Флор Васильев

В своих стихах Флор Васильев выразил культуру народа. Только вспомните: «Наши сосны высокие самые, Наши ягоды сладкие самые, Наши люди добрые самые — Это я говорю про свои края».

В его творчестве отразилось мироощущение сельского жителя, уехавшего из родной деревни в город, но не утратившего сыновней привязанности к дорогим, близким сердцу местам.

В лирических произведениях воспета деревня Бердыши и ее окрестности: соседняя деревня Дусыково, реки Моя, Лекма, Чепца и Чупчи (удмуртское название реки Чепца), ближний лес Шамардан, лога (широкие и длинные овраги с отлогими склонами) под названиями Межа, Межашур, Уклад и Шамашур. Введенные в поэтический язык, эти топонимы и микротопонимы сразу же стали объектами литературного краеведения Удмуртии.

«Флорка» — так раньше называли луговые цветы. В честь них и был назван наш земляк.

Флор Васильев увлекался спортом, играл на мандолине и скрипке. Он привлекал всех своей веселостью и простодушием. Счастьем для него были его семья, друзья. Он ценил близких, дорожил ими.

Его стихи впервые были опубликованы еще в студенчестве. Крутым поворотом в творчестве поэта стала смерть жены. Начиная с цикла «Тон сярысь» («Именем твоим»), философских произведений стало больше, а в любовной лирике зазвучала тема одиночества.

Больше узнать о поэте поможет выставка, подготовленная сотрудниками Ярского краеведческого музея. Первоначально он располагался в деревне Ворца. В 2004 году все экспонаты были переданы в Ярский историко-краеведческий музей. На базе этого материала была создана экспозиция «Дорога домой». В 2014 году к 80-летию поэта выставка пополнилась новым материалом.

В 2015 году Ижевская библиотека им. Азина была переименована в библиотеку-филиал им. Ф.Васильева.

Библиотека является Центром удмуртской культуры и краеведческой литературы.

Она располагается по адресу: г. Ижевск, ул. 50 лет Пионерии, 22 (цокольный этаж).

  • Флор Иванович Васильев родился 19 февраля 1934 года в деревне Бердыши Удмуртской АССР.

Окончил начальную школу деревни Бердыши в 1945 году и 7 классов средней школы села Укан.

В 1948 году был принят в Глазовское педучилище, после окончания которого работал учителем физкультуры, черчения и рисования в семилетней школе деревни яр с августа по сентябрь

1952 года. 1 октября был переведён на работу в редакцию глазовской газеты «Ленинский путь» как секретарь.

29 августа 1953 года он поступил в Глазовский педагогический институт, на факультет языка и литературы который окончил в 1958 году с отличием.

6 мая 1953 года Васильев был выбран секретарём Глазовского горкома ВЛКСМ, где работал до 2 декабря 1959 года.

Потом был переведён в редакцию газеты «Ленинсикий путь» как заместитель директора.

9 мая переведён в редакцию газеты «Комсомолец Удмуртии».

С 16 мая по 1 сентября 1962 года занимал должность заместителя редактора, по 1 июня — редактора газеты. Потом переведён на должность заместителя редактора газеты «Советская Удмуртия», где работал до 1 декабря 1968 года.

После многих просьб был переведён в Союз писателей Удмуртской АССР, где работал до 8 августа 1972 года на должности литературного консультанта, позже стал главой Союза.

С 9 августа был назначен редактором журнала «Молот». Погиб в июне 1978 года в автомобильной катастрофе в Ижевске.

  • Советский и удмуртский поэт-лирик, автор стихов на удмуртском, выпущено 7 сборников и на русском, выпущено 5 сборников. Печатался в журналах «Октябрь», «Юность», «Сельская молодежь», «Урал», «Наш современник», «Дружба народов», «Знамя», «Огонек», «Смена» и другие.
  • Цикл его стихов транслировался по Всесоюзному и местном радио.
  • Его стихи переведены на многие языки — болгарский, венгерский, украинский, латышский, татарский, чувашский, якутский, коми и другие.
  • Лауреат государственной премии Удмуртской АССР (посмертно), премии имени Комсомола Удмуртии, Член Союза писателей СССР с 1964 года.

Я здесь все сразу узнаю,
Здесь каждый встречный
мне знаком.
И я со всеми говорю
На языке своем.

Иду ли в лес, бегу ль к реке —
С листвой беседую, с волной,
И на удмуртском языке
Колосья шепчутся со мной.

Родник так чисто скажет:
«Пей!»
Коса приветствует:
«Живи!»
И по-удмуртски соловей
Поет мне о своей любви.

И в воздухе звенят слова,
Как удалые бубенцы.
И речь удмуртская жива
На берегу родной Чепцы.

(Пер. с удм. Э. Балашова)

Наши сосны
Высокие самые,
Наши ягоды
Сладкие самые,
Наши люди
Добрые самые.

Это я
Говорю
Про свои края.

Вы, конечно, вправе не верить,
Дескать, хвалит кулик свое болото,
Но подтвердит вся моя деревня,
Но подтвердит вся моя родня:

Наши сосны
Высокие самые,
Наши ягоды
Сладкие самые,
Наши люди
Добрые самые.

Такая уж родина у меня.

(Пер. с удм. В. Солоухина)

Биографическая справка

Флор Ива́нович Васи́льев (19 февраля 1934, Бердыши, Удмуртская АССР — 5 июня 1978, Ижевск) — советский удмурткий поэт-лирик. Лауреат государственной премии Удмуртской АССР (1978, посмертно), премии имени Комсомола Удмуртии (1967). Член Союза писателей СССР с 1964 года.

Биография

Флор Иванович родился 19 февраля 1934 года в деревне Бердыши Ярскогорайона Удмуртской АССР. Окончил начальную школу деревни Бердыши в 1945 году и 7 классов средней школы села Укан. В 1948 году был принят в Глазовское педучилище, после окончания которого работал учителем физкультуры, черчения и рисования в семилетней школе деревни Яр с августа по сентябрь 1952 года. 1 октября был переведён на работу в редакцию глазовской газеты «Ленинский путь» как секретарь. 29 августа 1953 года он поступил в Глазовский педагогический институт, на факультет языка и литературы который окончил в 1958 году с отличием.

6 мая 1953 года Васильев был выбран секретарём Глазовского горкома ВЛКСМ, где работал до 2 декабря 1959 года. Потом был переведён в редакцию газеты «Ленинсикий путь» как заместитель директора. 9 мая переведён в редакцию газеты «Комсомолец Удмуртии». С 16 мая по 1 сентября 1962 года занимал должность заместителя редактора, по 1 июня — редактора газеты. Потом переведён на должность заместителя редактора газеты «Советская Удмуртия», где работал до 1 декабря 1968 года.

После многих просьб был переведён в Союз писателей Удмуртской АССР, где работал до 8 августа 1972 года на должности литературного консультанта, позже стал главой Союза. С 9 августа был назначен редактором журнала «Молот».

Погиб в июне 1978 года в автомобильной катастрофе, которая произошла в Удмуртии на 7 километре Якшур-Бодьинского тракта.

Политическая деятельность

Флор Васильев был активным комсомольским работником. В 1948 вступил в ВЛКСМ, где был избран сначала группкомсоргом, затем членом комитета ВЛКСМ Глазовского педучилища. С 1955 по 1958 — студент Глазовского пединститута, избирается секретарем комитета ВЛКСМ. Сразу после окончания института избран вторым секретарем Глазовского горкома комсомола. В течение жизни Флор Васильев был на должностях депутата Глазовского горсовета, члена Глазовского горкома КПСС, а с 1955 — член пленума обкома ВЛКСМ.

Творческая деятельность

Флор Васильев — автор стихов на удмуртском (7 сборников) и русском (5 сборников) языках. Его стихи печатались в журналах «Октябрь», «Юность», «Сельская молодёжь», «Урал», «Наш современник», «Дружба народов», «Знамя», «Молодая гвардия», «Огонек», «Смена», «Нева», в газетах «Правда», «Удмуртская правда», «Комсомолец Удмуртии», «Советская Россия», «Литературная газета», транслировались по Всесоюзному и местному радио.

Многие стихи переведены на разные языки — болгарский, венгерский, украинский, латышский, татарский, чувашский, якутский, коми и другие.

На украинский язык стихи Васильева переводил поэт-диссидент из Сум Николай Данько. Была сохранена переписка между поэтами, которая находится на учёте Сумского областного государственного архива.

Награды

Васильев был награждён орденом «Знак Почета», медалью «За доблестный труд. В знак 100-летия со дня рождения В. И. Ленина», почетными грамотами Президиума Верховного Совета УАССР, знаком ЦК ВЛКСМ «За активную работу в комсомоле». В 1967 году Васильеву была вручена премия имени Комсомола Удмуртии за книгу «Тон Ярис». В 1978 году поэту посмертно была присуждена Государственная премия Удмуртской АССР за сборники стихов «Времена года» и «Куар Усен толезе»

Флор был сыном сельского учителя и родился в деревушке Бердыши (Ярский район), которую назвал затем своей «столицей». Окончив семь классов в селе Укан, в 1948 году поступил в Глазовское педучилище. Учёба в Глазове – новый этап в жизни Флора Васильева. Здесь он знакомится с новыми людьми, включается в общественную жизнь района, впервые пробует писать стихи. Здесь же он встретил свою первую жену Фаину Саламатову (умерла в 1964, родила сына), реально и символично соединяются две судьбы – Флор и Фаина (Флора и Фауна).

1960: Первый сборник. Более серьёзная литературная учёба началась в Глазовском пединституте (1953–1958). Глазов тогда становится одним из центров атомной прмышленности СССР. В институте Флор Васильев был старостой литературного кружка, руководимого поэтом и фольклористом Д.А.Яшиным. В 1959 году молодой Ф. Васильев становится заместителем редактора районной газеты «Ленинский путь». В 1960 году вышел его первый сборник стихов Сияют звёзды («Ворекъяло кизилиос»), основой которого является тема родины. В 1963 году молодой поэт вместе с семьёй переезжает в Ижевск, работает в редакции газеты «Комсомолец Удмуртии». В этом же году выходит второй сборник – К солнцу («Шунды доры»), здесь автор вниманию читателей представляет стихи, близкие к духу «эстрадной» лирики, привлекает его и космическая тема.

После 1964: Тихая лирика. Зимой 1964 года удмуртского поэта принимают в Союз писателей России. В этом же году из-за онкологической болезни умирает его жена. Эта трагедия стала переломной в жизни и творчестве поэта. С этого периода чувствам Флора Васильева стало присуще сдерживающее, разумное начало. Эмоция, многократно усиленная осознанием прошлого опыта народа, связанная с неиссякаемым благотворным источником – Природой, стала новаторским стержнем его эстетики и стала созвучной общероссийскому направлению, известному как «тихая лирика». Призыв обратиться за помощью к силам Природы, подсознательный страх перед непонятным – центральные философские темы лирики Флора Васильева последующих лет. «Я не люблю подстриженных деревьев», – пишет поэт, но за образом «подстриженных деревьев» одновременно поднимаются и социальные проблемы.

В 1966 году выходит сборник стихов О тебе («Тон сярысь»). В 1968 году он женится на двоюродной сестре Фаины – Эмилии (два сына). Сборник Снова о тебе («Нош ик тон сярысь»), вышедший в 1969 году, закрепил имя Флора Васильева как ведущего национального поэта Удмуртии. В отличие от других удмуртских поэтов, Ф. Васильеву крупно повезло с переводчиками (С. Щипачев, А. Жигулин, Э. Балашов и др.), так что имя поэта стало известно российскому читателю уже при его жизни. Эмоциональным тоном лирики Флора Васильева становится мысль «Всё будет хорошо» /Черашняя 2003: 5/, в которой сошлись трезвость знания и надежда, пушкинская «светлая грусть», понимание трагических диссонансов жизни и возможность их преодоления. Самыми популярными стали следующие строки поэта:

Хватает Волге широты и сини,

Но с Камою она ещё синей.

И для меня бы не было России

Без маленькой Удмуртии моей.

Начало 1970-х: Усиление этнического начала. Выход в 1971 году книги Пора любви («Гажан дыр») ознаменовал следующий, более зрелый этап в творчестве Флора Васильева. Этот период характеризуется сознательным возвратом к традиционным формам, но в то же время усиливается мифопоэтический контекст: «Я – язычник. И природа – это бог мой, инмаре». Но это не означает, что поэт был в оппозиции с официальной идеологией: он вел большую общественную работу, в 1975 году его избрали депутатом Верховного Совета Удмуртской АССР. Незадолго до этого на поэта был состряпан донос, где его обвиняли в «гердовщине», т.е. национализме и якобы сознательном игнорировании важных гражданско-социальных проблем. В 1976 году выходит сборник В месяц листопада («Куар усён толэзе»), в котором этническая тематика стала одной из самых привлекательных. Предметом поэтического осмысления становятся, например, такие факты из жизни древних удмуртов: для национального музыкального инструмента «крезь» годилось лишь дерево, пораженное молнией, северные удмурты хоронили старых женщин в их свадебном платье, охотники могли использовать песню как оружие для заманивания белок и др. Важное место в поэзии Ф. Васильева занимает образ родника, ставший знаком «малой родины» и человеческой судьбы. Особенность его стиха начала определяться через понятие «флорвасильевский» /Шкляев 1979: 207; Зеленина 2001: 45/.

В последних сборниках всё чаще стало звучать предчувствие приближения роковой черты. По воспоминаниям современников, Флор Иванович часто говорил, что долго не проживёт. Сборник Давай поговорим («Ойдо вераськом») стал последним сборником на удмуртском языке, подготовленным самим автором. Он пытается глубже понять то, что находится рядом с ним: людей, их традиции и культуру, каким образом опыт прошлого может обогатить душу советского человека.

В 1978 году сорокачетырёхлетний Флор Васильев погиб в автокатастрофе. Эта «случайная» смерть была объяснена сыном поэта С.Ф. Васильевым как вполне закономерная, истекающая из механизмов командно-административной системы советского государства /Васильев 1992: 312–319/.

Ценность культурного наследия

В 1960 г. вышел в свет первый поэтический сборник на удмуртском языке «Ворекъяло кизилиос» («Сияют звёзды»), в 1967 г. — первый сборник стихотворений в переводах на русский язык («Лирика»), в 1971 г. его стихотворения отдельной книгой «Черёмуха» впервые были изданы в Москве. При жизни поэта вышло семь поэтических сборников на удмуртском и пять на русском языке. В 1967 г. за книги «Тон сярысь» («О тебе») и «Лирика» Ф. Васильеву присуждена премия Комсомола Удмуртии, в 1978 г. за сборники «Времена жизни» и «Куар усён толэзе» («В месяц листопада») — Государственная премия Удмуртской АССР посмертно. Яркое литературное творчество и многогранная общественная деятельность Ф. Василева отмечены орденом «Знак Почёта».

Произведения Ф. Васильева в переводах на русский и другие языки публиковались во многих республиках СССР. Его стихотворения переведены на венгерский язык и опубликованы в Венгрии, в частности, в сборнике произведений писателей финно-угорских народов «Medveenek» («Медвежья песня», 1975).

Ф. Васильев сумел с непостижимым своеобразием передать эстетическое, нравственное самосознание своего народа и драматизм своего времени, соединив в лирических переживаниях любовь к матери, родной деревне, отчему краю и его культуре с болью и радостями всего мира. Его лирический герой, чутко улавливающий вечную борьбу добра и зла, всегда решительно выступает на стороне добра. Используя традиционные, глубоко органичные для удмуртской народной поэзии приёмы очеловечивания природы, поэт раскрывает взаимоотношения человека с окружающим миром с новых философско-нравственных позидий. Многообразными проявлениями человеческих переживаний богата его любовная лирика.

В поисках формы, адекватной содержанию, Ф. Васильев внёс немалый вклад в развитие стихотворной ритмики и рифмы. Начав с активного отрицания декларативно-риторических стихов, преобладавших в удмуртской поэзии до «хрущёвской оттепели», пройдя через увлечение аналитической поэзией с характерным для неё верлибром, поэт пришёл к сознательному следованию традициям народного творчества, нашёл оригинальный синтез фольклорного и современного стиха, отличающийся вдумчивостью и в то же время естестенностью интонации.

Многие ранние стихотворения Ф. Васильева положены на музыку.

Поэтическое творчество Флора Васильева такое же светлое, каким был и он сам. Оно находится в поле зрения современных исследователей национальной поэзии. Критики и раньше живо откликались на выход каждого его поэтического сборника – оригинального или переводного. Литературоведы единодушны в оценке его дарования: тончайший лирик, пронзительно- прозорливый философ, мудрый хранитель – в Слове, через Слово – самобытности, самоценности своего народа.

Его стихи не разовые, рыночные, его творчество – это вечная, высокая поэзия о родине и земле, о природе и тишине, о матери и добре, о любви и человеческой порядочности.

Только такая поэзия способна повышать духовную культуру, национальное достоинство и самосознание народа. Удмуртский народ по достоинству оценил творчество своего поэта.

Бывшая коллега по газете «Комсомолец Удмуртии» В. Быстрова вспоминает: «Флора Васильева я узнала еще до его работы в газете. Правда, заочно.

В конце 50-х годов в редакционной почте среди поступивших из Глазовского района писем зачастую оказывались стихи за подписью Ф. Васильева. Стихи отличались лиричностью, были пронизаны любовью к природе, родному краю, человечностью. И обычно они печатались в газете. А в мае 1962 г. в редакцию в качестве заместителя редактора, пришел подвижный, русоволосый мужчина. Это и был Флор Васильев. В сентябре он был назначен уже редактором и работал в этой должности дольше всех своих многочисленных предшественников и преемников. Он буквально с первых месяцев расположил к себе коллектив. Приходя на работу, он неизменно приветствовал сотрудников словами «Доброе утро» и, не заходя в кабинет, успевал расспросить об интересующем его вопросе и сам нередко делился новостями.

Его отличало необыкновенно доброжелательное, внимательное, ровное отношение ко всем сотрудникам. Приятно было слышать, как он просто, по-дружески, обращался к сотрудникам – «Дорогой мой», а его ребята уважительно называли «шефом».

А какой это был талантливый организатор! Помню, 45-летний юбилей нашей газеты пришелся на годы его работы. Сколько энергии, души, как и в любое другое дело, вложил он в это мероприятие! Он бывал порой тороплив, но все делал без лишней суеты, как надо. Флор Иванович умел заражать своим оптимизмом, энергией окружающих. Работать с ним было интересно.

Наверное, поэтому в коллективе царила удивительная атмосфера взаимопонимания, дружелюбия. Его глубоко уважали и наши, в то время многочисленные, внештатные авторы.

Флор Васильев — это гений удмуртской земли, его роль и место в жизни удмуртского народа поистине неизмеримы. Его стихи — это вечная, высокая поэзия о Родине и земле, природе и тишине, о матери и добре, о любви и порядочности. Его поэзия способна наращивать духовную культуру, национальное достоинство и самосознание народа.

Флор Васильев в своих стихах показывает нам себя. Обычные для людей ситуации в его произведениях так оживают, что душа празднует от красоты и точности поэта слова, от мудрости поэта.

Лирика Флора Васильева неразрывно связана с его родной деревней Бердыши, где на склонах больших и глубоких логов растет густой лес, медленно течет речка Моя. Тончайшие пейзажные зарисовки поэта озарены глубокой и нежной любовью к родному краю, чувством родной земли, отчего дома. Поэт олицетворяет природу, находя, очень живые, теплые и ласковые слова.

Большой искренней любовью, чувством кровного, сыновнего родства проникнуты строки о зеленой «маленькой Удмуртии» и родном народе. В своих стихах поэт воспевает родной народ — скромный, добрый, трудолюбивый.

Флор Васильев — это гений удмуртской земли, его роль и место в жизни удмуртского народа поистине неизмеримы. Его стихи — это вечная, высокая поэзия о Родине и земле, природе и тишине, о матери и добре, о любви и порядочности. Его поэзия способна наращивать духовную культуру, национальное достоинство и самосознание народа.

Связанные достопримечательности

На Центральной площади города Ижевска 10 июня 2005 года заложена звезда в честь поэта Флора Васильева.

ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО

Только так и судите народ — по поэту.

Только так и учите язык — по стихам…

Б.Слуцкий

Снова открываю сборник «Единственное». С фотографии смотрит Флор Васильев, улыбается мягкой, чуть смущенной улыбкой, словно говорит:

Все будет хорошо, все.

Пусть только время проходит,

Пусть только терпение вытерпит.

Все будет хорошо, все.

(перевод автора)

Оптимизм — без восклицаний; надежда — без крика.

Я вспоминаю, когда и как начинался известный поэт Флор Васильев… 1964, 1965 годы. Третий этаж Дома печати на улице Пастухова. Двери книжного издательства и «Комсомольца Удмуртии» — вперемешку. Сосредоточенное, непроницаемое, точно каменное, лицо Флора. Мы знаем: он переживает страшную утрату. Походка нервная, стремительная. Вокруг него, редактора молодежной газеты, — всегда много людей; он — с ними, в работе, но при этом — в себе самом…

Кажется, впервые на его окаменевшем лице появилась улыбка, как я потом поняла, характерная, флоровская — мягкая, чуть смущенная… Было это на литобъединении «Радуга» в редакторском кабинете «Комсомольца Удмуртии». Здесь собирались люди разных профессий, пишущие и критикующие (или то и другое вместе). Инженеры Альберт Серов и Руслан Глухов, геофизик Григорий Рубинштейн, рабочий Володя Шипицын, журналист Лева Бяков… Обсуждали стихи и прозу, шумели, спорили, невзирая на авторитеты и возраст… И вдруг Флор Васильев, смущенно улыбаясь, предложил нам послушать его стихи в переводе московского поэта Владимира Савельева. Это был цикл «Стихи о море»… Вот уже звучат последние строки:

…И дышит море по ночам,

Как человек, уставший за день.

Помню тишину. Помню ощущение того, что при мне совершается что-то важное…

Вскоре я получила на редактирование рукопись первой книги стихов Флора Васильева на русском языке. Назвал он сборник просто — «Лирика». Работать с ним было интересно и легко. Он активно отзывался на все вопросы, схватывал мысль на лету… Но проходил сборник трудно. Вообще любая книга рождается в муках. Но тут были трудности особого рода. Это напоминало бег с препятствиями. А препятствия — остановки, затяжки, ожидания в неведении, нежелание работников разного ранга дать рукописи ход. Нужно было доказывать, что это настоящая поэзия. Флор нервничал, переживал каждую задержку. Правда, сохранял при этом чувство юмора. Кто-то из безымянных «внутренних» рецензентов на полях одного из стихотворений дал ЦУ: «Привязать березу к Удмуртии!» Флор не просто смеялся — хохотал! В самом деле, с детства в его сознании береза была прочно «привязана» к Удмуртии. Эта фраза потом стала «ходячей». Мы (я имею в виду также главного редактора издательства А.А.Ермолаева) часто повторяли ее. Пытаясь подбодрить Флора, я говорила ему: «Зайца надо гнать, чтобы у него были быстрые ноги. Надо благодарить судьбу, когда есть недоброжелатели. Вот посмотри (тут я называла способных писателей, у которых были неограниченные возможности печататься) — они уже достигли своего потолка и выше не поднимаются». Слабое, конечно, утешение.

А в итоге — сборник увидел свет, собрал много теплых отзывов в местной и центральной печати. Главное же — широкий читатель узнал о рождении нового удмуртского поэта.

Теперь-то я понимаю, что во всех помехах действовала не столько «злая воля» одного-двух человек, сколько сила инерции, инертность восприятия стихов — ведь уже в этом сборнике Флор Васильев предстал как поэт со своим лицом.

Новизна, необычность голоса поэта… Будь его стихи традиционными — они бы проходили гладко.

А между тем он как поэт входил в зрелость и своего лица менять не собирался:

А стихи мои,

Будто конь, который не бывал в упряжке,

Брыкались,

Не становились между оглоблями, —

(перевод автора)

писал он в ироническом «Трактате, восхваляющем мои стихи». И потому еще большего труда стоило издать через шесть лет следующий его сборник на русском языке — «Единственное», который мне тоже довелось редактировать. Дело осложнилось тем, что рукопись посылали в Москву на контрольное рецензирование, а там она попала в руки человека, далекого от поэзии. Правда, дело и облегчалось тем, что к этому времени авторитет Флора Васильева как поэта значительно возрос. Он стал лауреатом премии Комсомола Удмуртии. В Москве вышли его сборники «Черемуха» и «Минута». Многие стихи на удмуртском языке были положены на музыку и пелись в народе. Поэтому мы и решили (вместе с А.А.Ермолаевым и старшим редактором отдела художественной литературы М.В.Горбушиным) запросить мнение читателей. Мы пришли с рукописью сборника в общежитие Ижевского машзавода. У меня сохранился протокол обсуждения.

Там собралось примерно шестьдесят человек. Выступали воспитатель детсада Г.Федик, токарь Р.Турбина, библиотекарь В.И.Южанина, секретарь завкома комсомола О.Павлова, заводской художник А.Токарь. В обсуждении участвовали также поэт Олег Поскребышев и литературовед З.А.Богомолова. Присутствовал и Ф.Васильев. Все говорили о нем как о сложившемся оригинальном поэте. «В его стихах, даже если ты не в лесу, можно услышать запах хвои, шум ручья, шелест травы. И в этих же стихах виден человек, связанный с природой; в них мысль о том, для чего человек живет» (Г.Федик). «Он боится однотонности: «Мне б только мыслей не ровнять расческой…”. Он в своих стихах искренний… Я рада, что у нас в Удмуртии есть такой поэт. И еще я рада, что могу читать его стихи не только на русском, но и на удмуртском языке» (Р.Турбина). И в выступлениях, и в самой атмосфере обсуждения, в эмоциональной реакции зала, в репликах (когда А.А.Ермолаев спросил в конце: «Быть сборнику или нет? Голосуем?» — из зала раздалось: «Издавать!», «И без голосования ясно!») — во всем ощущались любовь к поэту и живая заинтересованность в издании его рукописи. Итоги обсуждения решили судьбу сборника «Единственное». Счастливую, как показало время.

В процессе редактирования сборника я почувствовала, как вырос и изменился Флор. Работали мы втроем вместе с переводчиком Эдуардом Балашовым. Флор ревностно сверял с оригиналом каждое стихотворение, каждое слово. Предложил на титуле книги указать: авторизированный перевод.

В сборнике «Единственное» нашла отражение литературная борьба поэта, причем не только в стихотворениях «Пожалуй, теперь не проходит и дня…», «Как спрятаться от комаров?», «Трактат, восхваляющий мои стихи», но и в самом факте включения нескольких авторских дословных переводов. Это был ответ на назойливые обвинения некоторых собратьев по перу в том, что стихи ему делают переводчики.

В то время мне нередко доводилось выступать перед разными аудиториями с беседами о поэзии, в том числе и о стихах Флора Васильева. Несколько раз наши выступления были совместными. Помню студенческую аудиторию в Глазовском пединституте. Флор читал стихи на русском языке. Его попросили читать в оригинале. Я видела почти у каждого в руках его сборник. Видела слезы радости, была свидетелем овации, которую ему устроили студенты после выступления.

Помню занятие литературного клуба «Гренада» в Ижевском мединституте. Я руководила этим клубом и как-то пригласила туда Флора Васильева. Встречу предложила ему построить так: он читает стихи на удмуртском языке, затем дает дословный перевод на русский язык и затем — те же стихи в переводах профессиональных поэтов. Аудитория была довольно требовательная, я бы сказала, изысканная, в смысле понимания поэзии. Обсуждение дало любопытные результаты. Не знающие удмуртского языка оценили подстрочники выше профессиональных переводов, где мысль часто выпрямлена, а оттенки — сглажены. Знающие удмуртский язык поставили стихи в оригинале выше русских переводов. «Вот такие пироги!» — как сказал бы Флор Васильев.

Сборник «Единственное» вышел 20-тысячным тиражом и быстро исчез с прилавков.

В 70-е годы Флор Иванович Васильев становится поэтом признанным, еще немного — и мэтром.

Такого Флора Васильева, в зените его известности и признания, запомнили, наверное, многие.

А у меня перед глазами — другой Флор… Третий этаж старого Дома печати. По коридору летит… (Вот это интересно: импульсивный, быстрый, темпераментный в работе и общении — в поэзии он воплотил характер гармонически уравновешенный, сдержанный, несуетный, мягкий…) Итак, он стремительно летит по коридору, невысокий, ладный, натянутый, как струна, с вечным огромным портфелем в руке. Так же стремительно останавливается. С улыбкой «приветствую!» или «салам!» А потом — непременное: «У меня тут кое-что новое». Открывает портфель и начинает извлекать из него книги. Чаще это стихи. Портфель казался бездонным. Каждая книга много раз пролистана. Всё, что он считал важным, надолго оседало в его памяти. Флор и книги. Флор и его огромная домашняя библиотека, в которой он быстро находил нужный сборник.

Он был начитанным, тонким, музыкальным, высококультурным человеком. Это сказалось и на культуре его поэтического мышления, которая в сочетании со свежестью восприятия и обостренной памятью о прошлом, о детстве дала такой добротный сплав.

…А когда нет в его руке портфеля, то — непременная записная книжка. Тут уж — с характерной флоровской улыбкой: «Написал стихотворение» или: «Получил новые переводы». Или — с такой же смущенной улыбкой: «В «Юности” печатают подборку». Но это уже «военная тайна». Правда, как редактору двух его книг, он мне всегда сообщал, где что должно у него выйти.

Обычно, когда умирает поэт, по-новому прочитываются его строки. Многие стихи Флора Васильева в его «Светлой осени» звучат сейчас как подведение итогов в предчувствии своей судьбы. Жизнь щедро наградила Флора Васильева своими дарами, да судьба оказалась скупой.

Я вспоминаю гражданскую панихиду, где говорилось всё, что полагается в подобном случае, в том числе и такие в общем-то правильные, но какие-то невесомые слова: «Поэт умер, но поэзия его жива», — и снова возвращаюсь к строчкам Флора Васильева:

Хоть дорога порой бывает песня,

Но что дороже самого певца!

* * *

Г.Перевощиков. Когда мы разослали известие о его трагической кончине, стали приходить телеграммы. Их объединяли два чувства — недоумения и страшного горя. Меня лично поразило то, что Андрей Дементьев прилетел из Москвы на несколько часов только для того, чтобы увидеть Флора в последний раз и сказать свое слово о нем…

Д.Ч. …самое теплое из всех сказанных…

Г.П. …да, самое теплое — и тут же он уехал. Позднее в Малеевке, под Москвой, я встречался с Николаем Доризо — он сожалел, что не приехал когда-то к Флору, а теперь всё тянет и тянет его к флоровским стихам. Благодаря Флору я со столькими писателями, прежде незнакомыми, общался. Его многие знали, если не лично, так стихи, или слышали о нем. И все были как бы в оцепенении. А мне даже приятно было, что ли. Гордость я испытывал, что к нашему поэту удмуртскому такое отношение. Флор вырос в моих глазах. Во многом все мы его потом открыли.

Д.Ч. А разве при жизни Флора его не считали значительным явлением удмуртской литературы?

Г.П. Все знали, что Флор — поэт настоящий. Но, как говорится, издалека лучше видится то, что было рядом. Что имеем, не храним… Когда сегодня сопоставляешь его стихи с его поступками, с отзывами многих, тем более известных людей, — всё это вместе помогает полнее понять, кого мы потеряли. И сами стихи его прочитываются теперь по-другому. Мало ли кто вообще говорит о доброте, а Флору — веришь.

Жизнь его даже в пору признания была трудной. Он сам давал мне читать письмо — на семи страницах! Чего там только не понаписано было о нем! Страшно читать. Просто донос. Я спросил его: «Как ты это пережил?» — «Как видишь, пережил. Уже улыбаюсь». А время-то было не сегодняшнее — начало 70-х. Это счастье, что нашлись и тогда умные люди, которые не дали ходу этому письму.

Белый, белый снег,

Словно белый снег,

Белый заяц.

Чистые у него думы.

Он пулей летел,

Длинные уши прижав.

Не смог убежать сегодня.

Упал на белый снег —

Легкий, словно белый снег.

…А черное дуло ружья

Еще дымится.

(вольный перевод С.Щипачева)

Д.Ч. Я думаю, Флор еще потому не уходил в профессионалы, что ему нужно было чувствовать себя социально прочно, чтобы противостоять подобным письмам. Ему нужно было сидеть в президиумах, чтобы написать: «Я — язычник. И природа — это бог мой, инмаре».

Г.П. Вы угадали в буквальном смысле. Однажды он просит меня: «Скажи-ка вкратце, о чем был разговор?» — «Да ты же сидел в президиуме!» Смеется: «Я стихи писал».

Д.Ч. Флор понимал людей и хорошо чувствовал их отношение к себе, но оставался равно доброжелательным ко всем. Он не опускался до распри, добром возражал против зла.

Г.П. Он добром обезоруживал зло! А как же иначе? Говорят, добро должно быть с кулаками. Но вот что мы замечаем в жизни — добра мало, добро, совесть куда-то уходят, а кулаки остаются.

Когда ты хочешь молвить слово,

Мой друг, подумай, не спеши.

Оно бывает то свинцово,

То рождено теплом души.

Оно то жаворонком весело,

То медью траурной поет,

Покуда слово сам не взвесил,

Не выпускай его в полет.

Им можно радости прибавить

И радость ядом отравить,

Им можно лед зимой расплавить

И камень в крошку раздробить.

Оно ограбит иль одарит.

Пусть ненароком, пусть любя,

Подумай, как бы не ударить

Того, кто слушает тебя.

(перевод В.Солоухина)

* * *

Но не только дань памяти Флору Васильеву побуждает меня снова говорить и писать о нем. Место Флора Васильева в литературной жизни республики пустует. И не только в литературной. Из многих воспоминаний о нем вытекает одна общая мысль — он был консолидирующим центром, собирателем творческих сил Удмуртии (музыкальных, театральных, научных, художественных). Еще предстоит определить роль Флора Васильева в развитии удмуртской культуры, в установлении межнациональных культурных контактов, в работе с литературной молодежью, в создании современной удмуртской песни; важные периоды в истории газеты «Комсомолец Удмуртии» и журнала «Молот» тоже связаны с его именем. Но всё это — производные от главного. И сейчас, когда стало бесспорным, что его творчество — это целый этап в современной удмуртской поэзии, будем ли мы говорить о Флоре Васильеве только в прошедшем времени или попытаемся понять, насколько он своими стихами участвует в нашей сегодняшней жизни?

Принадлежа к поколению, вошедшему в жизнь в середине 1950-х годов, Флор Васильев как зрелый поэт работал полтора десятилетия — с 1964 по 1978 год, в то самое нелегкое время (а легких времен, по-видимому, не бывает), когда Твардовский, жизнь которого уже отсчитывала последние годы и месяцы, бесстрашно брал на себя лично вину и ответственность за всё, что при нем происходило со страной; когда Шукшин, задыхаясь от хронической пневмонии, а более того — от расплодившегося хамства, мучился вопросом, что же с нами происходит; когда Трифонов скрупулезно исследовал единоборство души с вирусом благополучия и комфорта, а Булат Окуджава, не уставая настраивать свое сердце на любовь, напоминал о милосердии… Именно на этой духовной почве, именно с такой ценностной ориентацией обретал свой голос Флор Васильев — поэт тревожащийся и тревожащий.

Фраза, которой суждено было оказаться последней в его записной книжке (как сообщил мне об этом его ближайший друг, удмуртский критик Алексей Ермолаев), так звучит в переводе на русский язык: «Доброго человека люди на руках выносят до края села». Что это — предчувствие близкого конца? Заготовка для будущего стихотворения? Думаю, что Флор Васильев раньше многих своих сверстников (и, по-видимому, не только сверстников) достиг того уровня нравственной и социальной зрелости, при котором каждый новый день воспринимался как итоговый, как последний. И надо успеть сказать главное.

И вот пришел я к богу своему —

Перед высоким деревом стою.

И этот мощный молчаливый ствол,

Качнувшись, ветку протянул свою.

Как будто знак мне подал: «Говори!»

И этот знак язык мне развязал,

И рассказал я о своей любви.

И о своей печали рассказал.

И дерево все слушало меня,

Внимательные ветви наклоня,

Не шевелясь, листвою не шурша.

И светом вдруг наполнилась душа.

И я стою у мощного ствола,

И сам не знаю, что еще хочу,

Но, как молитву, добрые слова

Я благодарно дереву шепчу.

(перевод Е.Храмова)

Гармоническое равновесие радости и печали, свойственное в целом поэтическому миросозерцанию Флора Васильева, не понижало его чувствительности к болевым сторонам нашей жизни. Органично для образного строя его лирики отзывался он на перемены в социальной атмосфере, на возрастающее отчуждение современного человека от матери-природы («Все дальше мы уходим от природы. Не ведаем и сами, что творим. Другие одолели нас заботы. И мысли наши заняты другим»), на боли деревни («Ну чем их только не дивили дали, Как только не пытала их судьба! Порою те, кто голода не знали, Учили их, как вырастить хлеба»), на трагизм судеб безымянных защитников Родины («Нет меня в списках мертвых, Нет и среди живых… Односельчане, семья! Что ж вы могли подумать?.. Каждый подумал свое»). Вот стихотворение «Одиноко стоящее дерево» в переводе Анатолия Жигулина.

Одно стоишь ты в поле

На целый окоем —

И в радости и в горе,

Под ветром и дождем.

И каждым новым летом

Я прихожу к тебе —

Учусь бороться с ветром,

Противиться судьбе.

Твои друзья погибли,

Их доля тяжела —

Под корень их валили

Бульдозер и пила.

Теперь растут овраги

Там, где они росли,

Да черные коряги

Разбросаны вдали…

Одно стоишь ты в поле.

И мысль моя грустна.

Как будто в этой доле

Есть и моя вина.

Вроде бы опять Флор Васильев говорит о природе. Но вслушаемся: какой скорбный судьбоносный пласт открывается за этими строчками… А главное — нравственная позиция поэта, принимающего и на себя вину за исковерканные кем-то жизни. Флор Васильев и сегодня напоминает каждому о праве выбора — без ссылок на обстоятельства: «Ты сам решаешь, что твое: Чужому горю пособить Иль это горькое питье Еще покруче посолить». В предисловии к своему последнему сборнику «Река и поле» поэт писал: «Жизнь драматична. И каждый должен быть совестливым, искренним, добрым. Хотя зло и не терпит добра, не может простить нравственного превосходства другого, все равно Добро побеждает Зло…»

Истоки Зла, его обличья, оттенки и приметы, и даже одежды Добра, в которые Зло порой рядится, постоянно притягивали внимание поэта, начиная от первых его сборников. Суть Зла такова, говорит поэт, что оно не может перейти в свою противоположность. Даже поверженное, оно остается Злом — бессильным, но Злом.

В прикосновении к мудрости народа находил Флор Васильев подтверждение своей нравственной позиции, в удмуртском фольклоре находил он новые импульсы для образного решения многих современных проблем:

Для тех, в чьих душах чернота и злость,

На свет проклятье это родилось.

«Пусть пыль клубится в ваших родниках

И дождь иссякнет, наземь не упав;

В колодцах ваших уровень воды

Пусть не превысит вашей доброты;

Пусть ваше поле краем обойдут

Колосьев песни, славящие труд;

Пусть дети не рождаются у вас

И воронье с вас не спускает глаз!..»

О, пусть никто не скажет слов таких

И не заслужит, чтоб сказали их!

(пер. О.Поскребышева)

Даже не зная Флора Васильева, можно по одному этому стихотворению ощутить самое зерно его личности, почувствовать, как противоборствовали и всё же сочетались в его душе трезвое понимание живучести Зла и неистребимая вера в Добро. Разве не само Зло породило проклятие себе? И разве не справедливо, что Злу воздается по делам его? Но, произнеся это проклятие, поэт сам ужаснулся его беспощадности. Он написал проклятие, чтобы оно ни разу не сбылось. Но и не написать не мог.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *