треугольник, устойчивые композиции. Отсюда и прочность местонахождения каждой фигуры. Вместе с тем при всей рассчитанности построения каждая из фигур полна естественности и красоты. Но за героической красотой в аллегориях времен суток есть ощущение глубокого беспокойства и напряжения, скорби и тревоги, выраженных и в позах, и в лицах статуй.
Среди них особенно прекрасна «Ночь», в образе женщины, которая спит, опираясь локтем на согнутую ногу и поддерживая рукой низко опущенную голову, – самая пластически выразительная и прекрасная из четырех статуй. Чем-то неуловимым она напоминает охваченную смутными предчувствиями Еву из росписей Сикстинской капеллы. Мучительно тревожны ее сны — на это намекает трагическая маска под рукой «Ночи».
Когда был открыт доступ в капеллу, поэтами было сочинено около ста сонетов, посвященных этим четырем статуям. Наиболее известны строки Джованни Строцци, посвященные «Ночи»
Вот эта ночь, что так спокойно спит,
Перед тобою – Ангела созданье,
Она из камня, но в ней есть дыханье,
Лишь разбуди – она заговорит.
Микеланджело на этот мадригал ответил четверостишием, ставшим не менее знаменитым, чем сама статуя:
Я помню в детстве, одним из любимейших моих занятий было разглядывание фотографий величайших шедевров живописи и скульптуры из книг «Памятники мирового искусства. Скульптурные творения Микеланджело уже тогда поразили меня своей натуралистичностью, ощущением живого и тёплого мрамора, красотой и гармонией композиций.
Я подолгу разглядывала детали гробницы Медичи, попутно знакомясь с историческими подробностями:
«В 1520 году Джулио Медичи – позднее папа Климент VII – поручил Микеланджело строительство новой усыпальницы семейства Медичи. Эта усыпальница. называемая Sagrestia Nuova, то есть Новая ризница, у нас известна как Капелла Медичи.
Капелла является одним из величайших шедевров Микеланджело и представляет замечательную гармонию скульптуры и архитектуры. Она выражает драму противопоставления вечного и тленного, что присуще человеку. Тема человека, стоящего перед вечностью, ярче всего проявляется в четырех аллегорических скульптурах «День», «Ночь», «Утро» и «Вечер». Они расположены на крышках двух саркофагов: «День» и «Ночь» – на саркофаге Джулиано. «Утро» и «Вечер» – на саркофаге Лоренцо, герцога Урбинского. «
Но не всегда то, что ты видишь, открывает для тебя то, что хотел сказать художник. Не всегда философия выраженная в камне бывает доступна обычному человеческому взгляду.
Сегодня, Паола Волкова снова откроет мне очередную тайну, на этот раз тайну гробницы Медичи!
День с Ночью, размышляя, молвят так:
Наш быстрый бег привел к кончине герцога Джулиано,
И справедливо, что он ныне мстит нам;
А месть его такая:
За то, что мы его лишили жизни,
Мертвец лишил нас света и, смеживши очи,
Сомкнул их нам, чтоб не блистали впредь над .
Что ж сделал бы он с нами, будь он жив?
На склоне лет, уж к смерти приближаясь,
Я поздно понял твой соблазн, о свет, –
Ты счастием манишь, какого нет,
И отдыхом, что умер, не рождаясь.
Стыдясь и ужасаясь
Того, чем прежде жил,
И с неба слыша зовы, –
Увы, я вновь прельщаюсь
Грехом, что был мне мил,
В ком смерть душе, а плоти – лишь оковы.
Вам говорит суровый
Мой опыт: в небо внидет только тот,
Кто, чуть родившись, тотчас вновь умрет.
(Микеланджело Буонаротти)
Войти
Микеланджело «Ночь»
Почти пятнадцать лет работал Микеланджело над усыпальницей герцога Джулиано Медичи, во Флоренции по заказу папы Климента VII, который был из рода Медичи.
Микеланджело не только увеличил масштаб гробниц, а также впервые использовал в них фигуры в натуральную величину.
Общий замысел аллегории дополняют фигуры «Утра», «Вечера», «Дня» и «Ночи».
1532-1534. Микеланджело Буонарроти. Церковь Сан Лоренцо, Флоренция.
Микеланджело написал стихотворение к скульптуре «Ночь» в 1546 году.
Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный и постыдный
Не жить, не чувствовать – удел завидный.
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
(1855)
Перевод Тютчева
Мастер блестяще разбирался в анатомии и физиологии человека.
Странная, левая грудь «Ночи» будоражила воображение не одного поколения искусствоведов.
Они склонялись к мысли, что это скульптурный дефект.
Микеланджело, однако, трудно обвинить в незнании анатомии или неумении ваять женское тело.
Не так давно «ошибкой» заинтересовался американский профессор-онколог Джеймс Старк, специалист Центра лечения онкологических заболеваний в Портсмайсе штата Вирджиния, и Джонатан Нельсон, искусствовед Нью-Йоркского университета.
Они заявили, что Микеланджело намерено изваял в образе «Ночи» женщину со смертельным недугом.
На скульптуре до мельчайших подробностей воспроизведены свидетельства поздней стадии рака груди.
Это и деформированный сосок, обширная выпуклость вокруг него, выпячивание с одной стороны груди, а на противоположной ее стороне кожа стянута.
Микеланджело изобразил тело натуры с доскональной точностью.
Джулиано Медичи был тяжело болен.
Поэтому «Ночь» со смертельной меткой на его надгробии появилась как символ смерти.
И Микеланджело сделал это вполне сознательно.
