Отсутствие сострадания

Derek Brahney for Mosaic. Source photograph from iStock by Getty Images
Каждому десятому с трудом удается распознать свои эмоции. Новое исследование предполагает существенную связь между нашей способностью ощущать собственное тело и осознавать свои чувства.
Стивен был женат дважды. Две свадьбы. Две брачных клятвы. Но у него нет счастливых воспоминаний ни об одном из браков. Более того, их нет ни о каких-либо его отношениях вообще.
С первой женой он познакомился в 16 на курсах подготовки медсестер. Через шесть лет они поженились. А через три года после свадьбы развелись. Он говорит, что она никогда не была той самой, не подходила ему по-настоящему.
Двадцать лет спустя, в 2009 году, на сайте знакомств он встретил свою вторую жену. И на следующий год вместе с его отцом и двумя ее взрослыми детьми они зарегистрировали брак в городе Шеффилд.
Он улыбается на свадебных фото, зная, что от него ждут улыбки, но объясняет при этом: «По внутренним ощущениям, все, связанное с эмоциями, кажется притворством. Большинство моих реакций выучены. В окружении, где все веселы и радостны, возникает ощущение, что я лгу. Притворяюсь. Но так оно и есть. Ведь это ложь”.
Счастье не единственное чувство, с которым у Стивена проблемы. Восхищение, стыд, отвращение, надежда и даже любовь — их он тоже не чувствует. «Я чувствую что-то, но на самом деле не могу различить чувства между собой”. Единственные знакомые ему эмоции это гнев и злость.
Столь большие проблемы с эмоциями иногда связывают с аутизмом, которого у Стивена нет, или с психопатией, которой у него тоже нет. В прошлом году, в свои 51, он наконец узнал, что это за расстройство: малоизвестный диагноз под названием алекситимия, если не точно перевести с греческого: «нет слов для эмоций”.
Несмотря на название, проблема людей с алекситимией не в том, чтобы описать эмоции, а в том, что им их просто не хватает. Но у каждого собственный опыт. У кого-то пробелы и искажения в спектре эмоций. Другие чувствуют что-то, но не могут описать. Третьи принимают свои ощущения за что-то иное, например, бабочки в животе за чувство голода.
Удивительно, но при том, что это расстройство обычно остается невыявленным, по статистике у каждого десятого имеются нарушения из этого спектра. Новое исследование обнаруживает не только, что идёт не так, не только предлагает новые методы лечения расстройств, связанных с эмоциями, но и выявляет то, каким образом люди испытывают эмоции.
После работы медбратом на протяжении десяти лет Стивен решил сменить вид деятельности. Два года курсов в университете, степень в астрономии и физике, затем работа тестировщиком игр. Он построил успешную карьеру, работая в отделах по тестированию в разных компаниях, отделах менеджмента и выступая на конференциях по всему миру. Для него нет проблем сообщить факты коллегам. Но что касается личных отношений или любой ситуации, где задействованы эмоции, все идет «не так”.
Он объясняет: «В начале отношений я весь в том, что представляет собой партнер. Мне говорили, что медовый месяц у нас длился дольше, чем ожидалось. Но через год все меняется. Все разваливается. Я становлюсь тем человеком, которым в действительности не являюсь. Я реагирую умом, а не сердцем. Понятно, что это неправильно. Неправдоподобно. Подделка. Потому что это и есть подделка. И можно притворяться долго”.

Он и его жена не живут вместе с 2012 года. Терапевт выписал ему антидепрессанты. Он поддерживал контакты с женой, но было ясно, что отношений больше нет. В июне 2015 года Стивен предпринял попытку суицида. «Я написал в Фейсбук и Твиттер, что намерен совершить и кто-то — я так и не выяснил кто — позвонил в полицию. Меня отвезли в больницу”.
Психиатр направил Стивена на серию консультаций, а затем на курс психодинамической психотерапии, тип фрейдистской терапии, которая раскрывает как бессознательное влияет на мысли и поведение, похоже на психоанализ.
В книге Сью Герхард «Почему любовь важна”, рекомендованной психотерапевтом, он впервые встретил термин «алекситимия”. «Я принес книгу на терапию, и мы стали обсуждать мой диагноз. Понятно, что у меня был словарный запас. Слова для описания эмоций. Но несмотря на правильные слова для эмоций, их сочетание было чем-то другим… я думал, что у меня не получается хорошо говорить о чувствах и эмоциях и прочем. Но после года терапии я пришел к выводу, что когда я говорю об эмоциях, то понятия не имею о чем говорю”.
Термин «алекситимия” впервые встречается во фрейдистской книге 1972 года. Большинство психологов сейчас не в восторге от идей Фрейда. Как объясняет профессор Оксфордского университета Джефф Берд: «Не то чтобы мы не уважали эти традиции, но в когнитивной, нейро-, экспериментальной науке не так много людей, заинтересованных в чем-либо, связанном с Фрейдом”.
Но когда Берд прочел об алекситимии, он нашел описание интересным. «Это удивительно”. Для большинства, «при слабых эмоциях можно быть неуверенным, что вы ощущаете, но при сильных — вы знаете, что чувствуете”. Тем не менее, есть люди, которые не знают.
Берд начал свою академическую карьеру с изучения расстройств аутического спектра, эмпатии и осознания эмоций, что привело его к алекситимии. В одном из первых своих исследований по этой теме он связал алекситимию с недостатком эмпатии. Исследование включало список из 20-ти пунктов, разработанный университетом Торонто. Если вы не можете чувствовать собственные эмоции определенным образом, имеет смысл и то, что вы не можете понять эмоции других.
Но что действительно возбудило интерес к алекситимии у Берда, так это его общение с аутистами. «Существовала точка зрения, что у аутистов не хватает эмпатии. Чушь. Это сразу понятно, стоит познакомиться с аутичными людьми”.
В серии исследований Берд обнаружил, что у половины людей с аутизмом есть и алекситимия — это те люди, которые испытывают трудности с выражением эмоций и эмпатией, но у остальных такого нет. Другими словами, связанные с эмоциями трудности присущи алекситимии, а не аутизму.
Берд очень хотел поделиться этим. Он с чувством рассказывал об одном из волонтеров с аутизмом, но без алекситимии: «Милый парень, с таким высоким IQ, что мы и измерить не могли, не мог удержаться ни на одной работе. Но он был волонтером в медицинском центре, потому что хотел делать что-то полезное. Ему говорили: «Так как у вас аутизм, вам не хватает эмпатии, так что вы не сможете ухаживать за престарелыми людьми”. Это просто смешно.”
Берд провел серию исследований алекситимии вне контекста аутизма. В частности, он обнаружил, что люди с алекситимией не имели проблем с узнаванием лиц и могли отличить изображение хмурого и улыбающегося человека. «Но те из них, у кого расстройство было особенно сильным, несмотря на то, что могли различить улыбку и неодобрение, не знали, что они означают. Это было действительно странно”.
Многие из людей с этим расстройством говорили Берду, что им сказали об их отличии другие, но некоторые поняли, что у них расстройство сами. «Я считаю, что это как не видеть цвет, все говорят какое красное то или какое синее это, а вы понимаете, что в этой части человеческого опыта просто не принимаете участия”.
Пытаясь лучше объяснить алекситимию, Берд и его коллеги натолкнулись на своего рода зацикливание: у Стивена проблемы с эмоциями, потому что у него алекситимия, которая характеризуется проблемами с эмоциями. Они попытались разорвать этот круг.

Derek Brahney for Mosaic. Source photograph from iStock by Getty Images
В ситуациях, которые Стивен описывал как сильные эмоции — например признание в любви — он ощущал изменения внутри тела. «Я чувствовал учащенное сердцебиение и всплеск адреналина, но для меня это всегда страшно. Я не знаю, как реагировать. Хочется убежать или проявить агрессию”.
Гнев, страх и смущение он понимает. «Все остальное ощущается одинаково. Это чувство, словно «Эээ, мне не очень комфортно, это не совсем правильно”.
Для Ребекки Брюэр, бывшей студентки Берда, а сейчас лектора в лондонском колледже Ройял-Холлоуэй, в этом есть смысл. «Люди с алекситимией знают, что испытывают эмоции, но не знают какие”, — объясняет она. «Значит, у них может быть депрессия, так как они испытывают трудности с различием разных негативных эмоций и определением позитивных эмоций. Как и с тревожным расстройством, если человек испытывает эмоциональный отклик, связанный с учащенным сердцебиением, возможно восхищение, он не знает как его интерпретировать и может начать паниковать из-за происходящего с его телом”.
Способность обнаруживать изменения внутри тела — все, от повышенного сердцебиения до потери крови, от полного мочевого пузыря до растяжения легких — называется интероцепцией. Это ваше восприятие собственного внутреннего состояния.
Разные эмоции связаны с разными физическими изменениями. При гневе, например, учащается сердцебиение, кровь приливает к лицу, сжимаются запястья. Очевидно, что эти физические изменения не связаны с определенными эмоциями: если у вас учащается сердцебиение при виде паука, то это от страха, а не от сексуального возбуждения.
Берд с коллегами обнаружили, что люди с алекситимией имеют пониженную способность к воспроизводству, определению или интерпретации этих внутренних изменений в организме, иногда такая способность отсутствует полностью. IQ этих людей в пределах нормы. Как и любой другой, они понимают, что видят паука, а не привлекательного партнера. Но либо их мозг не дает сигнал телу для физических изменений, характерных для переживания эмоции, либо отделы мозга неправильно обрабатывают сигналы тела.
В 2016 году Берд и Брюэр, вместе с Ричардом Куком из Лондонского городского университета, опубликовали результаты исследований, характеризующие алекситимию как «обобщенный дефицит интероцепции”. Итак, появилось объяснение для проблем с эмоциями, и, вместе с тем, утверждение, что восприятие сигналов тела важно для эмоционального опыта для всех остальных.
Эта идея находит отражение и в повседневной речи: в английском языке извиняются «от всего сердца”. Если любят кого-то, то «всем сердцем”. Когда вы действительно разгневаны, то «кровь кипит”. Вместо того, чтобы говорить о волнении, говорят «бабочки в животе” (это вызвано оттоком крови от пищеварительной системы).
Большинство людей, возможно, не знакомы с алекситимией, но существует другое расстройство, связанное с нехваткой эмоций и эмпатии, которое, кажется, очаровывает нас даже больше, чем отталкивает: психопатия. Можем ли мы узнать больше о том, как мы себя чувствуем, понимая психопатов?
Лиеке Нентжес чуть больше тридцати, она стройная и у нее тихий голос. Трудно представить ее, проводящей часы в маленькой комнате с заключенными психопатами, в том числе серийными убийцами, у которых не связаны руки.
Когда Нентжес начинает говорить, в ее голосе слышна уверенность. «Однажды напротив меня сел крупный парень с длинными, взъерошенными волосами и внезапно спросил (повышая голос, приподнимаясь со стула): «Вы меня не боитесь?” Я удивилась. Не ожидала такого. И я ответила (не повышая голос, но уверенно): «Зачем — может вы боитесь меня?” Он сел. И объяснил, что у него заканчивается курс терапии по «ре-социализации”, но никто не берет его на работу, потому что боятся его. Он не был разозлен. Он был разочарован”.
Природа психопатии до конца не ясна, но психологи в целом согласны с тем, что психопатия связана с отсутствием эмпатии или вины, не глубокими эмоциями и антиобщественным поведением — плохим обращением с другими людьми и, в некоторых случаях, участием в преступных действиях.
Предполагалось, что некоторые психопаты способны пытать или убивать людей, потому что они не обрабатывают эмоции должным образом — например, они не чувствуют страха, и не видят его у других людей.
Нентжес работает в Амстердамском университете. Здесь в Нидерландах, если у преступника находят психологические отклонения, связанные с преступлением, он считается лишь частично ответственным. Такие преступники могут провести несколько лет в обычной тюрьме перед тем, как их отправят в лечебный центр, или их могут сразу отправить на лечение.
Нентжес решила опросить таких преступников из лечебных центров и тюрем, чтобы выяснить каким образом у них проявляется психопатия (уделяя особое внимание различным аспектам психопатии), узнать об их жизненном опыте — воспитании и преступном поведении, — а также измерить интероцепцию.
«Эмоции очень важны, когда вы исследуете психопатию. Точнее, недостаток эмоций. Может ли быть так, что у преступников с психопатией просто плохой контакт с собственным телом?” — говорит она.
В ряде интервью Нентжес задавала вопросы для оценки уровня эмпатии, определить насколько они раскаивались в совершенном преступлении. «Некоторые были абсолютно честны и отвечали «Мне все равно” — говорит она. «Другие, с психопатией, отвечали: «О, но я очень сопереживаю”. Они выучили слова для точного описания чувств, могли говорить о сопереживании и сострадании, но когда видишь совершенные ими преступления…” — тут ее слова обрываются.
«В одном исследовании обнаружили, что психопаты могут описывать эмоции словесно, но им не хватает внутреннего эмоционального опыта,” — добавляет она.
Так как определить способность человека распознавать сигналы тела сложно, чаще всего измеряют интероцепцию, связанную с частотой сердечных сокращений. В одном из тестов участников просят считать удары сердца 25-50 секунд, возможно, несколько раз. Примерно 10 процентов считают пульс очень хорошо, 10 процентов очень плохо, остальные — средне.
В другом тесте волонтерам дают серию сигналов, и просят определить синхронизирована или нет серия сигналов с их пульсом. Как и в предыдущем тесте 10 процентов справляются очень хорошо, но 80 процентов не могут сделать этого вовсе.
Нентжес принесла оборудование для таких тестов в комнату для допросов и измерила показатели у 75 преступников. Она выявила четкую взаимосвязь: чем выше оценка антисоциальных аспектов психопатии, тем ниже их оценки в тестах. По крайней мере, можно предположить, что психопаты, которые хуже распознают сигналы тела, ощущают меньше эмоций и, следовательно, меньше сопереживают другим.
Этих преступников иногда делят на две группы: совершивших жестокие преступления и «белых воротничков” — мошенников. Нентжес при опросе первой группы нашла одно сходство со второй: «Это было воспитание. Точнее, его недостаток. Эмоциональное насилие. Сексуальное насилие. Пренебрежение родительскими обязанностями. Много физического насилия. Я слышала от них, что они буквально не использовали эмоции. Все, что они чувствовали во время воспитания был страх”.
Ребенком Стивен страдал от невнимания. Когда ему было шесть, его мать намеренно подожгла их дом, пока она вместе с детьми была внутри. По счастливой случайности отец по пути на работу вспомнил, что забыл обед, и вернулся домой.
Оглядываясь назад, Стивен понимает, что его мать страдала от послеродовой депрессии. Но она не получала лечения, и «все, что я знал, были тревога и беспокойство”. После поджога она попала в тюрьму. Отец был сталелитейщиком и работал в разные смены. «Сосед связался со службой опеки, и папе сказали разобраться с работой или нас заберут. Никто из братьев или сестер моего отца не хотел взять меня или моего брата, потому что мы были маленькими негодяями. У нас всегда были проблемы. Грабеж магазинов. Все такое. Поэтому мы попали в детский дом”.
Остальное детство Стивен провел попадая в разные детские дома. Единственные эмоции, которые он помнит, это страх, гнев и смущение. «Рождество, дни рождения, неожиданно по-доброму относившиеся ко мне люди в детдоме… Я не мог привыкнуть к этому. Мне всегда было некомфортно. Беспорядок в чувствах, которые я неправильно интерпретирую или не могу ответить на них должным образом”.
Алекситимия часто связана с травмой или пренебрежением в раннем возрасте, объясняет Джефф Берд. Исследования близнецов предполагают наследственность. Также есть связь с некоторыми типами повреждений головного мозга, в частности, с островком, отделом, который получает интероцептивные сигналы.
Как отмечает Ребекка Брюэр, беспокойство, которое испытывает Стивен, часто встречается у людей с плохой интероцепцией. В Университете Сассекса Хьюго Критчли и Сара Гарфинкель, специалисты в области психиатрии и нейронауки, ищут способы повышения интероцепции для уменьшения беспокойства.
Гарфинкель выдвинул трехмерную модель интероцепции, которая была хорошо воспринята другими специалистами. Во-первых, объективная точность восприятия интероцептивных сигналов — например, насколько вы хороши в подсчете сердечных сокращений. Во-вторых, субъективный отчет — насколько считаете себя хорошим в восприятии сигналов тела. И, в-третьих, метакогнитивная точность — насколько ваше представление совпадает с тем, насколько хороши вы на самом деле.
Третий параметр важен, потому что в различных исследованиях выяснилось, что разрыв между тем, насколько точными себя считают при подсчете сердечных сокращений, например, и насколько точны участники на самом деле, предсказывает их уровень тревоги. Лиза Квадт, научный сотрудник группы в Сассексе, в настоящее время проводит клиническое испытание с целью проверки того, может ли уменьшение этот пробела у людей с аутизмом снизить их тревожность.
В экспериментальном исследовании Кристиан, Гарфинкель и студент магистратуры Абигейл МакЛанахан набрали группу студентов, которые приходили в лабораторию на шесть сеансов. В каждом сеансе они сначала считали удары сердца. Волонтеры сидели в покое, с резиновым пульсоксиметром на указательном пальце, и говорили, сколько ударов они посчитали. Затем МакЛанахан сообщала им точное значение, чтобы они могли лучше понять, насколько точны.
Затем МакЛанахан заставляла их сделать несколько прыжков с поднятыми руками или подняться по крутому холму неподалеку — повысить частоту сердечных сокращений. («Потому что некоторые люди действительно не могут почувствовать свое сердцебиение вообще. Я не могу» — объясняет Квадт). Затем они возвращались в лабораторию, снова считали удары и, как и прежде, каждый раз получали обратную связь.
Это было всего лишь экспериментальное исследование, в котором участвовали студенты. Но через три недели не только улучшилась точность испытуемых по всем трем параметрам интероцепции, но они также сообщили о снижении тревожности примерно на 10 процентов.
Для основного исследования волонтеры с диагнозом расстройства аутического спектра выполнят те же задачи, что и в пилотном исследовании, но один раз в начале и один раз в конце они будут делать их внутри сканера fMRI. Это позволит команде контролировать активность в островке, который получает данные о сердечных сокращениях, и посмотреть, как изменения этой активности соотносятся со связями в миндалине, которая обнаруживает угрозы, и префронтальной коре, которая может решить, опасна потенциальная угроза или нет и стоит ли беспокоиться. Надежда, по словам Кричли, заключается в том, чтобы усилить связь между этими двумя регионами, что, как показали предыдущие исследования, связано с уменьшением тревожности.

Derek Brahney for Mosaic. Source photograph from iStock by Getty Images
В Оксфорде, тем временем, Джефф Берд хочет рассмотреть идею о том, что существуют два разных типа алекситимии. Люди с одним типом не создают достаточного количества телесных сигналов, необходимых для переживания эмоций, поэтому вряд ли выиграют от обучения группы из Сассекса. Люди с другим типом создают все виды телесных ощущений, но их мозг не обрабатывает эти сигналы стандартным способом. Этой второй группе, в которую входит Стивен, исследование может принести больше пользы.

Берд подчеркивает, что, хотя люди с алекситимией испытывают трудности с пониманием эмоций, это не значит, что они не заботятся о других. «По большей части, люди с алекситимией могут признать, что другие находятся в подавленном состоянии, и это их расстраивает. Проблема в том, что они не могут понять, что чувствует другой человек, и что они сами чувствуют, и тем более, как заставить другого человека чувствовать себя лучше или как уменьшить свое собственное плохое настроение. Я думаю, это важно, потому что алекситимия отличается от психопатии в этом плане».
Стивен говорит, что для него это, безусловно, так. И теоретически, метод эмоциональной подготовки — это то, что он приветствовал бы. «У меня есть несколько книг об эмоциях и чувствах, и они не отличаются ни на йоту, потому что не говорят достаточно подробно о том, какие ощущения в вашем теле связаны с какими эмоциями».
На данный момент, учитывая отсутствие доступных методов лечения алекситимии, Стивен планирует использовать свое новое понимание себя, приобретенное посредством терапии, чтобы попытаться двигаться дальше. Сначала он надеялся, что терапия все исправит. «Я думал, что каждый день будет идеальным, блестящим… и понял, что этого не произойдет. У меня всегда будут проблемы и всегда будут трудности».
Он извлек ценный урок из этого. Хотя они с женой все еще живут отдельно, они регулярно общаются, и теперь он пытается не отвергать ее взгляды на его тревожность. «Вместо того, чтобы говорить «Нет», я выслушаю. Я думаю: «Ну, вы знаете, что такое эмоции, а я нет, поэтому я выслушаю вас, и либо учту ваши замечания, либо нет». Он также думает о переходе на работу с людьми, борющимися со злоупотреблением психоактивными веществами, потому что хотел бы вернуться к карьере, где он может помогать людям.
Больше того, он решил использовать свой диагноз. «Теперь, когда я знаю, что у меня алекситимия, я могу прочесть о ней, это расширяет мои возможности. Я могу узнать больше. И могу разработать определенные инструменты, которые позволят мне противостоять ей».
Люди без алекситимии могли бы, вероятно, использовать такие же инструменты. Берд провел работу, показывающую, что люди, которые точнее ощущают свой пульс, лучше способны распознавать эмоции других людей, это решающий первый шаг в том, чтобы стать более чутким. Он планирует исследования, чтобы узнать, может ли тренировка сердечных сокращений усилить эмпатию.
Те, кто хочет уменьшить чувство стресса и тревоги в повседневной жизни, но не может или не хочет менять источники стресса, могут сосредоточиться на изменении сигналов, поступающих от их тел. Регулярные физические упражнения должны ослабить виды телесных сигналов (например, от сердца и кровообращения), которые мозг может интерпретировать как тревожные, следовательно уменьшится чувство беспокойства.
Знание, что сигналы от тел лежат в основе эмоций, расширяет наши возможности. Что вы чувствуете по этому поводу?

Нарушение эмоциональных реакций.

Физиологический аффект- состояние выраженного аффекта (гнева), не сопровождаемого помрачением сознания, а лишь возможным сужением круга представлений, концентрирующихся на событиях, связанных с возникающим аффектом; эпизод не завершается сном, резким психофизическим истощением и амнезией. В этом состоянии часто совершают противоправные действия. Лица эти признаются вменяемыми, в отличие от перенесших патологический аффект.

Патологический аффект – кратковременное психическое расстройство с агрессивным поведением и раздражительно-злобным настроением на фоне сумеречного помрачения сознания. Такое состояние возникает в ответ на интенсивную, внезапную психическую травму и выражается концентрацией сознания на травмирующих переживаниях с последующим аффективным разрядом, за которым следуют общая расслабленность, безразличие и, часто, глубокий сон. Характеризуется частичной или полной амнезией. Лица соврешившие правонарушения в таком состоянии признаются невмняемыми.

Расстройства эмоциональных состояний и свойств.

Нарушение выраженности (силы) эмоций.

1. Сензитивность (эмоциональная гиперестезия) – повышенная эмоциональная чувствительность, ранимость. Может быть врожденным личностным свойством, особенно выраженным при психопатиях.

2. Эмоциональная холодность –нивелировка выраженности эмоций в виде ровного, холодное отношение ко всем событиям, независимо от их эмоциональной значимости. Выявляется у психопатов, при шизофрении.

3. Эмоциональная тупость – слабость, обеднение эмоциональных проявлений и контактов, оскуднение чувств, доходящее до безучастности. Встречается в рамках шизофренического дефекта.

4. Апатия – безразличие, полное отсутствие чувств, при котором не возникают желания и побуждения. Чаще наблюдается чувственное притупление, при котором эмоции становятся тусклыми, бедными. Преимущественной эмоцией больных является равнодушие. Встречается при шизофрении ( дефект) и грубых органических поражениях головного мозга, а так же может быть ведущим проявлением депрессивного синдрома.

Апатия, как проявление депрессии, чаще характеризуется чувством безразличия с сужением круга интересов, либо их полным исчезновением, уменьшением или потерей желаний, побуждений и потребностей, больные говорят о скуке, лени, безволии, душевной вялости, безинициативности, что переживается болезненно ( не депрессивная же апатия не воспринимается больными как нечто тягостное и, следовательно, не вызывает жалоб).

Нарушение адекватности эмоций

1. Эмоциональная амбивалентность – одновременное сосуществование антогонистических эмоций, обусловливающих непоследовательность мышления и неадекватность поведения. Симптом, встречающийся при шизофрении.

2. Эмоциональная неадекватность – возникновение эмоции, не соответствующей качественно, содержательно вызывающему ее раздражителю, пардоксальность эмоций ( пациент с грустным лицом повествует о приятных впечатлениях). Так же встречается при шизофрении.

Нарушения устойчивости эмоций.

1. Эмоциональная лабильность – патологически неустойчивое настроение, которое легко меняется на противоположное в связи с изменением ситуации. Патологически неустойчивое настроение характерно для астенического синдрома, кроме того, может встречаться в рамках эмоционально-волевых расстройств при патологии личности.

2. Эксплозивность – повышенная эмоциональная возбудимость, при которой легко возникает переживание досады, гнева, вплоть до ярости, с агрессивными поступками. Может возникнуть по незначительному поводу. Эксплозивность характерна для эмоционально-волевых расстройств при патологии личности, органических (травматических) поражениях головного мозга.

3. Слабодушие – состояние легко колеблющегося настроения по ничтожному поводу от слезливости до сентиментальности с умиленностью. Может сопровождаться капризностью, раздражительностью, утомляемостью. Наблюдается при сосудистом поражении головного мозга, при соматогенной астении.

Расстройства настроения.

Патологически повышенное настроение.

1. Гипертимия – болезненно повышенное настроение, сопровождающееся чувством радости, силы, энергетического подъема («веселость, брызжущая через край»), резко снижающее глубину и направленность познавательных процессов. Гипертимия – основной симптом маниакальных синдромов.

2. Эйфория – болезненно повышенное настроение, сопровождающееся чувством удовольствия, комфорта, благополучия, расслабленности, препятствует познавательным процессам. Эйфория встречается при интоксикациях (инфекционного, алкогольного и т.п. характера) .

3. Мория – веселое возбуждение с дурашливостью, детскостью, паясничанием, склонностью к плоским и грубым шуткам; всегда сопровождается симптомами интеллектуального снижения. при глобальной деменции.

4. Экстаз – гипертимия с преобладанием восторга, вплоть до исступленного восхищения, чувства прозрения, озарения. Часто сочетается с растерянностью, кататоническими проявлениями, онейроидным помрачением сознания.

Патологически пониженное настроение .

1. Гипотимия – болезненно пониженное настроение, переживаемое как, грусть, печаль, уныние, угнетенность, подавленность, скорбь, щемление, чувство безысходности, сопровождающееся чувством физического неблагополучия, пассивности, беспомощности, суицидными мыслями и поступками. Такой тип расстройства настроения характерен для депрессивных синдромов.

2) Дисфория – болезненно пониженное настроение, сопровождающееся раздражительно-тоскливо-злобным, мрачным чувством. Возникает и оканчивается внезапно. Может длиться часами или днями. Во время дисфории больные склонны к агрессивным действиям. Дисфории, преимущественно, наблюдаются у больных с неблагоприятно текущей эпилепсией, при травматических и других органических поражениях головного мозга.

3)Тревога – гипотимия в сочетании с ожиданием несчастья и чувством внутреннего напряжения, внутренним волнением, беспокойством, напряжением, чувством томительного ожидания грядущей беды, отчаянием, опасениями за судьбу родных.Иногда тревога ощущается телесно с витальным оттенком, как зуд, внутренняя дрожь. Часто сочетается с двигательным ( психомоторным) возбуждением. Как патологическое состояние тревога иррациональна и вызвана болезненными психическими переживаниями, а не реальными событиями ( » что-то в мире должно случиться», – пытается, к примеру, объяснить свое беспокойство пациент). Встречается при многих острых психозах ( острые параноидные психозы, синдромы помрачения сознания), при депрессии ( тревожная депрессия). Тревожная окраска переживаний характерна для психопатологических состояний в пожилом возрасте. При неврозах ( тревожные расстройства) тревога носит менее выраженный характер, отсутсвует выраженное психомоторное возбуждение и сопровождается обильными вегетативными проявлениями ( вегетативная тревога).

4)Страх, как патологическое состояние — переживание сиюминутной опасности, с ощущением непосредственной угрозы жизни, благополучию, вызванное болезненным психическим состоянием без реального основания. Субъективно тяжело перносится. Встречается как в рамках острых психозов ( бредовые психозы, ситндромы помрачения сознания), так и при неврозах навязчивых состояний в рамках фобий ( описаны выше).

Синдромы, связанные с расстройством эмоций.

1.Депрессивный синдром.

Депрессия – одно из наиболее распространенных расстройств, встречающихся как в психиатрической, так и в общесоматической практике ( 3-6% в популяции).

Основу депрессивного синдрома составляет депрессивная триада, включающая: а) болезненно пониженное настроение , б) идеаторные и в) психомоторные нарушения в виде общей заторможенности (хотя принципиально их характер зависит от характера пониженного настроения).

Болезненно пониженное настроение представляет собой структурно неоднородное образование.

Можно выделить 3 основных компонента эмоционального звена депрессивного синдрома: тоскливый , тревожный и апатический. Они находятся в динамической связи друг с другом, но, как правило, на определенном отрезке времени или в отдельных случаях преобладает один из них.

Довольно характерна суточная ритмика депрессивных расстройств. Тоска и апатия достигают обычно максимальной выраженности в утренние часы, тревога более вариабельна и нередко усугубляется к вечеру.

В общем виде идеаторные расстройства при депрессивном синдроме характеризуются известной фиксированностью переживаний на определенной тематике, сужением объема свободных ассоциаций и изменением их темпа (чаще замедление).В отдельных тяжелых случаях настолько затруднено осмысление ситуации, нарушены память и внимание, что состояние напоминает картину слабумия. В зависимости же от характера пониженного настроения имеются и некоторые особенности идеаторных расстройств.( см. ниже).

Психомоторные депрессивные расстройства в еще большей степени, чем идеаторные, связаны с доминирующим настроением, что особенно наглядно прослеживается в экспрессии. Общая поведенческая и волевая активность, чаще всего, имеет тенденцию к снижению(гипобулия).

Наряду с основными «триадными» признаками в структуру депрессивного синдрома входят психопатологические феномены тесно спаянные с собственно эмоциональными расстройствами.

Соматопсихические и соматовегетативные нарушения занимают одно из первых мест по частоте встречаемости в картине депрессии. По своим клиническим проявлениям они разнообразны, изменчивы и тесно связаны с ведущим гипотимным состоянием. Они могут выступать в виде первых признаков начинающейся депрессии или, при недостаточно выраженной гипотимии, играть роль, так называемых, соматических эквивалентов. Депрессивный синдром включает в себя разнообразные соматоневрологические расстройства, основным проявлением которых (особенно в остром периоде) является т.н. триада Протопопова : тахикардия, мидриаз, запоры, что по существу указывает на нарушение деятельности автономной нервной ситемы в виде симпатикотонии . Соматическими пролявлениями депрессии являются так же аменорея, похудание, диспепсии, алгии и пр.

Значительное место в структуре депрессии может занимать депрессивная деперсонализация, основным проявлением которой следует считать » болезненую психическую анестезию», переживаемую как » скорбное бесчувствие», » чувство утраты чувств», обеднение, ущербность эмоциональной жизни. Наиболее распространенными и , как правило, наиболее значимыми для больных, являются переживания утраты естественных чувств к близким. Отмечаются так же чувство утраты: эмоционального отношения к окружающему вообще с безразличием к работе, к деятельности, к развлечениям; способности радоваться (ангедония), откликаемости на печальные события, способности к состраданию и пр.Особо мучительны переживания угнетения «витальных эмоций»: чувства голода, жажды, насыщения и удовольствия при приеме пищи, полового удовлетворения, чувства телесного комфорта, «мышечной радости» и утомления при физической нагрузке , естественного отрицательного эмоционального тона болевых ощущений. Часто присутствуют переживания: утраты чувства сна, «обезличенности», «чувтсво отсутвия мыслей», «речь без мыслей», «отрешенности» в общении, » бездушности» и пр. Наибольшая представленность депересонализации такого рода присуща обычно депрессиям умеренной глубины, без выраженной заторможенности.

Одним из характерных признаков дпрессии являются идеи малоценности и самообвинения. В зависимости от тяжести и клинического варианта депрессии, они могут проявлятся в виде: а) психологически понятных переживаний заниженой самооценки и идей малоценности, которые могут быть не стойкими, изменчивыми, чаще зависят от ситуации, б) сверхценных идей , которые уже отличаются стойкостью, малой изменчивостью, потерей прямой связи с ситуацией, в) бредовых идей. По содержанию это могут быть идеи малоценности, самоуничижения, самообвинения, греховности, ипохондрии и пр.

Важное значение в диагностике депрессий могут иметь разнообразные нарушения сна, характер которых тесно связан с характером гипотимии. При тоске – укорочение сна, раннее пробуждение, ощущение неполного «бодрствования» в утренние часы. При тревоге – затруднено засыпание, бессоница, сочетается с частыми пробуждениями среди ночи. При апатии – повышенная сонливость, поверхностный ночной сон.

Расстройства влечений так же характерное для депрессивного синдрома расстройство. Проявления зависят от ведущего аффекта. Так например при тоскливом и апатическом аффекте отмечается угнетение аппетита( часто в совокупности с отвращением к пище или отсутсвием вкусовых ощущений), полового влечения ( вплоть до полного угнетения). При тревожном же состянии, напротив, может иметь место усиление влечений.

Особо следует остановиться на суицидальных проявлениях при депрессии.

По последним сводкам ВОЗ суициды (самоубийства), как причина смерти, занимает одно из первых мест наряду с сердечно-сосудистыми заболеваниями, онкологическими болезнями и несчастными случаями при ДТП. Одной из частых причин совершения суицида являются депрессии ( до 15% депрессий завершаются суицидом).

Суицидальные тенденции при депрессии имеют разную степень оформленности, стойкости и интенсивности в зависимости от характера депрессии. Суицидальный риск выше в случаях депрессий легкой и средней степени выраженности, «открытых» для влияния средовых воздействий и личностных установок больных, в ранние предутренние часы, при начале и окончании депрессивной фазы. Преобладают мотивы, обусловленные реальными конфликтами, переживаниями собственной измененности, депрессивной деперсонализацией, ощущением душевной боли. В глубоких депрессиях суицидогенными являются бредовые идеи вины и ипохондрический мегаломанический бред ( синдром Котара). На высоте развития депрессивного состояния возможны импульсивные суициды. Суицидальные попытки чаще совершаются при тревожно-тоскливом аффекте, на начальных этапах развития депрессивных фаз, у больных с астеническими, сензитивными и истероидными чертами личности в преморбиде.

Депрссивные состояния могут проявлятся в различной степени – от легких( субдепрессия) до тяжелейших состояний в виде психоза. В зависимости же от сочетания и(или) доминирования в клинической картине разных компонентов самой «триады» и «не триадных» проявлений выделяют разнообразные клинические варинты депрессивного синдрома. Наиболее распространенны следующие варианты.

А)Меланхолическая( тоскливая, «классическая», эндогенная) депрессия включает в себя триаду в виде : а) болезненно пониженного настроения в виде тоски; б) замедленного темпа мышления; в) психомоторной заторможенности (вплоть до депрессивного ступора). Гнетущая, безысходная тоска переживается как душевная боль, сопровождающаяся тягостными физическими ощущениями в области сердца, эпигастрия («предсердечная тоска»). Настоящее, будущее и прошлое видятся мрачными, все утрачивает смысл, актуальность. Стремление к деятельности отсутствует. Моторные ( экспрессия) расстройства при тоскливой депрессии предстают в виде: грустного или даже застывшего взгляда, страдальческой мимики («маска горя»), понурой позы, застывшей позы (депрессивный ступор), опущенных рук и головы, взгляда, устремленного в пол.По своему внешнему виду эти больные выглядят сильно постаревшими ( для них характертно понижение тургора кожи, что делает кожу морщинистой). Могут наблюдаться суточные колебания состояния – вечером легче, чем утром. Характерны идеи (вплоть до бредовых) самоуничижения, виновности, греховности, ипохондрические. Могут возникать суицидные мысли и тенденции, которые свидетельствуют о крайней тяжести депрессии. Расстройства сна проявляются бессонницей, неглубоким сном с частыми пробуждениями в первой половине ночи, нарушением чувства сна. Меланхолическая депрессия включает в себя разнообразные соматоневрологические расстройства, основным проявлением которых (особенно в остром периоде) является т.н. триада Протопопова( см.выше). Так же могут встречаться: нарушение сердечного ритма, выраженное похудание( до 15-20 кг за короткий срок), алгии, у женщин — нарушение менструального цикла, часто аменорея. Выражено угнетение сферы влечения: отсутствие аппетита и(или) вкуса пищи, угнетение половой функции, понижение инстинкта самосохранения (суицидальные тенденции). Иногда ступор сменяется внезапно приступом возбуждения – взрыв тоски (меланхолический раптус). В этом состоянии больные могут биться головой о стенку, вырвать себе глаз, расцарапать лицо, выпрыгнуть в окно и т.п. Меланхолический синдром характерен для клинической картины маниакально-депрессивного психоза, аффективных приступов при шизофрении.

Б)Тревожная депрессия характеризуется депрессивной триадой, с переживанием тревоги и двигательным беспокойством, вплоть до двигательного возбуждения (ажитированная депрессия). Идеаторные расстройства при тревоге характеризуются: ускорением темпа мышления, с неустойчивостью внимания, постоянными сомнениями, прерывистой, иногда малоразборчивой речью ( вплоть до вербигераций), беспорядочными, хаотическими мыслями. Больные высказывают идеи самообвинения, каются в «неправильных» поступках прошлого, мечутся, стонут. Переживания, в большей степени, ориентированы на будущее, которое представляется ужасным, опасным, тягостным. При тревожной депрессии взгляд беспокойный, бегающий, с оттенком напряженности,мимика изменчива, напряженная сидячая поза, с покачиванием, теребением пальцев рук, при выраженной тревоге- неусидчивость. На высоте тревожных и ажитированных депрессий особенно высок риск совершения суицидных попыток. Ажитированная и тревожная депрессии не имеют нозологической специфичности, но следует отметить, что у больных пожилого возраста они встречаются чаще.

В)При апатической депрессии на первый план выступают отсутсвие или снижение уровня побуждений, интереса к окружающему ( в тяжелых случаях к жизни вообще), эмоционального реагирования на происходящие события, безразличие, снижение жизненного тонуса или анергия ( анергическая депрессия), недостаточность волевых импульсов с невозможностью преодолеть себя, сделать усилие над собой, принять определенное решение( абулический вариант). У таких больных в состоянии доминирует психическая инертность, » душевная слабость», «жизнь по инерции».Идеаторные расстройства при апатическом характеризуются: обеднением ассоциаций, снижением их яркости и чувтсвенной окраски, нарушением способности фиксации и произвольной направленности внимания и мышления.Идеи малоценности или вины наблюдаются не часто, доминирует чувство жалости к себе и зависти к окружающим. Экспрессия при апатиической депресии: взгляд равнодушный, спокойный, малоподвижный. сонливый, замедлена игра лицевых мышц, мимика скуки, равнодушия, безразличия, движения вялые, расслабленные, замедленные Сомато-вегетативные симптомы выражены слабо. Суицидальные тенденции редки. У некоторых из этих больных отмечается еще и психомоторная заторможенность с замедлением движений, речевой продукции, они перестают следить за собой, залеживаются в постели, иногда полная обездвиженность(ступор). Такие депрессии обозначают как адинамическая ( заторможенная) депрессия.

Г)Астено-депрессивный синдром – характеризуется неглубоко выраженными симптомами депрессивной триады и выраженными астеническими расстройствами в виде повышенной утомляемости и истощаемости, раздражительной слабости, гиперестезии. Астено-депрессивные синдромы встречаются при очень широком круге заболеваний непсихотического уровня.

Д)При депрессивно-ипохондрическом синдроме триада депрессивных симптомов выражена не ярко, больше представлены соматические симптомы депрессии.Кроме того больные высказывают убеждения в том, что они страдают тяжелым, неизлечимым соматическим заболеванием, в связи с чем активно посещают и обследуются в медицинских учреждениях. Депрессивно-ипохондрические синдромы встречаются при широком круге заболеваний.

Е)Депрессивно-параноидный синдром – депрессивные симптомы могут иметь разную степень выраженности, вплоть до глубокой заторможенности, но при этом больные переживают тревогу, формулируют бредовые идеи преследования, отравления, которые имеют склонность к систематизации. Этот синдром не обладает нозологической специфичностью.

Ж)Синдром Котара (меланхолическая парафрения) – это сложный депрессивный синдром, включающий депрессивные переживания и ипохондрические идеи, имеющие характер громадности и отрицания. Больные считают себя великими грешниками, им нет оправдания на Земле, из-за них страдает все человечество и т.п. При нигилистическом бреде Котара больные высказывают ипохондрический бред- у них гниют все внутренности, кости, от них ничего не осталось, они заражены «страшной» болезнью и могут заразить весь мир и пр. Синдром Котара встречается редко, преимущественно, в клинике шизофрении, инволюционной меланхолии.

З)Депрессивно-деперсонализационный синдром («скорбное бесчувствие») – вариант депрессивоного синдрома , в клинической картине которого, ведущее место занимает депрессивная деперсонализация ( см.выше).

К) Основное место в картине т.н. атипичных ( «маскированных», «ларвированных», «вегетативных», «соматизированных», скрытых ) депрессий занимают соматопсихические , соматовегетативные нарушения или же другие психопатологические «маски». При этих вариантах депрессий собственно пониженное настроение присутствует в стертом виде или вовсе остутсвует ( тогда говорят о » депресси без депрессии»). Наибольшее значение имеют проявления в виде соматических «масок».Эти состояния чаще всего наблюдаются в амбулаторной практике врачей других специальностей с предъявлением только соматических жалоб ( до 60-80 % депрессивных больных не попадают из-за этого в поле зрения психиатров). По данным разных авторов, такие депрессии составляют около 10-30% всех хронических больных общемедицинской практики.О принадлежности этих состояний к депрессиям можно судить по: а) фазности течения, созонным, весенне-осенним возобновлением б) суточным колебаниям симптоматики, в) наследственной отягощенности аффективными расстройствами, г) наличию аффективных ( маниакальных и депрессивных) фаз в анамнезе, д) отсутствию органических причин страдания, подтвержденных объективным обследованием («негативная» диагностика), е) многолетнее наблюдение у врачей другой специальности с отсутсвие терапевтического эффекта от длительного лечения соматотропными препаратами и ж) положительному терапевтическому эффекту от применения антидепрессантов.Чаще встречаются в практике депрессии с расстройствами сердечно-сосудистой и дыхательной систем, часто квалифицируемые терапевтами, например как ВСД или НЦД. Реже встречаются «маски» желудочно-кишечной патологии в виде разнообразных диспептичесаких прявлений и болей в области живота.Так же в рамках таких депрессий описываются: периодическая бессонница, люмбаго, зубная боль, иктурия, сексуальные дисфункции, алопеция, экземы и др.

В зависимости от преобладания тех или иных проявлений выделяют следующие варианты маскированных депрессий: алгически-сенестопатический, абдоминальный, кардиалгический, цефалгический, паналгический, агрипнический(стойкая бессонница) , диэнцефальный (вегето-висцеральный, вазомоторно-аллергический, псевдоасматический), наркоманический.

В случае же отсуствия выраженного гипотимного компонента и при наличии идеаторной и психомоторной заторможенности употребляют понятие о скрытой депрессии.

2.Маниакальный синдром.

Маниакальный синдром – представлен следующей триадой симптомов: а) болезненно повышенное настроение (гипертимия); б) болезненно ускоренное мышление; в) психомоторное возбуждение. Больные оптимистично оценивают настоящее и будущее, ощущают необычайную бодрость, прилив сил, не утомляются, стремятся к деятельности, почти не спят, но из-за крайней изменчивости когнитивных процессов с выраженной отвлекаемостью внимания деятельность носит беспорядочный и непродуктивный характер.Повышение активности может достигать беспорядочного возбуждения (спутанная мания). Внешний вид больных манией: живая мимика, гиперемированное лицо, быстрые движения, неусидчивость, выглядят моложе своих лет. Больным свойственны переоценка собственной личности, своих способностей, вплоть до формирования бредовых идей величия. Оживление сферы влечений и побуждений — усиление аппетита( едят с жадностью, быстро глотают, плохо пережовывают пищу), полового влечения( легко вступают в беспорядочные половые связи, легко дают необоснованные обещания, женятся).

В зависимости от выраженности тех или иных компонентов различают несколько клинических вариантов мании.

Гипомания – слабо выраженная мания. В этом состоянии больные производят впечатление веселых, компанейских, деловитых, хотя и несколько разбросанных в своей деятельности людей.

Гневливая мания – к триаде маниакальных симптомов присоединяется раздражительность, придирчивость, гневливость, склонность к агрессии.

Заторможенная и непродуктивная мании – отличаются отсутствием одного из основных признаков маниакального синдрома, в первом случае – двигательной активности, во втором – ускоренного мышления.

Маниакальный синдром встречается при маниакально-депрессивном психозе, аффективных приступах при шизофрении, при других психозах

Аффективная патология при соматических заболеваниях и их роль в терапевтической практике.

Депрессивные и астено-депрессивные синдромы – самые распространенные патологические состояния при различных соматических заболеваниях. Соматические признаки депрессии могут ошибочно рассматриваться как симптомы соматического заболевания.

При депрессивно-ипохондрических синдромах жалобы больных, даже при наличии соматического заболевания, всегда не соответствуют данным объективного обследования.

Депрессивные синдромы опасны суицидными тенденциями, которые могут диссимулироваться больными, что требует лечения этих больных в условиях непрерывного наблюдения.

Поскольку эмоциональные расстройства ухудшают течение соматического заболевания и определяют неадекватные установки, они должны быть своевременно купированы соответствующими психиатрическими методами лечения.

Депрессивные больные с двигательной заторможенностью и идеями самообвинения могут не давать анамнестических сведений, не проявлять активности в лечении своего заболевания, отказываться от приема лекарств и пищи. Больные с выраженными депрессивными расстройствами должны, в обязательном порядке, осматриваться психиатром.

Больные с дисфориями и эксплозивностью требуют особого внимания, поскольку любое негативное замечание может вызвать взрыв аффекта с тяжелой агрессией. Последнее имеет особое значение в работе врача-стоматолога, т.к. эти больные (эпилепсия, последствия черепно-мозговой травмы) обращаются за специализированной помощью в связи с косметическими и функциональными дефектами.

Маниакальные больные могут недооценивать тяжесть своего соматического заболевания, не выполнять назначения врача, нарушать больничный режим.

Эмоциональные расстройства могут быть обусловлены как реакцией на заболевание, так и общими патогенетическими механизмами с основным заболеванием. И в том, и в другом случае, эмоциональные расстройства осложняют течение соматического заболевания, окрашивая его дополнительными, субъективно тяжело переживаемыми, симптомами и удлиняя его течение.

Поэтому, своевременное распознавание и коррекция эмоциональных расстройств имеет большое значение как в лечении, так и в профилактике обострений при целом ряде соматической патологии.

Контрольные вопросы

1. Дайте характеристику основным свойствам эмоций.

2. Как классифицируются расстройства эмоциональной сферы?

3. Какова общая характеристика депрессивного синдрома?

4. Какие разновидности депрессивного синдрома вы знаете?

5. Каковы особенности «маскированных, «соматизированных» депрессий?

6. Каковы дифференциально-диагностические критерии «соматизированных» депрессий и соматической патологии.?

7. В чем особая опасность депрессивных состояний?

Дополнительная литература:

В Кронштадте пожилая женщина умерла от сердечного приступа после того, как ее доставили в полицию по подозрению в краже трех пачек сливочного масла. Сотрудников магазина тогда упрекнули в том, что они поступили формально, в то время как следовало проявить понимание и сочувствие к пожилому человеку, который мог просто забыть про это масло. Стоит ли сегодня говорить о кризисе доброты и сострадания в обществе? Почему мы стали реже совершать добрые поступки? Что происходит с нашей нравственностью, и как повлияют на нее украинские события и экономический кризис? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил замдиректора Института психологии РАН, доктор психологических наук, специалист в области социальной психологии Андрей Юревич.

«Лента.ру»: Что же произошло в Кронштадте?

Юревич: В этом случае воплотилась традиционная российская дилемма: как поступать — по закону или по совести? По инструкции, ее надо задержать, а по совести вроде бы надо отпустить. В нашей истории эта дилемма в разное время решалась по-разному. В начале 1990-х, например, в массовое сознание активно внедрялась либеральная идеология, которая требовала всегда поступать строго по закону. Считалось, что чисто российская модель поведения «по совести» только тормозит развитие. Со временем появился дефицит сочувствия, сострадания, умения войти в положение, как в случае с этой пожилой женщиной. Можно было предположить, что с ней может случиться что-то нехорошее, если действовать так жестко.

Но люди не проявляют доброту и сострадание даже в тех случаях, когда никакие законы не требуют от них жесткости.

Это тонкая материя, которая долгое время не была предметом научного исследования в психологии и социологии. Тем не менее есть методы, с помощью которых ее можно оценить вполне объективно. Например, статистика. По смертности от убийств мы занимаем первое место в Европе и Центральной Азии. Смертность от самоубийств — третье место. Количество разводов — первое место. Неравномерность распределения доходов (коэффициент Джини) — первое место в Восточной и Центральной Европе. Индекс коррупции — 133-я позиция в мире из 170 возможных. От жестокости родителей ежегодно страдают два миллиона детей, а 50 тысяч убегают из дома. Пять тысяч женщин ежегодно погибают от побоев мужей. Насилие над женами, престарелыми родителями и детьми фиксируется в каждой четвертой семье. Исходя из этих данных, можно сделать вывод, что нравственное состояние нашего общества оставляет желать лучшего.

Мы на дне или нравственное падение продолжается?

Мы попытались построить индекс нравственного состояния общества, взяв за основу некоторые статистические показатели. У нас получилась кривая с резким падением в начале 1990-х. Все последующие годы эти показатели оставались на достаточно низком уровне, и только в последние несколько лет мы фиксируем незначительное улучшение. Мы сравнивали по этому индексу Россию и другие страны Центральной и Восточной Европы, и у нас он оказался самым низким.

За последние 20 лет люди стали чаще совершать безнравственные поступки?

Это само собой, но безнравственные поступки к тому же становятся все более экстремальными. То, что раньше казалось немыслимым, сегодня вполне реально. Взять хотя бы избиение старой учительницы ее учениками. При этом такие поступки вызывают полярную реакцию окружающих. В соцсетях, например, многие их осуждают, но многие и оправдывают. Часто их голоса распределяются примерно в равных пропорциях. Рационального объяснения нет, и трудно себе представить позицию человека, который такие вещи оправдывает. Но такое деление наглядно демонстрирует состояние умов. И это, может быть, более показательно, чем сухая статистика.

Все совсем плохо?

Некоторые позитивные изменения происходят, хотя и не сильно заметные на общем безрадостном фоне. Чисто визуально это, например, выражается в том, что молодые люди стали чаще уступать места пожилым в общественном транспорте. Все больше популярности получают волонтерское движение, благотворительность.

Как реагируют на это окружающие?

Отношение к волонтерским движениям и к благотворительности в целом позитивное, но даются и негативные оценки: «Эти люди оказывают помощь небескорыстно, они чего-то хотят для себя лично». У нас нет традиции благотворительности, и в нее не верят. Если богатый человек дал денег на доброе дело, то его начинают подозревать в том, что он отмывает грязные деньги или свой грязный имидж, или же хочет в политику.

Кто чаще совершает добрые поступки, богатые или бедные?

Однозначного ответа нет. Есть богатые благотворители и меценаты, а есть владельцы очень дорогих автомобилей, отвратительно ведущие себя на дороге. Среди бедных есть те, кто обозлен на весь мир, но есть и высоконравственные, добрые люди. Я допускаю, что есть немало продавщиц, которые в аналогичной ситуации с бабушкой не стали бы вызывать полицию. И, к слову, не уверен, что та продавщица из Кронштадта действительно злая и бесчеловечная. Возможно, она — просто человек, слепо соблюдающий инструкции.

Если мы так озлобились в 90-е, то почему не стали добрее в тучные годы, с их стабильностью и ростом благосостояния?

В тучные годы дифференциация доходов только углублялась. Богатые становились еще богаче, а бедные только беднели. К тому же на морально-нравственное состояние общества продолжают влиять те же факторы, что были основной причиной деградации морали в начале 1990-х. Внедрение рыночной экономики в ее самой нецивилизованной модели с бандитскими нравами. Наша речь до сих пор наполнена криминальными жаргонизмами: «наехать», «замочить», «заказать» и т. п. Даже соседи по коммунальной квартире, решая бытовые конфликты, обращаются к услугам криминальных элементов. В массовом сознании до сих пор жива псевдолиберальная идеологема: нравственно все, что хорошо для экономики. Прочно утвердилось неадекватное понимание свободы как полного отсутствия запретов и ограничений. А еще была разрушена система нравственного контроля, которая не восстановлена до сих пор.

Вы о кодексе строителя коммунизма?

Не только. Во-первых, и это самое главное, школа полностью утратила свою воспитательную функцию. Реформаторы в начале 1990-х заявили, что образовательные учреждения должны заниматься не воспитанием, а «оказанием образовательных услуг». С тех пор школа воспитанием не занимается, поэтому не стоит удивляться той нетерпимости и жестокости, которые мы отмечаем у современных школьников. Но и парткомы с профкомами и комитетами комсомола, при всей их идеологизированности и прочих недостатках, все же выполняли функции нравственного контроля. Когда человек совершал какой-то безнравственный поступок, не преступая при этом закон, его наказывали, как говорится, по партийной линии. Сейчас таких институций нравственного контроля практически не осталось.

А как же церковь с ее христианскими ценностями?

Сейчас предпринимаются попытки придать церкви функции нравственного контроля. Но количество верующих, по данным исследований, не превышает 20 процентов мужчин и 30 процентов женщин, при этом многие верят условно, лишь допуская существование Бога. К истинной вере, требующей абсолютного соответствия нормам христианской морали, приходят немногие. Вот и получается, что с начала 1990-х в части оздоровления нравственного климата нашего общества ничего толком не сделано. Более того, появляются новые разрушающие факторы.

Например?

Нарастает негативное влияние СМИ. В США проводилось много исследований влияния телевидения и кинематографа на уровень агрессивности. Они подтвердили, что демонстрация насилия ведет к росту насилия. Причем тут даже не важно соотношение добра и зла. Когда хороший милиционер бьет плохого бандита, это тоже сцена насилия.

Это упрек скорее к кинематографу. СМИ в последние годы старательно избегают открытой демонстрации насилия.

Говоря о влиянии на нравственное состояние общества, СМИ стоит упрекать не только за демонстрацию насилия. Взять, к примеру, демонстрацию гламурного образа жизни. Нам постоянно показывают, как роскошно живут звезды шоу-бизнеса, представители нашей богемы и другие селебрити. Их особняки, их тусовки, где самый дешевый коктейль стоит несколько тысяч. Создается модель для подражания, некий эталон успешности. Но эти ориентиры совершенно недостижимы для большей части населения. Молодые люди смотрят на них, хотят быть такими же, но заведомо понимают, что такими стать не смогут. А в психологии существует известная формула, согласно которой фрустрация (недостижимость цели) порождает агрессию. Так что постоянная демонстрация гламура повышает уровень агрессивности в обществе. К тому же эти известные персонажи постоянно попадают в скандальные истории, которые только повышают их популярность. Они делают что хотят, никто им не указ, могут кого-то безнаказанно ударить или оскорбить. Они свободны в худшем смысле этого слова и закрепляют соответствующее понимание свободы в нашем массовом сознании. В этом плане негативное влияние СМИ, и в первую очередь телевидения, очень велико.

Но сегодня политика вытесняет с телеэкранов все остальное.

Я бы не сказал, что вытесняет, но политические ток-шоу стали определенно ярче и агрессивнее. По большей части это связано с последними событиями на Украине и усилением антизападной риторики. Но если взять, к примеру, такую телепрограмму, как «Право голоса», то в ней и до украинских событий уровень конфликтности был весьма высок. Передачу Малахова «Пусть говорят» правильнее было бы назвать «Пусть орут», потому что донести свою мысль там можно только криком, заглушив оппонента. На многие ток-шоу приглашают политиков, которые не считают должным выслушивать собеседника, а перебить или обругать оппонента для них в порядке вещей. Такие агрессивные ток-шоу, демонстрирующие нетерпимость и откровенную грубость, порой оказывают на зрителей влияние, сопоставимое с демонстрацией насилия.

Существует определение доброго человека? Добрый человек, он какой? Что им движет?

Это сложное, многосоставное понятие. Его можно разделить на эмоциональную составляющую, когда человек позитивно ощущает мир, мыслительную, когда человек верит в то, что люди в целом хорошие и заслуживают хорошего отношения, и поведенческую, когда человек проявляет доброту, помогая окружающим. Но главный атрибут доброты, который фигурирует в психологических исследованиях, это реальная готовность помочь ближнему. По этому показателю, кстати, мы тоже выглядим неважно. Например, в мировом рейтинге благотворительности Россия занимает 137-е место из 153, по распространенности оказания непосредственной помощи нуждающимся. А по данным опроса Фонда «Общественное мнение», 67 процентов россиян считают, что среди окружающих их людей не встречается или редко встречается готовность помогать друг другу.

Доброте можно научить или это генетическая предрасположенность?

Как любые психологические качества, доброта имеет и генетическую составляющую, и выработанную воспитанием. Но воспитание имеет решающее значение. Известно, что в семьях, где царит агрессивная атмосфера, дети тоже вырастают агрессивными. Если детей били их родители, то они своих детей, как правило, тоже бьют. Дети осужденных за насильственные преступления тоже часто совершают насильственные преступления. А в семьях, где существует добрая атмосфера, все наоборот. Это так называемая «социальная наследственность».

В эпоху суровых испытаний люди становятся более отзывчивыми. Почему этого не случилось в суровые 1990-е?

Испытания испытаниям рознь. Одно дело война, которая объединяет людей общим горем, общим представлением о враге и национальном благе. Общее несчастье действительно сближает людей. Другое дело — социальные пертурбации, которые не сопровождаются войнами. Тут большое значение имеет господствующая в умах идеология. Если эта идеология раскалывает общество, как это было в эпоху рыночных реформ, то на первый план выходят эгоистические мотивы, представления о том, что выжить можно только за счет другого, что более успешны те, кто расталкивает локтями окружающих, идет по головам. В таких условиях, наоборот, наблюдается процесс разобщения.

Сегодня у нас появился образ врага, и есть предчувствие тяжелых времен вследствие надвигающегося кризиса.

Наличие внешней угрозы сплачивает, а образ врага объединяет. Но, с другой стороны, общество заряжается агрессией, а полного согласия по поводу украинских событий в нашем обществе нет. Можно ожидать, что произойдет переключение этой агрессии на тех, кто не согласен с политикой властей. По мере нарастания экономических трудностей возникнет извечный русский вопрос «Кто виноват?». И если экономические санкции к тому времени будут сняты, то агрессия может переключиться на «внутреннего врага», который мешает нам хорошо жить. В 20-х годах прошлого века это был «классовый враг», а сегодня это может быть «непатриотичный либерал». Но я не думаю, что внешнеполитическая ситуация существенно скажется на бытовых отношениях и мы перестанем уступать места в транспорте.