Содержание
Аттестация (Армейский Юмор) — — Без Автора
Аттестация (Армейский Юмор) — книга, написанная автором по имени — Без Автора, находится здесь: всего лишь через один клик произведение Аттестация (Армейский Юмор) можно или скачать бесплатно, или читать онлайн без регистрации и без СМС. Надеемся, что текст книги — Без Автора — Аттестация (Армейский Юмор) вам понравится.
Размер ZIP-архива c электронной книгой Аттестация (Армейский Юмор) — — Без Автора составляет 1.25 KB
Аттестация (Армейский Юмор) — — Без Автора — читать книгу онлайн
Электронная книга Аттестация (Армейский Юмор) может быть в формате TXT или RTF, или же в формате FB2, EPUB или PDF. Если вы захотите, чтобы друзья могли читать или скачать книгу Аттестация (Армейский Юмор), то просто перешлите гиперссылку на эту страницу.
Дополнительную информацию об электронной книге Аттестация (Армейский Юмор) можно поискать, например, в Википедии. И пусть книга Аттестация (Армейский Юмор) окажется вам интересной!
Другие книги автора можно в библиотеке www.many-books.org.
Ключевые слова: Аттестация (Армейский Юмор), — Без Автора, книга, скачать, бесплатно, читать, онлайн, полная версия, электронная, произведение, рассказ, роман, повесть
Стихи о войне для детей… Надо ли это? Может быть стоит беречь детей от таких тяжелых впечатлений (а впечатления будут тяжелыми, потому что война — это прежде всего боль, ужас, трагедия)? Но если мы действительно христиане и хотим привить детям христианское отношение и к нашему настоящему, и к прошлому — говорить о войне придется неизбежно. Причем в первую очередь — именно о Великой Отечественной войне, память о которой так сильна. Об этой войне написано множество книг, снято множество фильмов, сочинено множество песен и стихов…
Стихи из этой подборки нельзя в прямом смысле слова назвать христианскими. Если смотреть на мировоззрение их авторов (в основном это поколение фронтовиков или детей войны) — то чаще всего они, советские люди, христианами себя не позиционировали, да и в точном смысле слова верующими не были. Но, если родители не просто прочтут детям эти стихи, а будут с ними их обсуждать, то мгновенно возникнет почва для серьезных, глубоких разговоров о вере, о Боге, о христианском понимании истории. Поэзия воздействуюет в первую очередь на эмоции, на переживания, и для детей это пока актуальнее, чем, например, исторический анализ событий.
И еще: возможно, некоторые стихи из этой подборки покажутся родителям слишком сложными для детей, слишком многослойными, требующими слишком много исторических пояснений. Это ложные опасения: дети гораздо лучше воспринимают стихи, чем это кажется взрослым. Пускай с первого раза они считают не все смыслы — но все равно уловят главное. А хорошие стихи — они всегда на вырост, их время от времени стоит перечитывать, и тогда они начинают сверкать новыми, ранее незамеченными гранями.
Валентин Берестов
Я в детстве дружил с великаном.
Нам весело было одним.
Он брёл по лесам и полянам.
Я мчался вприпрыжку за ним.
А был он заправским мужчиной
С сознанием собственных сил,
И ножик вертел перочинный,
И длинные брюки носил.
Ходили мы вместе всё лето.
Никто меня тронуть не смел.
А я великану за это
Все песни отцовские спел.
О мой благородный и гордый
Заступник, гигант и герой!
В то время ты кончил четвёртый,
А я перешёл во второй.
Сравняются ростом ребята
И станут дружить наравне.
Я вырос. Я кончил девятый,
Когда ты погиб на войне.
ДЕТИ В ОСВЕНЦИМЕ
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились – мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины…
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что – обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били. Так же. Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин «идеи» были,
Мужчины мучили детей.
Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это – было!
Мужчины мучили детей!
Фрида Вигдорова
Я знаю, будет мир опять
И радость непременно будет.
Научатся спокойно спать
Все это видевшие люди.
Мы тоже были в их числе
И я скажу тебе наверно,
Когда ты станешь повзрослей,
Что значит тьма ночей пещерных.
Что значит в неурочный час
Проснуться в грохоте и вое,
Когда надвинется, рыча,
Свирепое и неживое,
И в приступе такой тоски,
Что за полвека не осилишь,
Еще не вытянув руке,
Коснуться чудищ и страшилищ:
Опять, опять ревут гудки,
Опять зенитки всполошились.
И в этот допотопный мрак
Под звон и вопли стекол ломких
Сбежать, закутав кое-как
Навзрыд кричащего ребенка.
Все, как на грех, перемешать,
И к волку приплести сороку,
И этот вздор, едва дыша,
Шептать в заплаканную щеку.
Но в дорассветной тишине
Между раскатами орудий
На миг приходит к нам во сне
Все то, что непременно будет:
Над нашим городом опять
Рубиновые звезды светят,
И привыкают мирно спать
Сиреной пуганные дети.
Комментарий: Это стихи из романа «Черниговка», завершающего трилогию «Дорога в жизнь». По сюжету, листок с этим написанным от руки стихотворением находят в кармане платьица двухлетней девочки (эшелон их попал под бомбежку, мать погибла, а девочка оказалась в детском доме, в сибирском городке). Стихотворение это напечатали в газете, и вскоре пришло письмо с фронта от отца девочки: он узнал стихи своей жены. Так благодаря стихам матери девочка не осталась полной сиротой.
Анна Ахматова
1
Щели в саду вырыты,
Не горят огни.
Питерские сироты,
Детоньки мои!
Под землей не дышится,
Боль сверлит висок,
Сквозь бомбежку слышится
Детский голосок.
2
Постучи кулачком — я открою.
Я тебе открывала всегда.
Я теперь за высокой горою,
За пустыней, за ветром и зноем,
Но тебя не предам никогда…
Твоего я не слышала стона.
Хлеба ты у меня не просил.
Принеси же мне ветку клена
Или просто травинок зеленых,
Как ты прошлой весной приносил.
Принеси же мне горсточку чистой,
Нашей невской студеной воды,
И с головки твоей золотистой
Я кровавые смою следы.
Комментарий: Стихотворение посвящено мальчику Вале Смирнову, соседу Ахматовой по коммунальной квартире в Ленинграде. Ахматова дружила с Валей и его братом Вовой, присматривала за детьми, развивала их. В блокаду, когда Ахматова была в эвакуации, Валя погиб.
СЛУЧИЛОСЬ ЭТО В КИЕВЕ
Горилки вдоволь выхлестав
И доверяя челяди,
Затмившие антихристов,
Разбойничают нелюди.
Занятие не новое,
Но собственного облика.
И поднялось багровое
Над Бабьим Яром облако.
Подумала игуменья:
«Отступницей не стала я.
А выдадут врагу меня —
Самой-то что? Я старая».
Привычно пахнет ладаном,
Где слышится моление:
«Еврейкам, мною спрятанным,
Пошли, господь, спасение».
Она уставу следует,
Монашек исповедует.
Одна явилась давеча:
— Ой, матушка, ой, верите,
Боюсь я. Вдруг, пытаючи,
О всем прознают нелюди.
— Ступай! Молись, негожая,
И знай, слуга церковная:
Мария, Матерь Божия, —
Сестра евреям кровная…
И в клобуке, как в кивере,
Ей в очи грозно глянула…
Случилось это в Киеве,
Когда война нагрянула.
Комментарий: Когда в сентябре 1941 года Киев был захвачен немцами, всех киевлян еврейского происхождения фашисты убивали. Больше всего киевских евреев было уничтожено в овраге на окраине города, называемом Бабьим Яром. Но некоторые киевляне спасали евреев, прятали их. В частности, прятали их монахини Свято-Покровского женского монастыря, маскируя еврейских женщин под монахинь. В стихотворении Козловского есть фактическая неточность: игуменья, настоятельница монастыря, не может принимать исповедь, это может делать только священник. Возможно, не особо разбиравшийся в церковных реалиях поэт спутал исповедь с так называемым откровением помыслов, которое таинством не является.
Бойцы советской стрелковой дивизии. Гатчина. 26.01.1944
Константин Симонов
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: «Повезло».
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, —
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Булат Окуджава
А мы с тобой, брат, из пехоты,
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты…
Бери шинель — пошли домой.
Война нас гнула и косила.
Пришел конец и ей самой.
Четыре года мать без сына…
Бери шинель — пошли домой.
К золе и пеплу наших улиц
Опять, опять, товарищ мой,
Скворцы пропавшие вернулись…
Бери шинель — пошли домой.
А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Бери шинель — пошли домой.
Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним?
Бери шинель — пошли домой.
Мы все — войны шальные дети,
И генерал, и рядовой
Опять весна на белом свете…
Бери шинель — пошли домой.
ОН НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ БОЯ
Почему всё не так? Вроде — всё как всегда:
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода…
Только — он не вернулся из боя.
Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас —
Когда он не вернулся из боя.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал,
Он с восходом вставал, —
А вчера не вернулся из боя.
То, что пусто теперь, — не про то разговор:
Вдруг заметил я — нас было двое…
Для меня — будто ветром задуло костёр,
Когда он не вернулся из боя.
Нынче вырвалось, будто из плена весна, —
По ошибке окликнул его я:
«Друг, оставь покурить!» А в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.
Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые…
Отражается небо в лесу, как в воде, —
И деревья стоят голубые.
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло — для обоих…
Всё теперь — одному. Только кажется мне —
Это я не вернулся из боя.
Юлия Друнина
* * *
Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Борис Пастернак
Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем плаваньи,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном саване.
Земля гудела, как молебен
Об отвращеньи бомбы воющей,
Кадильницею дым и щебень
Выбрасывая из побоища.
Когда урывками, меж схваток,
Он под огнем своих проведывал,
Необъяснимый отпечаток
Привычности его преследовал.
Где мог он видеть этот ежик
Домов с бездонными проломами?
Свидетельства былых бомбежек
Казались сказочно знакомыми.
Что означала в черной раме
Четырехпалая отметина?
Кого напоминало пламя
И выломанные паркетины?
И вдруг он вспомнил детство, детство,
И монастырский сад, и грешников,
И с общиною по соседству
Свист соловьев и пересмешников.
Он мать сжимал рукой сыновней.
И от копья архистратига ли
По темной росписи часовни
В такие ямы черти прыгали.
И мальчик облекался в латы,
За мать в воображеньи ратуя,
И налетал на супостата
С такой же свастикой хвостатою.
А рядом в конном поединке
Сиял над змеем лик Георгия.
И на пруду цвели кувшинки,
И птиц безумствовали оргии.
И родина, как голос пущи,
Как зов в лесу и грохот отзыва,
Манила музыкой зовущей
И пахла почкою березовой.
О, как он вспомнил те полянки
Теперь, когда своей погонею
Он топчет вражеские танки
С их грозной чешуей драконьею!
Он перешел земли границы,
И будущность, как ширь небесная,
Уже бушует, а не снится,
Приблизившаяся, чудесная.
