Специфика художественного познания

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

• Реферат

  От 250 руб

• Контрольная работа

  От 250 руб

• Курсовая работа

  От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту Узнать стоимость

Искусство (художественное познание) – творческая деятельность, в процессе которой создаются художественные образы, отражающие действительность и воплощающие эстетическое отношение к ней человека. Существуют различные виды искусства, отличающиеся особой структурой художественного образа. Одни из них прямо изображают явления жизни (живопись, скульптура, графика, художественная литература, театр, кино). Другие же выражают порождаемое этими явлениями идейно-эмоциональное состояние художника (музыка, хореография, архитектура).

Искусство – первоначальное обозначение всякого мастерства более высокого и особого сорта (искусство мышления, искусство ведения войны). В общепринятом специальном смысле – обозначение мастерства в эстетическом плане и созданных благодаря ему произведений – произведений искусства, которые отличаются, с одной стороны, от творений природы, с другой – от произведений науки, ремесла, техники, причем границы между этими областями человеческой деятельности очень нечетки, так как в величайших достижениях в этих областях участвуют также и силы искусства.

Искусство – это форма отражения действительности в сознании человека в художественных образах. Отражая окружающий мир, искусство помогает людям познавать его, служит могучим средством политического, нравственного и художественного воспитания.

Разнообразие явлений и событий действительности, а также различие способов их отражения в художественных произведениях вызвали к жизни различные виды и жанры искусства: художественную литературу, театр, музыку, кино, архитектуру, живопись, скульптуру.

Важнейшая особенность искусства состоит в том, что оно в отличие от науки отражает действительность не в понятиях, а в конкретной, чувственно воспринимаемой форме – в форме типических художественных образов. Создавая художественный образ, выявляя общие существенные черты действительности, художник передает эти черты через индивидуальные, зачастую неповторимые характеры, через конкретные явления природы и общественной жизни. При этом, чем ярче, ощутимее выступают индивидуальные черты художественного образа, тем притягательнее этот образ, тем значительнее сила его воздействия.

Искусство — это грандиозное здание, отдельное же произведение — здание микроскопическое, но тоже завершенное. В науке же ни одно исследование не завершено, оно имеет смысл и ценность в ряду предшественников и последователей. Если науку уподобить грандиозному зданию, то отдельные исследования — это кирпич в его стене. Поэтому искусство веками накапливает ценности, отсеивает слабое, но хранит великое, и оно сотни и тысячи лет волнует слушателей и зрителей. У науки путь более прямой: мысли каждого исследователя, добытые им факты — это кусочек пройденного пути. Нет дороги без этого метра асфальта, но он пройден, дорога идет дальше, отсюда так мал срок жизни научного произведения, что-то около 30-50 лет. Такова судьба книг и работ гениальных физиков Ньютона, Максвелла, и даже совсем близкого к нам Эйнштейна. И знакомится с работами гениев ученые советуют по изложениям современников, так как время обтесывает гениальное открытие, придает ему новую форму, даже меняет черты (в том числе и со сменой культур, как утверждал Шпенглер. В этом надо искать источник различий научного и художественного познания.

Искусство появилось еще на заре человеческого общества. Оно возникло в процессе труда, практической деятельности людей. На первых порах искусство непосредственно переплеталось с их трудовой деятельностью. Свою связь с материальной, производственной деятельностью, хотя и более опосредствованную, оно сохранило и по сей день.

В процессе труда у людей развивались эстетические чувства и потребности, понимание ими прекрасного в действительности и в искусстве. Отыскать прекрасное в действительности, обобщить, типизировать его, отразить в художественных образах и донести до человека, удовлетворяя тем самым его эстетические потребности и воспитывая в нем эстетические чувства, — такова одна из важных особенностей и задач искусства.

Внимание! Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Характерной особенностью искусства является образность. Наука оперирует цифрами, понятиями, силлогизмами. Она дает объективную, точную характеристику предмета. Искусство — творческое отражение действительности, оно включает в выдумку, фантазию, авторскую оценку, изображает мир с позиций прекрасного. И. Франко писал:»Предложение, характеристика и группировки фактов историка и в повествователя совершенно отличны: где историк оперирует ар гумента и логическими выводами, там повестей должен оперировать живыми людьми, лицами»Сравнивая историю и литературу. Аристотель писал:»Задача поэта — говорить не о том, что действительно произошло, а пр в том, что могло бы произойти, т.е. о возможном или неизбежно. Историк и поэт отличаются друг от друга не тем, что один из них говорит стихами, а другой — прозой (можно. Геродоту произведения изложить стихам и, и все-таки это была бы история, хотя и в стихах) отличает их то, что один говорит о событиях, которые действительно произошли, а второй — о том, что могло бы произойти. Посему поэзия и философски глубокая ниша в истории — поэзия говорит более об общем, а история — об отдельнома історія — про окреме».

Конечно, образное мышление характерно не только для художника»но и для ученого. В свою очередь, логическое мышление свойственно писателям. Писатель познает жизнь и как политик, и как экономист, и как социолог, и я как психолог, и как философ, и как историкоик.

Экономисты, социологи изучают общие законы развития общества, их влияние на жизнь людей, медики — человеческий организм, психологи — общие законы человеческой психики. Наука — сфера внеморальным и за аестетична, а искусство оценивает изображенное с позиций добра и красоты. Наука изучает мир односторонне, она, по словам. М. Чернышевского, делает вроде»разрез»предмета, искусство стремится к всестороннему, универса льного изображение конкретного предмета. Писателя интересует внешность героя, его поступки, поведение, отношение к окружающему миру, психология, логика характера, речь в эпическом и драматическом тв ори каждый герой имеет свое имя и фамилию в науке конкретное, индивидуальное не учитывается, в художественном образе органично сочетается общее и индивидуальное. Конкретно-чувственный характер отличает худ ожний образ от научного понятиянаукового поняття.

Ученый (медик, химик, биолог, физик) делает обобщения на основе многих фактов. Для писателя важно даже случайное и исключительное. Они могут быть материалом для художественного обобщения

Искусство, имея наглядный характер, является доступным, чем наука. Наука труднее воспринимается. Познание научной истины, отмечает. Гегель,»требует своеобразной культуры, больших усилий и многообразных познаний в области определенной науки и понимания ее места среди других дисциплин. Интересы же такого рода занятий не является всеобщей движущей силой человеческого сердца, а всегда ограничиваются узким кругом лицом осіб».

Наука делает нас специалистом в определенной области знаний, искусство воспитывает человеческие чувства, знакомит с сутью добра и зла, красоты и уродства. Наука и искусство имеют свои открытия. Ученые открывают планеты и, раскрыли строение атома. Искусство раскрыло трагедии доверчивого. Отелло, волнующие чувства. Татьяны. Лариной. Наука влияет на искусство. Под влиянием учения. Дарвина о происхождении родов и видов в природе с ‘ появился эволюционный метод в литературоведении. Е. Золя пытался генетически исследовать происхождение недостатков в героев своих произведений. В свою очередь искусство влияет на науку. Путешествие на подводной лодке сначала сделай ли герои. Жюля. Верна, впоследствии были сконструированы подводные лодкидні човни.

В мышлении ученого и писателя есть много общего. Есть люди, которые проявляют склонность как к науке, так и к искусству. Так,. И. Франко был не только писателем, но и историком и теоретиком искусства,. Соф фия. Ковалевская увлекалась и математикой, и литературой. Шекспир интересовался болезнями мозга, он так убедительно показал безумие. Короля. Лира, что психиатры не имеют к этой сцены никаких претензиинзій.

образный способ познания возник раньше, чем научный. Для древних греков философией была мифология, с помощью мифологии они объясняли непонятные политические, экономические процессы, явления природы и судьбы людий.

Специфика художественного отражения действительности

Много веков в социально-философской и эстетической литературе продолжается спор о соотношении прекрасного в искусстве и действительности. При этом обнаруживаются две основные позиции. Согласно одной из них (в России из нее исходил Н. Г. Чернышевский в своей диссертации «Об эстетических отношениях искусства к действительности») прекрасное в жизни всегда и во всех отношениях выше прекрасного в искусстве. В таком случае искусство предстает копией с типических характеров и предметов самой действительности и суррогатом действительности. Предпочтительнее, очевидно, альтернативная концепция (Гегель, А. И. Герцен и др.): прекрасное в искусстве выше прекрасного в жизни, ибо художник видит зорче, дальше, глубже, чувствует мощнее и многокрасочнее своих будущих зрителей, читателей, слушателей и именно поэтому может их зажечь, вдохновить, выпрямить своим искусством. В противном случае — в функции суррогата или даже дубликата — искусство было бы не нужно обществу. Каждая форма общественного сознания отражает объективную действительность специфическим, ей одной присущим образом. Сравним в этом отношении науку и искусство.

Специфическим результатом теоретического отражения мира выступает научное понятие. Оно представляет собой абстракцию: во имя познания глубинной сущности предмета мы отвлекаемся не только от его непосредственно чувственно воспринимаемых, но и от многих логически выводимых черт, если они не представляют первостепенной важности. Другое дело — результат эстетического отражения действительности. В качестве такового выступает художественный, конкретно-чувственный образ, в котором определенная степень абстракции (типизация) сочетается с сохранением конкретно-чувственных, индивидуальных, зачастую неповторимых черт отражаемого объекта.

Гегель писал, что «чувственные образы и знаки выступают в искусстве не только ради себя и своего непосредственного выявления, а с тем, чтобы в этой форме удовлетворить высшие духовные интересы, так как они обладают способностью пробудить и затронуть все глубины сознания и вызвать их отклик в духе». Выявляя специфику художественного мышления в сравнении с другими формами общественного сознания, это определение — в полном соответствии с основной парадигмой гегелевской философской системы подводит к выводу о художественном образе как выражении абстрактной идеи в конкретно-чувственной форме. В действительности же в художественном образе запечатлена не сама по себе абстрактная идея, а ее конкретный носитель, наделенный такими индивидуальными чертами, которые делают образ живым и впечатляющим, не сводимым к уже известным нам однопорядковым образам. Вспомним, например, Артамоновых у М. Горького и Форсайтов у Д. Голсуорси.

Таким образом, в отличие от научного понятия художественный образ раскрывает общее в единичном. Показывая индивидуальное, художник вскрывает в нем типическое, то есть наиболее характерное для всего типа изображаемых социальных или природных явлений.

Единичное в художественном образе не просто вкраплено в общее, «оживляет» его. Именно индивидуальное в подлинном произведении искусства как раз и вырастает до понятия тип, образ. И чем ярче, точнее подмечены мелкие, индивидуальные, конкретные детали, тем шире образ, тем более широкое обобщение он содержит. Образ пушкинского Скупого рыцаря — это не только конкретное изображение жадного старика, но и обличение самой жадности и жестокости. В скульптуре Родена «Мыслитель» зритель видит нечто большее, чем конкретный образ, воссозданный автором. В связи со сплавом рационального и конкретно-чувственного в образе и производным от этого эмоциональным воздействием искусства особое значение приобретает художественная форма. В искусстве, как и во всех сферах окружающего нас мира, форма зависит от содержания, подчинена ему, обслуживает его. Это общеизвестное положение тем не менее приходится подчеркивать, имея в виду тезис представителей формалистической эстетики и формалистического искусства о художественном произведении как «чистой форме», самодовлеющей «игре формы» и т. п. В то же время научному пониманию искусства всегда было чуждо нигилистическое отношение к форме, и даже какое бы то ни было умаление ее активной роли в системе художественного образа и произведения искусства в целом. Нельзя себе представить произведение искусства, в котором содержание было бы выражено не в художественной форме.

В различных видах искусства художник располагает различными средствами выражения содержания. В живописи, скульптуре, графике — это цвет, линия, светотень; в музыке — ритм, гармония; в литературе — слово и т. д. Все эти средства изображения составляют элементы художественной формы, при помощи которых художник воплощает свой идейно-художественный замысел. Форма искусства — весьма сложное образование, все элементы которого закономерно взаимосвязаны. В картине Рафаэля, драме Шекспира, симфонии Чайковского, романе Хемингуэя нельзя произвольно изменить построение сюжета, характера, диалога, композиции, нельзя найти другое решение гармонии, колорита, ритма, чтобы не нарушить целостности всего произведения.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Это вид познания обладает определенной спецификой, суть которой заключается в целостному а не расчлененном отображении мира и особенно человека в мире. Художественное произведение строится на образе, а не на понятии: здесь мысль облекается в «живые лица» и воспринимается в виде зримых событий. Восприятие художественного образа влечет за собой огромное расширение человеческого опыта, охватывающего собой и сферу настоящего, и сферу прошлого, а иногда — и будущего. Жизненный опыт — в его особой, художественной форме — не только расширяется, но и углубляется: человек ощущает свою связь с современниками и с прошлыми поколениями. Он не только обогащает его видением других жизней, широким представлением о своих современниках, познанием которых живет человек. А. И. Солженицын сказал об этом в своей Нобелевской лекции (впрочем, писатель выражал по этому поводу и сомнения). Ясно, что расширение такого опыта нельзя заменить ничем другим: ни научной книгой о чем-то новом, ни грудами цифр из современных справочников. Этот опыт — не только познание ранее неведомого, но и восприятие сложнейшего потока чувств, мира душевных переживаний, нравственных и иных мировоззренческих проблем, продумывание с новых точек зрения прежних жизненных решений — решений героев художественного творения или собственных жизненных поступков. Этот опыт — познавательный, эмоциональный и этический — создает связь поколений в общем потоке всемирной истории.

Искусству дано ухватить и выразить такие явления, которые невозможно выразить и понять никакими другими способами. Поэтому чем лучше, совершеннее художественное произведение, тем более невозможным становится его рациональный пересказ. Рациональное переложение картины, стихотворения, книги есть лишь некая проекция, или срез, этих вещей. Если этой проекцией содержание художественного произведения исчерпывается полностью, то можно утверждать, что оно не отвечает своему назначению. Неуспешна книга, которая пишется с целью «воплотить» те или иные предвзятые авторские концепции или мнения; ее судьба — остаться более или менее искусной иллюстрацией этих мнений. Наоборот, плодотворен путь «художественного исследования», как его формулирует А. И. Солженицын: «Вся иррациональность искусства, его ослепительные извивы, непредсказуемые находки, его сотрясающее воздействие на людей — слишком волшебны, чтоб исчерпать их мировоззрением художника, замыслом его или работой его недостойных пальцев…» Там, где научному исследованию надо преодолеть перевал, там художественное исследование тоннелем интуиции проходит иногда короче и вернее. Основная черта художественного познания — самоочевидность, самодока- зательность. Художественное произведение «проверку несет само в себе: концепции придуманные, натянутые не выдерживают испытания на образах… оказываются хилы, бледны, никого не убеждают… Произведения же, зачерпнувшие истины и представившие ее нам сгущенно-живой, захватывают нас, приобщают к себе властно, — и никто, никогда, даже через века, не явится их опровергать». С точки зрения гносеологии интуитивизма критерий истины, прямо основанный на самоубедительности («ирииди и виждь»), указывает на высокое положение художественного познания в иерархии типов знания.

Другой отличительный момент художественного познания — требование оригинальности, неизбежно присущее творчеству. Оригинальность художественного произведения обусловлена фактической уникальностью, неповторимостью его мира. С этим связана противоположность художественного метода научному методу. Научное познание стремится к максимальной точности и исключает что-либо личностное, привнесенное ученым от себя. Вся история науки свидетельствует, что любой субъективизм всегда отбрасывался с дороги научного знания, а сохранялось лишь объективное. Художественные произведения неповторимы. Результаты научных исследований всеобщи. Очень характерно, что ученому, изучающему результаты открытий И. Ньютона или А. Эйнштейна, как правило, нет нужды обращаться к первоисточнику: научное открытие становится всеобщим достоянием. Наука есть продукт общего исторического развития в его абстрактном итоге. В искусстве допускается художественный вымысел, привнесение от самого художника того, чего именно в таком виде нет, не было и, возможно, не будет в действительности. Мир, творимый воображением, не повторяет действительного мира. Художественное произведение имеет дело с условностью: мир искусства — всегда результат отбора. Художественный вымысел, однако, допустим лишь в отношении единичной формы выражения общего, но не самого общего: художественная правда не допускает никакого произвола, субъективизма. Попытка выразить общее вне органического единства с особенным (типичным) и единичным приводит к схематизации и социологизации действительности, а не к созданию художественного произведения. Если же художник в своем творчестве сводит все к единичному, слепо следует за наблюдаемыми явлениями, то результатом будет не художественное произведение, а своего рода «фотография»; в этом случае мы говорим об имитаторстве и натурализме.

В науке главное — устранить все единичное, индивидуальное, неповторимое и удержать общее в форме понятий. Наука и искусство лежат в разных плоскостях. Эти виды познания мира черпают свой метод в природе своего специфического содержания. Научное знание держится на общем, на анализе, сличении и сопоставлении. Оно «работает» с множественными, серийными объектами и не знает, как подойти к объекту подлинно уникальному. В этом слабость научного подхода. Поэтому при всех успехах научного знания и открывающихся в нем глубинах никогда не может быть снят вопрос о его конечной адекватности той единственной Вселенной, которая вечно пребывает перед нами. Образно говоря, никакая самая лучшая астрономия никогда не снимет великой тайны «звездного неба над нами», по крылатому выражению Канта. Понятие точности знания обычно связывают именно с наукой. Научность предполагает достаточно высокую степень достоверности и факта, и вывода, а также точность. Но понятие точности применимо не только к математически обработанным данным, «закованным в жесткие цепи формул», но и к неформализованным знаниям, выраженным средствами естественного языка. Точность — это не только математическая формула и вообще формализованное высказывание или система высказываний, описание в виде достоверного протокола, объяснения верного вывода, доказательства, опровержения, суждения и просто правильного восприятия. Точность — это прежде всего адекватность самого знания, а не форма его фиксации. Поэтому художественное изображение, например в романах Ф. М. Достоевского, всех изломов человеческой души может быть куда более точным, чем изображение личности в каком-либо сочинении профессионального психолога.

П. А. Флоренский в сочинении «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи» (1914—1924), говоря о путях обретения истины — задаче всякого познания, первоначально называет два: интуицию, т.е. непосредственное восприятие, и дискурсию, т.е. сведение одного суждения к другому, рациональный анализ. Отец Павел быстро приводит в тупик оба пути, в качестве желаемого выхода утверждая некую разумную интуицию, практически отождествляемую с «подвигом веры». Органом «разумной интуиции», по Флоренскому, является сердце: «сердце является органом для восприятия горнего мира», посредством его устанавливается живая связь с «Матерью духовной личности — с Софиею, разумеемою как Ангел- Хранитель всей твари, едино-сущной в любви, получаемой чрез Софию от Духа». Безусловно, здесь присутствует некое смешение задач знания и веры, которые Флоренский хочет полностью отождествить, но реально, по замечанию В. В. Зеньковского, они остаются у Флоренского несливаю- щимися, подобно маслу и воде. Мысль Флоренского делает слишком резкий скачок. Критикуя интуицию и дискурсию как источники знания, он, по существу, вращается в рамках чрезмерно рационалистичного, едва ли не логицистского подхода. Характерно постоянно повторяемое слово «суждение» и пристрастие к логической символике. Таким образом, он не рассматривает реальное обширное многообразие источников знания (хотя в своем труде привлекает гигантский фактический материл — от математики, минералогии и астрологии до житийных преданий и литургических текстов), но, с другой стороны, стремится всякое знание «стилизовать» под церковность и веру.

Мы коснулись здесь сразу двух важных связанных моментов — вопроса об «органе» знания и соотношении между знанием и верой. Процитируем воспоминания К. Г. Юнга, где приводится любопытный разговор, имевший место между ним и вождем одного из племен американских индейцев: «Видишь, — сказал Охвией Биано, — как жестоко выглядят белые… Мы думаем, что они — сумасшедшие.

Я спросил его, почему ему кажется, что все белые сумасшедшие.

• — Они говорят, что они думают головами, — ответил он.
• — Ну конечно. Чем же думаете вы? — удивленно спросил я его.
• — Мы думаем тут, — сказал он, показав на сердце».

Далее Юнг размышляет: «Чем же думает человек? На какой-то миг сознанию европейца могло бы показаться, что вопрос этот никчемен и наивен, ибо давно и окончательно решен. У большинства более или менее образованных носителей цивилизации он просто не возникает, словно бы ответ на него был чем-то само собой разумеющимся. И однако дело обстоит не гак просто… Чем думает человек? Разумеется, головой. При этом ускользает от внимания, что такой ответ, если чем-нибудь и разумеется, то самой головой, так что, строго говоря, здесь имеет место элементарная логическая ошибка petitio principii, когда нечто доказывается с помощью доказываемого нечто. Скажут, чем же еще может думать человек, если орган его мышления расположен в голове? Ну конечно, оспаривать это было бы оригинальностью дурного свойства, и, тем не менее, неизвестно откуда появляется спонтанное возражение: только ли в голове? Отчего такая монополизация прав, и, если она и в самом деле имеет место, то естественны ли ее основания?»

Оставим в стороне суть самого соотношения между мышлением и сопутствующим ему физиологическим процессом; ясно, что указание на орган так или иначе характеризует качество мышления. Нужно иметь в виду исторический характер нашей физиологии. Древний грек мыслил всем телом — его мысль двигалась не строевым шагом силлогизмов, а «пластически, скульптурно, эвритмически». Платоновская идея, по выражению А. Ф. Лосева, есть танец, доведенный до своего понятийного предела. Отсюда малая способность нашего «вживания» в античную мысль и потребность «интерпретации». За словами дикаря, обращенными к знаменитому психологу, можно увидеть указание на глубокое различие типов познания. За поисками «органа познания» стоит не физиология, а символика. Это есть символика характера и типа познания. П. А. Флоренский пишет: «Не вещество человеческого организма, разумеемое как материя физиков, а форму его, да и не форму внешних очертаний его, а всю устроенность его, как целого, — это-то и зовем мы телом… То, что обычно называется телом, — не более, как онтологическая поверхность; а за нею, по ту сторону этой оболочки, лежит мистическая глубина нашего существа».

Поиски П. А. Флоренского в области, если позволено так выразиться, мистической физиологии знаменуют собой стремление выйти за рамки господствующего типа познания, которое в современной философии ощущается как «усохшее» и «скукоживающееся» сравнительно с познанием, доступным людям прошлого. Современное господство «научного» типа познания ощущается как регресс от космически переживаемой мысли до мысли сугубо головной, от «умного места» мысли до «лобного места» ее… Симптоматология познания — мартиролог мысли, или перечень стадий ее дискриминации: мыслящее тело (равное в греческой семантике личности и даже ее судьбе) сжимается постепенно до мыслящей головы и монополизируется мозгом; теперь она уже нс нуждается в перипатетике: ни выхо- женность, ни тем более танцевальность не служат более ей нормами, ее единственным критерием оказалась разможженность («Vergehirnlichung», в транскрипции М. Шелера).