Н.С. Оботурова
СПЕЦИФИКА ПОСТАНОВКИ И ПОНИМАНИЯ ОСНОВНЫХ ФИЛОСОФСКИХ ИДЕЙ В ПРАГМАТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ Р. РОРТИ
В статье проанализированы взгляды представителя американского неопрагматизма Р. Рорти, отмечены отличия его концепции теории познания от европейской классической и неклассической, состоящие в замене корреспондентной теории истины инструментальной, критерия объективности полезностью, показана актуальность идей прагматизма в постановке и анализе проблем конкретных наук, в том числе философии права.
Ключевые слова: неклассическая эпистемология, неопрагматизм, инструментальная теория истины.
История философии представляет собой историю постановки, осмысления, интерпретации огромного количества идей, концепций, проблем на различных этапах ее становления в зависимости от уровня развития общества, науки, мировоззрения. Однако, несмотря на кажущееся разнообразие, в истории философии, по справедливому утверждению В. А. Конева, можно выделить общие парадигмы, которые «определяют тип философствования, тип построения и разрешения философских проблем и расстановку акцентов на тех или иных сторонах вечных философских проблем» . Среди западных философов, оказавших особое влияние на содержание и направление философской мысли ХХ в., ученый отмечает работы Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, М. Фуко, Ж. Делеза, Ж. Деррида, Ж. Бод-рийяра и др. Этот список можно дополнить именами Л. Витгенштейна и Р. Рорти, которые по-иному подошли к постановке и решению вечных философских проблем, дав новый импульс к их пониманию и интерпретации.
Представитель американского прагматизма Р. Рорти, пытаясь соединить идеи неопрагматизма, постницшеанства и историцизма в своей метафилософской концепция, выступал против основных идей традиционной эпистемологии и метафизики. Считая себя антиплатоником, ученый называет исследователей, связанных с традициями постницшеанской европейской философии и прагматизма, а также с постдарвиновской американской философией. «Среди великих имен первой традиции, — пишет он, -Хайдеггер, Сартр, Гадамер, Деррида, Фуко. Среди великих имен второй традиции -Джемс, Дьюи, Кун, Куайн, Патнэм, Дэвидсон» .
Обе традиции ставили под сомнение картезианское, кантовско-гегелевское различение субъекта и объекта. Однако, если представители европейского релятивизма пренебрежительно относились к натурализму, эмпиризму, редукционизму, то сторонники американской прагматической традиции утверждают, что «она сломала перегородки между философией, наукой и политикой» .
Кроме того, различие между ними Р. Рорти обосновывает тем, что европейская неклассическая традиция пыталась создать новый, постницшеанский метод -феноменологическую онтологию (ранний М. Хайдеггер и Ж.-П. Сартр); ёепкеп (мышление) — поздний М. Хайдеггер; герменевтику — Х.-Г. Гадамер; археологию знания и генеалогию — М. Фуко. Американская традиция, в отличие от европейской, не увлекалась, по мнению Р. Рорти, созданием новых методов, но настойчиво ставила антиплатоновский вопрос: «Имеют ли наши провозглашенные теоретические расхождения какое-либо значение для нашей практики?» .
В этом контексте ученый дает оценку взглядам У.О. Куайна, Х. Патнэма, Д. Дэвидсона, которых считают представителями аналитической философии, ее постпозитивистского варианта. Однако, с точки зрения Р. Рорти, никто из них не относил себя к приверженцам
концептуального анализа или др. Более того, их вариант постпозитивистской аналитической философии «примечателен именно свободой от какого-либо методопоклонства (шеШоёоЫгу)» .
Рорти предшествующей философской традиции выдвигает проект «деструкции», для которой, по его мнению, были характерны метафизичность, трансцендентализм и фундаментализм. Классическая метафизика в понимании процесса познания исходя из метафоры «зеркала» рассматривала его как триумф чистого разума, стремящегося к наиболее точному представлению о мире. По утверждению Рорти, такой подход в понимании процесса познания был окончательно канонизирован Кантом.
Однако «лингвистический поворот» философии ХХ в. сделал объектом исследования не опыт, а язык как феномен, базовое орудие познания и деятельности. Язык как всеобъемлющая форма человеческого опыта наряду с самим человеком как творческим и самореализующим и самотворящим себя в языке существом цементирует собой всестороннее, безотносительное к дисциплинарным и мировоззренческим делениям исследование индивидуальности в социуме.
Говоря об отличии классической традиции от современной прагматической в постановке вечных философских проблем, Р. Рорти утверждает, что с точки зрения первой они «найдены», на них неизбежно натыкается любой размышляющий ум, а с точки зрения второй — «сделаны» («выдуманы»), носят не естественный, а искусственный
характер. Более того, представители прагматизма указывают, что язык традиционной западной философии «был полезен в свое время, но уже перестал быть таковым» .
Прагматизм, считает Р. Рорти, не отрицает постановки проблем классической традиции, но отвергает различение «реальное — кажущееся», «найденное — сделанное» и заменяет их различением «более полезное — менее полезное». При этом ученый отмечает, что язык греческой метафизики и христианской теологии, онтотеологической традиции был необходим и полезен для того времени, тогда как «теперь другие цели, для которых нужен другой язык» . Спор между классическим и прагматическим подходами должен идти не о том, кто правильнее понимает Вселенную, а о том, ради чего принимаются те или иные взгляды (ради доказательства истинности Священного писания или космических путешествий).
Утрату современной философией метафизической проблематики Р. Рорти не расценивает как признак ее «конца» или «смерти». Философия, с его точки зрения, не обладает внутренней целостностью, в ней отсутствует проблемное ядро, она представлена разнообразными идеями, концепциями, каждая из которых — совокупность полезных средств для решения конкретных проблем.
Таким образом, философия в понимании ученого не является априорным, привилегированным гарантом знания, возвышающимся над конкретными науками, она больше тяготеет к описанию, чем к теоретизированию. Свою философию Рорти связывает скорее с надеждой, чем с познанием. Признавая роль случайности в социальных действиях, он акцентирует внимание на проблемах трансформации, исторической реконструкции в контексте относительной предпочтительности возможного будущего по сравнению с настоящим.
Исходя из такого понимания сущности, роли и значения философии Рорти трактует и постановку,
и решение основных философских идей и проблем. Так, в работе «Философия и зеркало природы» он с позиций антикартезианской и антикантианской революций выступает с критикой традиционной эпистемологии, пытающейся создать корректную теорию познания . Анализируя одну из главных проблем классической теории познания, поставленную еще Декартом, — соотношение ума и тела, духовного и телесного, Рорти отмечает ложность данной проблематики. Исследуя ее в историко-философском контексте, он утверждает, что в Античности главной проблемой являлся вопрос о природе
разума и познания, а в средневековье — универсалий. В классической, картезианской, теории познания главной проблемой становится вопрос о соотношении противоположных субстанций — духовного и телесного. Исходя из этого процесс познания рассматривается как зеркальная репрезентация внешнего мира, истинность которой удостоверяется «внутренним оком», а само сознание становится особой реальностью, способной к ясному и отчетливому представлению о внешнем мире. Подобное изобретение «сознания», с точки зрения Рорти, породило самые разнообразные концепции — монизм, дуализм, редукционизм, реализм и т.д.
Анализируя такие основные понятия классической эпистемологии, как «сознание», «духовная и телесная субстанция», «репрезентация», «интуиция» и др., Рорти называет оперирование ими своеобразной «языковой игрой», которая до сих пор продолжает занимать умы философов. Однако категории «сознание», «интуиция» не отражают никакой реальности. Так, сознание представляет собой не выразимую в языке сущность, целый ряд разных и перепутанных вопросов, различных способностей, сливающихся воедино, что делает интуицию невозможным актом, а интроспекцию (осознание самого себя) — способностью, приобретенною в процессе обучения. При этом Рорти предлагает заменить вопрос о том, что такое сознание, вопросом о лингвистическом поведении, понятие ментального на социолингвистическое, отказаться от философии «ума», «основоположений», «философии-как-науки».
Оценивая взгляды Селларса и Куайна на проблему «данности» и «необходимости», ученый приходит к выводу, что «понятие точной репрезентации является «пустым комплиментом”, отпускаемым тем верованиям, которые позволяют нам делать то, что мы хотим» .
Поэтому познание как «точная репрезентация» выступает одной из возможностей, которая может быть заменена прагматической концепцией познания, в результате чего снимается противопоставление размышления и действия, представления о мире и совладания с ним. При этом большую часть наших философских убеждений составляют не суждения и утверждения, а образы и метафоры, при этом само философское и научное знания не имеют основания, не репрезентируют реальность, не могут дать истинное знание. Наука и философия являются несоизмеримыми, сменяющими друг друга способами метафорического изображения реальности.
Таким образом, Р. Рорти вслед за Ницше, поздним Витгенштейном, Хайдеггером обосновывает несостоятельность претензий на абсолютную истину даже в том виде, в каком они имели место у Канта, который пытался найти основания знания. В отличие от Канта, Ницше и Хайдеггер рассматривали философию не как основание знания, а как «наставление», герменевтику, «разговор человечества» в рамках культуры. Исходя из этого Р. Рорти критикует корреспондентную, репрезентативную теорию истины как стремление к наиболее адекватному отражению сущности вещей, тогда как задача процесса познания состоит в описании конкретной ситуации в контексте ее полезности. Апелляция к абсолютам, стремление к всеобщему не являются предметом философии, ибо в мире нет ничего вечного, неизменного, жестко детерминированного.
С точки зрения прагматизма поиск истины ради нее самой бессмысленен, она не может быть целью познания, задачей которого является достижение «согласия между людьми относительно того, что им следует делать; достигать консенсуса относительно тех целей, к которым следует стремиться, и тех средств, которыми следует пользоваться для достижения этих целей» .
В таком понимании все то, что не приводит к координации поведения, является не познавательным усилием, а игрой слов. Поэтому любая теория должна предлагать определенный план действий, способствовать движению вперед прогресса в любой области (технической или политической). Этим определяется преодоление противопоставления между естественными и общественными науками, наукой и политикой, философией и литературой, теорией и практикой.
В связи с этим сущность гуманитарного познания Р. Рорти соотносит не с философией, а с литературной критикой. Он различает понятия «значения», соответствующего намерениям автора текста, и «созначения», раскрытия истины, что является задачей философии. При этом, утверждая коммунологическую тенденцию современной философии, исследователь считает, что своего значения утверждение достигает путем не извлечения его из сознания утверждающего, а помещения его в контекст.
Выступая против репрезентативной теории познания, дихотомии «объективное-субъективное», «видимость-реальность», «открытое-изобретенное», корреспондентной, «зеркальной» теории истины, Р. Рорти утверждает, что вне контекста употребления эти понятия превращаются в голые абстракции. Он предлагает заменить корреспондентную теорию истины инструментальной, с точки зрения которой знание классифицируется не по критерию истинности или ложности, а с позиций «полезного или бесполезного для конкретных целей человеческого сообщества…» . Целью ученого становится «создание новой и более интересной теории и солидарность с научным сообществом через дискуссию» .
Таким образом, Р. Рорти выступил с критикой претензий классической философии и науки на достоверное знание. Истинной, по его мнению, является та теория, которая помогает человеку «управляться с окружением». Истинно не то, что наиболее адекватно отражает мир, а то, «во что для нас вернее верить». Мир, с точки зрения Рорти, не является рационально организованным, а человек не в состоянии рациональными методами отыскать свое место в нем, он лишь может «ассимилировать необходимое в свою субстанцию». Поэтому вероятная социальная надежда должна опереться не на объективность, а на солидарность.
Критикуя идущую от Античности к Просвещению установку на поиск объективной истины ради нее как таковой, Рорти выступает против бинарной оппозиции «подлинного знания» и «мнения». Пытаясь соединить классический прагматизм и «лингвистический поворот» позитивизма с позицией неопрагматизма, ученый предполагает наступление постфилософской культуры, непосредственно связанной с исчерпанием «проекта Истины», т.к. главным становится не столько вопрос о ее объективности и рациональности, сколько о том, какой собственный образ должно иметь человеческое сообщество. В результате этого философия выступает посредницей во взаимопонимании людей, а истина достигается путем помещения ее в контекст утверждений, которые мы сами хотели бы сделать. Сама философия в таком понимании рассматривается лишь как способ преодоления конфликтов между сферами культуры.
Исходя из такой характеристики неклассической философии Рорти разрабатывает «прагматическую герменевтику», изучающую зависимость интерпретации «текста» от потребностей интерпретатора или сообщества, к которому он принадлежит. Философ не разделяет точку зрения, идущую от Канта до Вебера и постструктурализма, включая Маркса и Ницше, о невозможности придать нравственный смысл человеческому познанию. Под нравственным прогрессом он понимает «постепенное расширение способности людей «симпатизировать” и «доверять”, критерием которого является «понижение значимос-ти жестокости”».
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Приступая с этих позиций к анализу языка как специфического человеческого инструмента, Р. Рорти критикует взгляды представителей раннего этапа аналитической философии, ставящей язык в центр философского исследования. Развивая идеи аналитического неопрагматизма, он рассматривает язык как орудие эффективного действия человека в окружающем мире. А так как обстоятельства, в которых действует человек, постоянно меняются, то это приводит к неизбежной трансформации языка, поливариантности дискурсов, обеспечения коммуникации между ними.
Такой подход рассматривает слова как инструменты, верования не как отражения, а как привычку поведения, что делает бессмысленным вопрос, который ставила классическая традиция: «Я открываю или выдумываю, нахожу или делаю?» , ибо описания,
которые мы даем вещам, вытекают из наших потребностей. При этом вопрос о том, какое из этих описаний более истинно, адекватно вещам, не имеет смысла, т.к. определяется степенью заинтересованности, потребности, полезности в этом описании.
Главным доводом прагматизма в антирепрезентационном представлении о знании является соотношение описаний, целей и задач, ибо «познавательные усилия имеют целью скорее нашу пользу, нежели точное описание вещей как они есть сами по себе» . В таком контексте и язык представляет собой не копию внешнего мира, а «инструмент для взаимодействия с внешним миром» , что преодолевает дихотомию «объект-субъект», т.к. «нет никакой возможности отделить вклад в наше знание со стороны самого объекта» от «вклада в наше знание со стороны нашей субъективности» . В таком контексте не только слова, но и идеи, которыми мы пользуемся и выдвигаем, могут рассматриваться как результат «:сложных причинно-следственных взаимосвязей между человеческими организмами и остальной Вселенной» .
Понимание идеи в контексте прагматической традиции направлено против интерпретации ее как совершенного знания, абстрагированного от внутреннего, субъективного. Идея в таком понимании, как и язык в целом, рассматривается как инструмент, координирующий наше поведение, взаимосвязь внешнего и внутреннего.
Такой подход к пониманию соотношения объекта и субъекта коммуникативного действия является актуальным в постановке и анализе проблем философии права, т.к. в коммуникативных актах «люди сообщают друг другу свои мысли, информируют о своих целях, установках, желаемых результатах действий, о способах их осуществления и т.д.» . Поэтому одна из главных задач логики анализа коммуникативных действий, особенно в области юриспруденции, состоит в том, чтобы «способствовать не только выявлению границ между возможными мирами участников межчеловеческого общения, но и повышению степени их взаимной достижимости» . В контексте такой постановки проблемы нельзя не согласиться с Рорти, что «познавательные усилия, которые не приводят к координации поведения, — это вовсе и не познавательные усилия, это просто игра словами» .
Таким образом, анализ специфики постановки и понимания основных философских идей в прагматической теории познания Р. Рорти позволяет подойти к их анализу нетрадиционно, что не опровергает, а дополняет и углубляет классические концепции, позволяя плодотворно применять их к решению проблем конкретных наук, в том числе и философии права.
Литература
1. Белоус И. А. Философия и зеркало природы // История философии: Энциклопедия. Минск: Интерпрессервис; Книжный дом, 2002.
3. Гусев С.С. Ситуативность коммуникативных действий // Вопросы философии. 2008. № 7.
4. Конев В.А. Философия ХХ века: Утверждение неклассических идей //
6. Рорти Р. Философия и зеркало природы: Пер. с англ. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997.
Среди методов, отражающих специфические черты предмета философии, одно из важных мест занимает прагматический (от греческого «прагма» — действие, практика). Он исходит из того, что синтез познания и преобразования составляет характерную черту философствования. «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»1. Данное стремление философии поставлено на передний план прагматизмом.
Прагматизм и есть, по утверждению Джемса, не что иное, как метод. «Прагматический метод… пытается истолковать каждое мнение, указывая на его практические следствия… если мы не в состоянии найти никакой практической разницы, то оба противоположных мнения означают, по существу, одно и то же»2. Все выводы проверяются экстраполяцией их на человека.
1Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: В 50 т. — М., 1995. — Т. 2, с. 4.
2 Джемс У. Прагматизм. — СПб., 1910, с. 33.
Структурализм, системный подход, функциональный анализ, прагматизм, диалектика представляют собой методы исследования, которые при их возникновении в какой-то степени имманентны предмету. Затем метод, достигший успеха в сфере его формирования, начинает проникать в смежные области, действуя в них в качестве инструмента. В методологии тоже есть преемственность, сдвиги методов аналогичны сдвигам проблем, и здесь огромное поле деятельности для методологов.
Метод и принцип
По существу, основные методы философствования — скорее принципы, которые открывают в мире и мышлении и затем рекомендуют применять везде. Результаты познания сами в какой-то мере определяются исходными принципами. У каждой стройной философской системы свой принцип: у Гегеля — Абсолютная Идея, у Ницше — воля к власти и т.д. О роли принципа в философии В.С. Соловьев сказал так: «Когда в умственном развитии должен проявляться какой-нибудь принцип, то для того, чтобы он всецело был выражен и вполне развит, необходимо, чтобы носители этого принципа признавали его абсолютным и, следовательно, безусловно отрицали значение всякого другого принципа»1.
Значение имеют также личность философа и внешние условия его работы. Подчеркнем еще раз, что главное в философии не набор знаний, а способность думать. Философия имеет свои методы: сократовскую майовтику, развившуюся в диалектику как метод мышления; совокупность рациональных правил — универсальный циркуль, которым измеряется бытие, и т.д. Использование этих методов необходимо, но недостаточно.
Здесь подходит аналогия с языком. Существуют фонетика, грамматика, лексика, которые можно знать, но не уметь говорить на данном языке. Точно так же можно выучить философию, но не уметь думать. Навык и тренировка требуются как для овладения умением говорить, так и для овладения умением мыслить. Это второй уровень овладения дисциплиной. Наконец, наивысший, третий, уровень — творческий, когда удается сказать новое слово в буквальном и переносном смысле. Итак, три уровня: знание, умение, творчество.
Умение мыслить связано с критической оценкой происходящего, поскольку всякая самостоятельная мысль находится в противоречии с существующими стереотипами; с целостностью отношения к миру, поскольку одна мысль неизбежно тянет за собой другую. Человек или умеет говорить на другом языке обо всем,
1Соловьев B.C. Критика ответственных начал // Собр. соч.: В 10 т. — СПб., 1911-1914.-Т. 1.-С.63.
или не знает языка вовсе. Так же он либо имеет целостный взгляд на мир, либо не дорос до философии.
Специальные философские дисциплины
В предыдущих главах мы рассматривали преимущественно «ствол» философии. Теперь обрисуем контуры всего древа как такового. Такой логикой ознакомления с материалом определяется то, что главы, раскрывающие основное содержание философии, идут после историко-философского рассмотрения систематической философии.
Во многих науках есть общая и специальные части. В философии есть систематическая философия и такие дисциплины, какэтика — искусство жить,логика — умение мыслить,онтология — учение о бытии,гносеология — теория познания,эстетика — учение о прекрасном,теология — учение о Боге. Систематическая философия имеет дело с единством истины, добра и красоты, а отдельные философские дисциплины — с истиной (теория познания), добром (этика), красотой (эстетика).
Приблизительно тот же круг проблем, который в Европе второй половины XX в. обсуждался в рамках позитивизма рассматривался в США в рамках прагматизма. Прагматизм возникает в США в последней трети 19 в. как собственно американская философия. «Используя … идеи Ч. Дарвина, прагматизм рассматривает мышление лишь как средство приспособления организма к среде с целью успешного действия. Функция мысли — не в познании как отражении объективной реальности …, а в преодолении сомнения, являющегося помехой для действия (Пирс), в выборе средств для достижения цели (Джеймс) или для решения «проблематической ситуации » (Дьюи). Идеи, понятия, теории — лишь инструменты, орудия или планы действия. Их значение, согласно основной доктрине прагматизма – так называемым «принципом Пирса», целиком сводятся к возможным практическим последствиям» /Мельвиль, ФЭС, С.522/. Основатель прагматизма Ч.Пирс (1839-1914) выступал против инструментализма, скептицизма, релятивизма и механицизма. Не принимает он и декартовское схватывание интуицией врожденных идей. Так называемый «принцип Пирса» гласит: «понятие об объекте достигается рассмотрением всех практических следствий, вытекающих из действий с этим объектом». Т.е. объект существует не сам по себе, а лишь, как включенный в нашу жизнь (если не включен, то не существует). Сооветственно, явление – это «проявления поведения интересующего объекта». «Пирс не верил, что наш ум может функционировать отдельно от наших интересов и наших планов и не принимал взгляд, что мышление происходит в вакууме или что оно не имеет ничего общего с обстоятельствами, вызывающими рефлексивную мысль» . В его «доктрине веры» (не религиозной), ведущей от ума к действию, мысль связана с верой и существует необходимая связь между понятием, верой и действием». «То, что определяет наше добывание из данных предпосылок одного вывода, скорее, чем другого, является привычкой нашего ума, будь она наследственная или благоприобретенная. Привычка хороша, или наоборот, в зависимости от того, производит ли она верные заключения из верных посылок или нет; и вывод рассматривается как справедливый или нет, без отсылок к истинности или ложности его заключения …, но в соответствии с тем, является ли привычка такой, что она производит как правило верные заключения или нет » /Peir, 367., P.227/. Следовательно познание идет «не от незнания к знанию, а от сомнения к вере». Истина — это «согласие абстрактного утверждения с идеальным пределом, к которому бесконечное исследование привело бы мнения ученых». Эти идеи развивались далее психологом У.Джеймсом (1842-1910) и социологом Дж.Дьюи (1859-1952).
Для инструментализма логически понятия, идеи, научные законы и теории – лишь инструменты, орудия или «ключи к ситуации» и «планы действий» — по выражению Дж. Дьюи — одного из видных представителей американского прагматизма, позиция которого была весьма близка инструментализму .
Скептицизм (от греческого слова «исследующий») – позиция, отрицающая возможность достоверного знания и предлагающее воздерживаться от определенных высказываний о мире .
Релятивизм (от лат. «относительный») – методологический принцип, состоящий в абсолютизации относительности и условности содержания познания .
Или механицизм, который все сводит в конце концов к механическому движению. Наиболее четко эта позиция сформулирована французским физиком и математиком Пьером Лапласом (1749-1827): все состоит из атомов, атомы подчиняются законам механики, следовательно, в принципе все, вплоть до поведения людей, можно вычислить из законов механики, если знать начальные условия всех атомов и иметь достаточное время на вычисление.
«Рефлексия (от позднелатинского reflexio – обращение назад), принцип человеческого мышления, направляющий его на осмысление и осознание собственных форм и предпосылок” .
