Позвольте мне рассказать вам притчу. Один человек построил красивый дом и наполнил его самыми лучшими коврами, мебелью, бытовой техникой – всем, что только можно купить за деньги. Он держал в его стенах свои роскошные автомобили и драгоценности. Потом, боясь, как бы внутрь не проникли незваные гости и не ограбили его, он врезал дорогие и надежные замки, так что и входя, и выходя, ему приходилось открывать их ключом. Он поставил решетки на окна и двери и теперь, выглядывая из собственного дома, был похож на заключенного в тюрьме. Он установил дорогостоящие устройства электронного наблюдения, чтобы включать огни и сирены в случае, если какой-нибудь нарушитель покоя заберется к нему в дом. Благоустраивая свой двор, он не посадил ни одного дерева или куста, чтобы ворам негде было спрятаться. Наконец он самодовольно сказал себе: «Теперь я в безопасности”.
Но он не понимал, что ни решетки, ни специальные замки, ни огни, ни сирены – все это ни в малейшей степени не повлияет на других многочисленных нарушителей спокойствия, способных погубить жизнь его самого и его родных. Он оказался в плену у самого себя, запертый в камере отчаяния и горя. Он позволил голиафам собственной жизни одолеть себя.
Я знаю, что эта тема не нова, об этом говорится уже давно. Но я снова повторяю: охраняйте свои дома. Не глупо ли это – устанавливать решетки, засовы и электронные устройства, боясь воров и обидчиков, когда к вам украдкой проникают куда более коварные незваные гости, подвергая ваш дом разорению?
Избегайте порнографии, как чумы. Я вспоминаю о данном мне много лет назад поручении восстановить благословения мужчины, отлученного от Церкви за совершение греха. Он вошел ко мне в кабинет со своей женой. Я поговорил с обоими по отдельности. Я спросил его, с чего же все началось. Он занимал в Церкви ответственную должность. Он был также хорошим специалистом с широким кругом обязанностей в своем городе.
По его словам, все его проблемы начались с того, что он где-то подобрал порнографический журнал и решил просмотреть его в самолете. Он пробудил его интерес. Он захватил его внимание. Вскоре этот человек стал покупать все больше и больше подобной литературы. Потом он стал выискивать фильмы, которые щекотали его воображение и возбуждали его. Зная, что его жена не захочет участвовать в подобных развлечениях, он смотрел их один. Он находил разные поводы для поездок в другие города, где ему было легче потакать своим желаниям. Потом он стал искать предлоги для того, чтобы допоздна оставаться на работе, и просил свою секретаршу оставаться с ним. Так продолжалось до тех пор, пока он не уступил искушению.
Не сдерживая слез, он сидел за столом напротив меня и проклинал день, когда он прочитал тот первый журнал. Он говорил, как сильно любит свою жену, простившую его и оставшуюся ему верной. Он говорил, как он любит своих детей, которые испытывали стыд и замешательство от его поступков. Он рассказал, через какой ад ему пришлось пройти после отлучения от Церкви. Он говорил о своей любви к Церкви и о желании снова наслаждаться полнотой ее благословений.
В присутствии его жены я возложил руки ему на голову и властью Святого Священства восстановил его священство, храмовое облечение, храмовое запечатывание и все остальные благословения, которые он прежде имел. Этот сильный человек плакал под моими руками, как ребенок, и его жена, держа его за руку, тоже рыдала, как дитя.
По завершении этого благословения они заключили друг друга в объятия, и он попросил у нее прощения. Она сказала, что уже простила его, что любит его и всегда будет любить.
Уходя, они были счастливы, счастливее, чем были на протяжении всех этих лет. И я тоже был счастлив. Но я думал о той страшной цене, которую он заплатил, и о том, какую цену он заставил заплатить своих родных за свое безумие и согрешение.
Мое сердце на веки отдано тебе Хотя тебе оно не нужно вовсе. Но что же делать мне скажи , Когда люблю тебя безбожно. Увидев в первый раз тебя Уже не мог забыть я никогда. И сердце ёкнуло тогда , Говоря мне –навсегда. Я любил, любил я сильно, Но тебе моя любовь оказалась не мила, Ты отверг её тогда… Моё сердце гулко билось , И как вдруг- остановилось, Услышав от тебя тогда , Эти жуткие слова: «Ненавижу, не люблю, отпусти и я уйду» Знаешь, сердце билось мне тогда, В последний раз, и навсегда. А потом, оно разбилось, И не будет больше фраз… Отпустил, Зачем же мучить!? Тебе лучше без меня . Ты иди, беги, скрывайся, На глаза не попадайся, Если я увижу вновь, Все воскреснет, снова, вновь! Только что же делать мне?, Искалеченным тобою, Как без сердца жить теперь, Ведь оно всегда с тобою, Сломано оно, разбито, Только любит все ж тебя. Жить без сердца это просто, Ты не любишь никогда. Нет мучений, нету чувства, Лишь игра и я игрок, Только знаешь, жить без чувства, Мне как будто поперек, Знаешь, жизнь без сердца, Это ведь не для меня, Не могу тебя забыть я , Пусть пройдут хоть и года. Знаешь, я лучше уеду, Уйду ,улечу, растворюсь, Туда ,где не нужно мне сердце, Туда , где не нужен мне ты. А знаешь, лжец я однако, Нет места такого нигде, Будь то врата ада иль рая, Везде ты мне нужен, везде! Умру я в агонии дикой, На радость тебе я умру. Записку оставлю лишь следом: Мое сердце на веки твое…
В ОСНОВНОМ ИНФОРМАЦИЯ О 8-ОМ КЕНПАЧИ
(Ну и прочее)
Новелла до сих пор не переведена с японского, и неизвестно, будет ли, поскольку она насчитывает 800 страниц печатного текста. )
Спойлеры опубликованные в джампе до выхода. Перевод:
Айзен Соске.
Будучи шинигами он — Король Пустых. Он правил Хуэко Мундо и владел великой силой хогиоку, пытаясь сокрушить Короля Душ, он — негодяй, замысливший великую измену. Его амбиции были пресечены шинигами и Куросаки Ичиго, его бессмертное тело было заточено в Мукен. Конечно, Сокиоку — особая гильотина для шинигами — уже уничтожено, но даже оно не смогло бы уничтожить бессмертное тело Айзена с хогиоку.
Не только его руки и тело, но также оба глаза, уши, рот и все органы осязания были запечатаны бакудо, он полностью оторван от внешнего мира.
Однако, часть его органов чувств внезапно была освобождена.
Без всякого предупреждения были убраны печати с его глаза, ушей и рта, часть одежды, служившая для поддержания бакудо была развязана. В его глазах, появившихся из-под чёрных тряпок, отражалась лишь тьма.
Однако, в этой тьме забрезжил огонёк света.
Старинная лампа, которой просто не могло быть в Мукене, ярко зажглась перед лицом привязанного к стулу человека. Он позволи своим глазам привыкнуть к свету, в котором его тело не купалось // кстати, да, он же там год не мылся — как негигиенично — прим. моё // /которого его тело не видело со дня заточения.
Затем, Айзен Соске разглядел мужчину, стоявшего позади лампы. Хотя он видел картину, которую никак нельзя назвать нормальной, глаза Айзена не выражали ни удивления, ни беспокойства. Скорее он ожидал чего-то подобного, и имея это в виду он улыбнулся уголками губ и заговорил.
«Боже мой, неужели мне выпала честь увидеть такого старого заключённого?»
Беглая речь.
Нормальному человеку, если бы его рот был запечатан больше года, потребовалось бы некоторое время, чтобы вернуть подвижность языку и глотке, и первые слова дались бы ему с великим трудом.
Но речь Айзена ничем не отличалась от его обычной речи времён, когда он ещё не был запечатан в Мукене. В его словах совершенно не чувствовался ни пессимизм, обычно присущий заключённым, ни раскаяние за содянные грехи.
Сказав это совершенно спокойно, Айзен сфокусировал взгляд на человеке, сделав, впрочем вид, что он видит всё.
«И как же мне вас назвать? Вашим настоящим именем Азаширо Соя или же — отдавая дань уважения титулу, который присваивается сильнейшему шинигами в Обществе Душ — мне следует назвать вас…»
Тело Айзена всё ещё было запечатано, а этот человек, стоящий напротив него, был совершенно свободен. Несомненно последний находился в более выигрышном положении, но без намёка на страх, словно это он контролировал здесь ситуацию, Айзен произнёс это имя.
«8 капитан 11 отряда Азаширо Кенпачи.»
Из-за спины человека, чьё имя только что было названо, внезапно показалось лицо женщины, одетой в кимоно.
«Бугагагагашеньки! Бугагага! Вы только гляньте! Этот парень! Это ж сам Айзен! Даже его глаза, уши и рот вдруг стали свободны! Кажется, у него сейчас уйма свободного времени, да? Это и есть хвалёная мощь хогиоку? Охренеть, как круто! Возьми / Получи это хогиоку! Это возможно с твоим мечевым письмом / записью клинка? От кончиков ногтей до кровеносных сосудов на задней стенке его глазных яблок, глубоко, глубоко внутри, сгреби/собери/измерь его! Выверни рейши наизнанку и возьми/слижи только силу хогиоку! Бугагагагашеньки!» Лениво болтая, женщина прыгала от счастья. Однако, Айзен не обращал на неё внимания и еле заметная улыбка не сходила с его уст.
Азаширо сузил глаза и сказал так, чтобы только женщина его слышала: «Замолчи.»
Затем он снова перевёл взгляд с женщины, которая картинно захлопнула рот, на Айзена и ответил монотонно: «Если тебе известно, кто я, то это позволит нам сократить беседу». Не тратя более времени на вступление, Азаширо произнёс безразлично:
«Чтобы мне не пришлось потом отвечать на глупые вопросы, проясню всё сразу… Мне плевать на твои преступления или на мощь хогиоку. Я лишь хочу осведомиться, что творится снаружи».
«Не переоцениваешь ли ты меня? Наблюдать за Сейрейтеем будучи в Мукене, за человеком, на котором вероятно не работают силы Кьёка Суйгецу… не думаю, что могу сообщить тебе что-нибудь важное»
Азаширо не обратил внимания на самодовольный тон Айзена и снова заговорил: «То, что я хочу узнать, не относится к Сейрейтею. Сказать по правде, я не ожидал, что ты будешь побеждён Куросаки Ичиго. Думаю, что расспрошу и об этом тоже.»
В этот момент руки женщины вдруг игриво обвили сзади шею Азаширо, и она засмеялась.»Ха! Ты с таким умным видом ждал, что Айзена остановит 0-й отряд и его атака закончится там! А он даже не дошёл до 0-го отряда! Твои ожидания совершенно не оправдались, готова поспорить тебе было очень неловко! Эй, эй, скажи мне, что ты чувствуешь по этому пово… Уиии!» — и женщина в белом одеянии пролетела и шмякнулась на пол рядом с Айзеном.
Айзен вместо того, чтобы смотреть на повернувшуюся женщину внизу, опустил свой взгляд в пол, и, тихо засмеявшись, ответил Азаширо, который как раз спросил его: «Я хочу услышать о твоём поражении»
«Поражение, хм? Когда я думаю, в каком я был смятении тогда, я могу сказать, что это был полезный опыт. Тебе бы тоже не мешало однажды попробовать это на вкус.»
«Не понимаю, как можно найти пользу в поражении»
«Любопытно, как ты это воспринимаешь. Ты бвсё ещё хочешь продолжить беседу, несмотря на наши различные точки зрения по этому вопросу?»
«Нет, меня не интересует подобная чепуха» — отрезал Азаширо.
Услышав его ответ, Айзен скривил лицо в гримасе радости и сказал: «Неважно. Я могу на некоторое время сделать тебе одолжение и ответить на вопросы»
«Спасибо. Ведь это сделка, из которой ты не извлечёшь никакой выгоды для себя.» — преступник выразил свою признательность другому преступнику. Однако, чтобы отклонить благодарность, Айзен поднял глаза и сказал: «Это не так. Исходя из твоих вопросов я смогу просчитать твои действия и чем всё закончится и этим разгонять одолевающую меня скуку.»
Сведения о Азаширо в соотв. с новеллой.
Его особая спосность — автоматически уравнивать свою силу с силой противника фор фан.
Кенпачи такая имба, что Айзеном считался сильнейшим наравне с дедом Ямой; и для деда Айзен смастерил Вандервасю, чтобы запечатывал его огоненную силу, а вот с Кеном хз, чего делать, поэтому его просто заманили похищенной Орехой в ХМ, чтобы об него не спотыкаться в Каракуре.
Реацу Зараки работает как несокрушимая броня и защищает от любой каки. Когда Зараки сражался с Сиеном (новельный имбовый арранкар, чья реацу=хичиговской и он выглядит Заэлем и имеет его способности + второе высвобождение), он был на столько силен, что мог смести к епеням Респиру Баррагана и волков Старрка.
Реацу Зараки так велика что не каждый ее почувствует, что значит он МЕГА-ИМБА почти сверхсущество как Айзен с хогиоку, который сражался с длинноволосым Ичиго в ФГТ.
Количество реацу, которое поглощает его новый наглазник в 10 раз больше, чем до таймскипа.
