Содержание
Даосизм
Зародился и развивался именно в Китае. Даосизм для китайцев – это не просто религия, а целая система жизненных ценностей, включающая в себя широкий спектр знаний от философии до этикета.
Основными источниками даосизма послужили мистические и шаманские культы царства Чу и других, стоящих на другой ступени развития, государств на юге Китая, учение о бессмертии и магические практики, развившиеся в царстве Ци и философская традиция северного Китая.
Даосизм – китайское традиционное учение, включающее элементы религии, мистики, гаданий, шаманизма, медитационной практики, науки.
Даосизм – учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте. Дао многозначно, это бесконечное движение. Дао – своего рода закон бытия, космоса, универсальное единство мира. Дао господствует везде и во всем, всегда и безгранично. Дао даёт начало, имя и форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао.
Даосизм ставит перед человеком задачу добиться слияния его души с мировым порядком Дао.
Основоположником даосизма традиция предполагает легендарного Жёлтого Императора Хуанди.
Другим основателем даосизма считается древнекитайский мудрец Лао-цзы, который в форме афористических парадоксов пытался объяснить суть первозданности в которой противоположности сами собой переходят друг в друга или совпадают. Весь мир идет предначертанным путем (дао), и мудрость состоит в том, чтобы не вмешиваться в ход бытия, а лишь угадывать свое место в нем. На основе парадоксальной мысли искал истину, привлекая внимание, поражая своей необычностью и самоутверждаясь.
Даосской традицией Лао-цзы приписывается авторство одной из основных книг даосизма – «Дао Дэ Цзин». Этот трактат явился ядром, вокруг которого стало формироваться учение даосизма. Столь популярные сегодня фэншуй и китайская астрология также берут свое начало именно в этой религии.
На практике даосские жрецы превратились в гадателей, шаманов, определяющих, например, соотношение злых и добрых сил в данной местности. Иногда по совету даосов люди покидали города и деревни или, наоборот, усиленно заселяли какие-то земли. Возможно, под влиянием даосизма верховным божеством в конце эпохи Чжоу стало небо (Тянь). Даосизм не поощрял активных действий, направленных на изменение существующего общественного строя.
Представители даосизма верят в то, что энергия и ритм космоса присутствуют в каждом из нас в качестве основы нашей жизни, даже если мы забыли об этом. Все, что мы должны сделать, это вернуться к Дао (Пути) внутри нас, чтобы обрести новое ощущение мира и гармонии со всем сущим.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке
Кариус К.Р.
Уникальность китайской культуры: ритуал и этика в традиционном Китае
Уникальность традиционной культуры Китая, прежде всего, связывается с китайским церемониалом. Это идущие из глубокой древности этико-ритуальные традиции, проявляющиеся в жестко фиксированных стереотипах поведения и высказываниях, нормах взаимоотношений и определенной структуре общественного устройства.
Именно в Китае этико-ритуальные принципы и соответствующие им нормы поведения были непреложными ценностями для всего китайского общества еще со времен древности. Этико-ритуальные правила определяли восприятие мира китайцами и заменили собой как религию, так и мифологию. Следствием подобной десакрализации и демифологизации этики и ритуала было формирование уникального социокультурного генотипа, который на протяжении тысячелетий стал основой для воспроизводства и саморегулирования общества, государства и всей культуры Китая .
Этот социокультурный стереотип стал формироваться еще в эпоху Чжоу, в начале I тыс. до н. э. Возникшая тогда концепция небесного предопределения, или мандата (тянь мин) строилась на принципе этической основы в управлении людьми (Небо отбирало право на управление Поднебесной у порочного правителя и вручало его обладателю высшей добродетели). Это не только подорвало господствующую до того веру в безусловность сакральной санкционированности существующей власти, но и сделала этическое начало главным принципом представлений о мире. Это имело для Китая далеко идущие последствия.
Место мифических героев заняли демифологизированные мудрые правители, величие и мудрость которых были самым тесным образом связаны с их добродетелями. Место культа великих богов занял культ реальных клановых и семейных предков. В «обожествлении» семейно-клановых отношений огромную роль играли этика и ритуально-обрядовые нормы. Иными словами, религия и мифология по всем пунктам отступали под натиском этико-ритуальных норм.
Этика и ритуал стали нормативным эталоном и за последние два тысячелетия практически не претерпели изменений.
Традиции – это элементы социального и культурного наследия, передающиеся из поколения в поколение и сохраняющиеся в определённом сообществе в течении длительного времени. А вот какое определение традициям даёт исследователь И.В. Суханов: «Традиции — это не регламентируемые юридическими установлениями, поддерживаемые силой общественного мнения формы передачи новым поколениям способов реализации сложившихся в жизни данного класса, общества, идеологических отношений (политических, нравственных религиозных, эстетических)» .
Ритуал – это неотъемлемое и важное средство организации общественной жизни. Ритуалы – прежде всего это видимое действие лица или лиц, призывающих всех, кто присутствует, обратить внимание на какое-либо явление или факт и не только обратить внимание, но и выразить определенное эмоциональное отношение, содействовать общественному настрою. При этом обязательны некоторые принципы: во-первых, общепринятая условность действия; во-вторых, общественная значимость явления или факта, на котором концентрируется ритуал; в-третьих, его особая цель. Ритуал призван создать единый психологический настрой в группе людей, вызвать их к активному сопереживанию или признанию факта или явления. В чем и как выражается это психологическое переживание, зависит от конкретной цели.
Всякое действие или ритуал имеет свой чисто ритуальный смысл. Любое действие или текст в ритуале приобретает специфическое значение. Даже прямой текст, употребляемый в ритуале, несет не тот смысл, который был бы свойственен этому же тексту вне ритуала.
Известна лишь одна бесспорно самоценная форма, хотя и для нее иногда находятся внешне целесообразные объяснения. Однако красота многих форм ритуального поведения не может служить объяснением ценности ритуального поведения вообще. Ритуал ценен своим соответствием особым потребностям социального человека.
Ритуальность поведения создает некую всеобщность целей, стоящих над «естественными» целями отдельных индивидов, и тем самым, не подавляя их свободы, обеспечивает нужную степень предсказуемости событий. Если мы уверены, что те, с кем нам приходится общаться, считают самоценным поддержание неких норм вежливости, то этим уже сильно облегчается наше общении. И при этом уже гарантируется некоторая свобода и нужная степень предсказуемости чужого поведения.
Таким образом, для культуры в целом, как сложной, самоорганизующейся системы, для полноценного функционирования которой необходима большая степень свободы ее субъектов, т.е. демократическое устройство и потребности в оптимальном, гармоничном, устойчивом воздействии на людей, характерна ее опора на грань, разделяющую эти полюса.
Эмпирически, уже на протяжении тысячелетий эта грань, золотая середина между свободой человека и его порабощением, детерминации его поведения социокультурными нормами определена. Эта грань носит название золотого сечения, эта математическая пропорция лежит в основе поведения людей, и всех ритуалов.
Как было уже сказано выше, китайские церемонии являются социокультурным феноменом, определяющим своеобразие и уникальность китайской традиционной культуры. Конечно, в любом обществе и тем более там, где существуют восходящие к глубокой древности традиции, немалое место занимают жестко сформулированные стереотипы поведения и речи, исторически сложившиеся нормы взаимоотношений, принципы социальной структуры и административно-политического устройства. Но только в Китае этико-ритуальные принципы и соответствующие им формы поведения уже в древности были решительно выдвинуты на первый план и так гипертрофированы, что со временем заменили идеи религиозно-мифологического восприятия мира, столь характерные почти для всех ранних обществ. Этот процесс нашел свое наиболее полное и яркое завершение в учении Конфуция.
В конфуцианстве понятие «ли» («этика-ритуал»), охватывающее родственные понятия («правила поведения», «обряд», «обычай», «благопристойность» и др.) стало высшим символом ритуализованной этики, превратилось в наиболее общую характеристику правильного, даже идеализированного, социального устройства и поведения человека: «Правитель руководит подданными посредством ли», «Преодоление себя и обращение к ли составляет гуманность. В тот день, когда преодолеют себя и обратятся к ли, поднебесная вернется к гуманности» .
Невычлененность этики из синкретического комплекса норм, охватывающая мораль, обычаи, право, обряды, церемонии, ритуалы и т.п. и ее практическое слияние с ритуалом и с «моральной теорией человеческих действий», помогли конфуцианству, этому вначале чисто философскому учению, постепенно овладеть и религиозными функциями, эффективно используя в своей проповеди не только разум, но и веру. С обретением мощных социальных и духовных санкций официально-государственной, рационально-философской, эмоционально-психологической, религиозной, конфуцианские и конфуцианизированные этико-ритуальные нормы и ценности стали непререкаемо обязательными для всех членов общества, от императора до простолюдина.
Социальное функционирование этих норм представляло собой жесткий автоматизм обретенного с колыбели стереотипа. В этом и состояла главная сила «китайских церемоний», четко предписывавшихся каждому китайцу в соответствии с его статусом, который, кстати, мог меняться. Простолюдин в Китае не раз становился даже императором, тем более он мог стать даосом, буддийским монахом, а позже мусульманином или христианином. Но в одном плане китаец всегда, от рождения до смерти не изменялся: он вольно или невольно, сознательно или бессознательно оставался носителем незыблемых принципов конфуцианизированного комплекса этико-ритуальных норм .
Для традиционной китайской культуры нехарактерна связь типа бог — личность, прямая или опосредованная фигурой жреца (богослова), как это было присуще иным культурам. Здесь связь принципиально иного типа: «Небо как символ высшего порядка — земное общество, основанное на добродетели», опосредованная личностью осененного небесной благодатью правителя. Этот императив, стократно усиленный конфуцианством, определил на тысячелетия развитие Китая. Как известно, основное содержание учения Конфуция сводится к провозглашению идеала социальной гармонии и поиску средств достижения этого идеала, эталон которого сам мудрец видел в правлении легендарных мудрецов древности — тех самых, что блистали добродетелями. Выступив с критикой своего века и высоко ставя века минувшие, Конфуций на основе этого противопоставления создают идеал совершенного человека, который должен обладать гуманностью и чувством долга. Конфуцианство с его идеалом высокоморального человека явилось одной из основ, на которых зиждилась гигантская централизованная империя с ее мощным бюрократическим аппаратом.
Однако ни общество в целом, ни человек в отдельности, как бы ни были они окованы официальными догмами конфуцианства, не могли всегда руководствоваться только ими. Ведь за пределами конфуцианства оставалось мистическое и иррациональное, к чему всегда притягивает человека. Экзистенциальная функция религии в этих условиях выпала на долю даосизма (философия Лао-Цзы, старшего современника Конфуция) — учения, ставившего своей целью раскрыть перед человеком тайны мироздания, вечные проблемы жизни и смерти. В центре даосизма — учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте, господствующем везде и во всем, всегда и безгранично. Его никто не создал, но все происходит от него; невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств, безымянное и бесформенное, оно дает начало, имя и форму всему на свете; даже великое Небо следует Дао. Познать Дао, следовать ему, слиться с ним — в этом смысл, цель и счастье жизни. Даосизм получил популярность в народе и благосклонность императоров благодаря проповеди долголетия и бессмертия. Исходя из идеи о том, что тело человека представляет собой микрокосм, подобный макрокосму (Вселенной) даосизм предложил ряд рецептов достижения бессмертия:
1) ограничение до минимума в еде (путь, изученный в совершенстве индийскими аскетами — отшельниками);
2) физические и дыхательные упражнения, начиная от невинных движений и поз до инструкции по общению между полами (здесь видно влияние индийской йоги);
3) совершение свыше тысячи добродетельных поступков;
4) принятие пилюль и эликсера бессмертия; не случайно увлечение волшебными элексирами и пилюлями в средневековом Китае вызвало бурное развитие алхимии .
В китайской философской традиции окружающий человека мир не разделяется на категории, привычные для философской традиции Европы. В связи с этим встает проблема анализа системы соответствующих терминов и понятий, поскольку исторически сложившийся в странах с европейской структурой сознания понятийный аппарат лишь с большими оговорками можно применить к Китаю. В частности, понятие «природа» у китайцев существенно отличается от привычного для человека с европейской культурой мышления.
Китайцы так же, как и европейцы, отделяли естественную среду от культурной, искусственно созданной человеком. Разница состоит в том, каким онтологическим статусом в системе взаимоотношений природы и культуры обладал человек. Поскольку этот статус был довольно специфичным, восприятие мира и отношение к природной среде в Китае обретало множество оригинальных особенностей, поэтому зачастую весьма сложно проводить параллели между реальным содержанием термина «природа» в западной культуре и понятием цзы-жань в китайской философской традиции. Чтобы понять особенности традиционного отношения к естественной среде в садово-парковом искусстве Китая, остановимся подробнее на том, как понималась эта естественная среда и статус самого человека.
Согласно древним китайским представлениям, мир раскладывается на три составляющие (сань-цай) — Небо, Землю и Человека. Они единосущны и обладают равным онтологическим статусом. Высшая функция человека при взаимодействии с природой сводилась к сближению с окружающим миром и самораскрытию его сущности в соответствии с образами, рождаемыми Небом и Землей. Наиболее полно это можно было реализовать в творчестве, одной из самых ярких и значимых сфер которого было искусство. Здесь мы сталкиваемся с феноменом иероглифического мышления, особой ментальной формой человеческого интеллекта, характерной для Китая. Зрительные ассоциации лежащие в основе иероглифического письма, сказались на мироощущении создателей и носителей китайской культуры, породившем специфическое восприятие формы и пространства и не имеющем аналогов в европейских структурах сознания. В индоевропейских культурах акт космогенеза начинается звуком (словом), т.е. основополагающей единицей, формирующей образ в сознании, чаще всего становится звук. В Китае же первостепенной в передаче информации и формировании образа является линия и формируемый ею визуальный знак .
Такое восприятие обусловило необыкновенную емкость зрительного образа и соответственно большее философское осмысление и большую силу воздействия на человека тех сфер творческой деятельности, которые были связаны с визуальными знаками. К ним относятся в первую очередь каллиграфия и живопись. Однако базовые для этих сфер искусства эстетические принципы активно использовались и в других его областях, в том числе и в садово-парковом искусстве.
Традиционный китайский сад — своеобразный феномен культуры. В нем нашло отражение основополагающее для китайской культурной традиции миропонимание, а именно — специфика философско-религиозного, эстетического и этического отношения к действительности. Особенности китайских садов состоят в качественно ином, отличном от европейского, подходе к системе взаимоотношений человека с миром. Это своего рода «наглядное пособие», модель взаимоотношений людей и природы, реализованная китайской культурной традицией.
Этико-философское наполнение садово-паркового искусства в Китае было настолько велико, что вполне правомерно поставить его в один ряд с такими традиционно важными видами китайского искусства, как каллиграфия и живопись, где использовались сходные средства выражения и принципы. Можно даже сказать, что некоторые способы пространственного построения ландшафтных композиций были заимствованы из живописи. Многие прославленные художники, которые, кстати, часто достигали немалых успехов и в каллиграфии, создавали значительные произведения в области проектировки садов. Характерны в этом отношении знаменитые сады монаха Ши-тао («Сад десяти тысяч камней» и «Горная обитель слоистых камней») . Возможность полноценного творчества одного человека в различных сферах искусства объяснялась общими принципами и задачами, лежащими в основе этих видов искусства, а также сходной организацией творческого процесса.
Китайский сад в этом смысле воплощает в себе идею единства мира и человека. Исторические корни этого представления можно найти в глубокой древности. Уже в одном из древнейших канонов «Книге песен» встречается упоминание о «радостях парка». С течением времени садовое искусство становилось плодом трансформации древней космологической символики, в результате которой отошла на задний план доисторическая мифология, а на передний — вышла эстетика.
В период династии Чжоу существовали уже два четко выраженных типа сада. К первому относятся императорские ритуальные охотничьи угодья, занимавшие большие территории. Часть пойманных или убитых на охоте животных приносилась в жертву предкам, Небу и Земле. Второй тип был характерен для царства Чу, располагавшегося на юге Китая. Он представлял собой, по всей видимости, особым образом обустроенную местность, предназначенную для погружения в шаманский транс, составлявший характерный компонент духовной культуры Чу. Подобные сады находились при храмовых территориях. Позже, с возникновением империи, уже при первом императоре Цинь Шихуанди, парк стал осознаваться не только как модель космоса, но и как прообраз Поднебесной. На территории его парков был воссоздан ландшафт Китая, и император управлял всей страной, не выходя из парка, так как считалось, что модель обладала теми же свойствами, что и оригинал .
В китайском саду воплощена программа интеллектуальной памяти. Очень распространено было «цитирование» других садов, традиция, роднящая сады с живописью. Речь идет о сооружении элементов садового ландшафта, характерных для садов более древних эпох (прием, который очень часто применялся в садах времен династий Мин и Цин (1644-1912) . В настроении, навеваемом садом, можно было вернуться, например, во времена Фу Си и Хуан-ди. Китайский сад может напоминать известные поэмы и литературные сюжеты или представлять собой, по выражению Е.В. Завадской, «картину мира, подобную живописному свитку» . Помимо этого в саду ярко выражены элементы личной памяти. Какое-нибудь знаменитое в Китае место могло вдохновить заказчика или создателя сада на определенный сюжет, связанный с общепринятыми ассоциациями или личными воспоминаниями. Древнейшей традицией в Китае было уподобление идеально устроенного мира саду, что также роднило его искусное сотворение с живописью.
В садово-парковом искусстве Китая мы не встречаем деления на профаническое и возвышенное. Сад свидетельствует о совокупности мира в целом. Совершенно естественно там смотрится исполненная глубокого смысла каллиграфическая надпись рядом с обычной домашней курицей.
Сад в Китае — это всегда игра метаморфоз, бесконечная череда превращений, символизирующих собою многообразие и полноту жизни. Здесь мы часто сталкиваемся с особым приемом — уподоблением камня облаку, в связи с уже упомянутым живописным понятием юнъгэнь (корень облаков) — это утверждало идею единства мира. Часто китайские пейзажисты изображали облака как горные ландшафты-миражи, а вершины гор — как низкие облака. Видимо, этой же идеей руководствовались и при создании садов, поскольку сад отчасти был проекцией пейзажного свитка на созданную человеком среду.
Садово-парковое искусство в Китае воплощает в себе концепцию Срединного пути, свойственную китайской цивилизации. Мы встречаем срединностъ повсюду: между статикой и динамикой, открытым и закрытым, чувственным и интеллектуальным, видимым и невидимым. В то же время сад — это всегда тайна, не трансцендентная, а заключенная в самой жизни. Это иной мир. Китайские знатоки часто сравнивают его с тыквой-горлянкой, популярным в даосской традиции образом самодостаточного и всеобъемлющего мира, порождающего себя из самого себя же и заключающего в себе семя бессмертия.
Эстетическая концепция китайского сада выражает базовые пластические архетипы культуры и органична лишь в пространстве данной культуры. Семантическая многослойность китайского сада сформировалась в результате богатой исторической эволюции генетически однородного культурного пространства. В китайской культурной модели господствовала диалогическая форма связи человека с природой, действующая в рамках культурной программы, обусловленной параметрами «Серединного пути» и доктриной «пестования жизни». Именно специфика культурной программы определила феномен садово-паркового искусства Китая и его принципиальное отличие от садово-паркового искусства других культурных регионов.
Усилия, затраченные древними мыслителями Китая, начиная с Конфуция, не пропали даром: выработанные и реализованные ими и их последователями идеи и институты, не только вошли в кровь и плоть Поднебесной, составив надежный ее каркас, но и гарантировали необходимую прочность структуры, включая механизм ее самовосстановления в кризисной ситуации.
Стабильность, сила и неисчерпаемые восстановительные потенции традиционного Китая – в его имманентной и почти автоматической ориентации на великий порядок, основой которого всегда считалась социальная гармония, этические принципы, поведенческие каноны и в конечном счете – справедливость. Разумеется, традиционное китайское представление о социальной гармонии, основанное на строгой иерархии, варьировалось от конфуцианских норм морали до моистского эгалитаризма . Однако именно социальная гармония, нравственно-этические принципы и справедливость служили первоосновой сильного, централизованного государства. Этика и ритуал в китайском обществе играли огромную роль, скрепляя традиции общества и определяя привычную систему ценностей и норм, выступали в качестве стабилизирующих сил в периоды исторических катаклизмов и катастроф.
Если же учесть, что китайская цивилизация – древнейшая из ныне существующих, то изучение столь мощного социо-интегративного фактора приобретает не только историко-культурное, но и актуальное теоретическое значение.
Примечания
1. Виногродский, Б.Б. Ментальная матрица власти и тело государственного сознания в китайской традиции. URL: http://www.bronislav.ru/
2. Суханов, И.В. Обычаи, традиции и преемственность поколений. – М., 1976. С. 89.
3. Дун, М. Этико-ритуальные учения традиционной культуры – М., 2002. С. 34.
4. Малявин, В.В. Конфуций. Молодая гвардия. М., 1992. С. 108.
5. Маслов А.А. Мистерия Дао. М., 2006. С. 124.
6. Тань А. Китайская картина мира: Язык, культура, ментальность. — М., 2004. С. 176.
7. Виноградова Н.А. Искусство средневекового Китая. — М., 2002. С. 201.
8. Завадская Е.В. Ихэюань — сад, творящий гармонию. — Сад одного цветка. М., 1991. С.21.
9. Человек и Природа в духовной культуре Востока. М., 2004. С. 83.
10. Завадская Е.В. Ихэюань — сад, творящий гармонию. — Сад одного цветка. М., 1991. С. 26.
11. Дун М. Этико-ритуальные учения традиционной культуры Китая. М., 2002. С. 61.
Путешествия Морские приключения Боевик Вестерн Научная фантастика Космическая фантастика Юмористическая фантастика Историческая фантастика Боевая фантастика Эпическая и героическая фантастика Утопия Антиутопия Киберпанк Постъядерный мир Попаданцы Героическое фэнтези Эпическое фэнтези Историческое фэнтези Городское фэнтези Ироническое фэнтези Исторический детектив Иронический детектив Любовный детектив Фантастический детектив Детективный боевик Политический детектив Полицейский детектив Шпионский детектив Военный детектив Мистика Триллер Катастрофы Любовный роман Философский роман Исторический роман Авантюрный роман Сага Отечественная классическая проза Классическая проза СССР Зарубежная классическая проза Авантюрная историческая проза Военно-историческая проза Альтернативная история Современная отечественная проза Современная зарубежная проза Самиздат Контркультура Античная литература Древнерусская литература Древнеевропейская литература Древневосточная литература Юмористическая проза Юмористическая поэзия Сатира Афоризмы Анекдоты Отечественная поэзия Современная отечественная поэзия Зарубежная поэзия Поэма Песенная лирика Басни Драма Комедия Трагедия Современный фольклор Народные песни Повесть Сборник Рассказ Новелла Очерк Эссе Детская проза Приключенческая проза для детей и подростков Детский детектив Детская фантастика Детское фэнтези Духовная литература для детей Детская поэзия Для самых маленьких Русские народные сказки Сказки народов мира Современные сказки Партитуры Вокал Сценарии Киносценарии Рукоделие Биология Ботаника Зоология Астрономия Геология География Природа Животные Экология Общество Государство Право Политика Этнография Социология Политология Экономическая социология Обществоведение Педагогика Античная философия Отечественная философия Западная философия Восточная философия Политическая философия История философии Этика Эстетика Религиозная философия Метафизика Эзотерика Теория литературы Языкознание Русский язык Физика Химия Математика Информатика Христианство Буддизм Иудаизм Ислам Индуизм Религиозная публицистика Духовные движения История религий Священные тексты Религиоведение Язычество Астрология, хиромантия, гадания Организационная структура армии Военная документалистика Разведка Спецподразделения Военная аналитика Военная подготовка Военная техника Военная история Древняя Русь Российская империя СССР Современная Россия Дописьменная история Античная история Средневековая история История Нового Времени Новейшая история Металлургия Электроника Ценные бумаги Инвестиции Финансовый учёт Налогообложение Карьера История экономики Личные финансы Биржа Экономическая теория Бухгалтерский учет Банковское дело Макроэкономика Недвижимость Делопроизводство Рынок труда Ветеринария Базы данных Интернет и сети Программное обеспечение Программирование Справочники Словари Карты Энциклопедии Руководства Атласы Путеводители Самоучители Военные мемуары Политики Авантюристы Ученые Спортсмены Публицистика: этика и воспитание Политическая публицистика Социальная публицистика Художественная публицистика Образовательная публицистика Историческая публицистика Научно-техническая публицистика Экономическая публицистика Юридическая публицистика Военная публицистика Учебная литература по искусству Учебная литература по социально-экономическим дисциплинам Учебники для ВУЗов Учебники и для среднего и специального образования Школьные учебники Латинский (Lingua Latina) Английский язык Славянские языки Итальянский язык Немецкий язык Французский язык Испанский язык Восточные языки Коллекционирование Рыбалка Охота Туризм Альтернативная медицина Психология восприятия и памяти Психология личности Психология управления Психология развития Психология семьи Социальная психология Клиническая психология Популярная литература по психологии Теория и история психологии
Китай – страна, которая подарила миру различные философские учения, богатую и своеобразную культуру, уникальные религии. Это величие одного из центров Восточной цивилизации. Особняком цивилизации стоит религия Китая. Конечно, говоря о Китае, в единственном числе слово «религия» употреблять нельзя. Китай – страна, в которой с религией сплетены философия, культура и государственная политика. На протяжении своей истории, та или иная религия вкупе с философией, определяли направление социально-экономических и политических линий власти.
Какая религия оказала больше всего влияние на государство, культуру, общество и политику Китая, пока ещё не совсем разрешённый вопрос. Каждая из религий или философско-нравственных учений, сыграли в истории свою роль. Всё-таки, знакомство с ними весьма интересно. Все древние религии способствовали формированию особой китайской цивилизации, которая в свою очередь имела влияние на соседние государства: Корею, Вьетнам, Японию, Россию.
Когда речь идет о Поднебесной, важно учитывать, что некоторые верующие могут исповедовать сразу несколько религий.
Выделяют три основных религиозных учения для Китая:
- буддизм
- конфуцианство
- даосизм
По разным данным около 40% населения страны считает себя атеистами.
Буддизм: формирование китайской традиции
Буддизм, зародившийся в Индии в 5 веке до н. э., на основе учений принца Сиддхартха Гаутамы, проникает в Китай во 2 веке н. э., в эпоху царствования императора Мин-ди. К этому времени относятся строительства первых буддистских храмов. Ничего удивительного в том, что буддизм нашёл на китайской земле благодатную почву, нет. Китайцы узнавали в буддизме даосизм. Тот же принцип не деяния, отрешённость от реального мира и самосозерцание. Как религия древнего Китая, буддизм выполнял крайне важную роль в воспитании и смирении людей.
Формирование китайской традиции буддизма считается монах Ань Шигао, который впервые перевёл на китайский язык буддийские сочинения. Благодаря усилиям китайских и индийских монахов, трудившимися над буддийскими трактатами и строившими дацаны, буддизм становится весьма популярным и актуальным. Как правило, такие религии или философские учения, а также призывы к нравственности появляются в эпоху смут и кризисов. Так и в этом случае, когда в 4 веке Китайское государство переживало кризис.
В 6 веке буддизм стал господствующей религией Китая при императоре У-ди. Развитие учения претерпевало изменения, но всё-таки оставалось религией для всех. Упадок буддизма происходит уже с начала 20 века, когда Китай испытал на себе революции и строительство нового государства. В 60 — 70-е годы буддизм был запрещён, а монахи были отправлены на «перевоспитание».
Буддизм является одной из основных религий для современного Китая, сегодня порядка 18% населения следует за этим учением.
Конфуцианство: или как стать «благородным мужем»
Из всех религиозно-философских учений, конфуцианство (или Лунь юй) пережило взлёт и падение, вознесение в ранг религии и неистовые гонения со стороны власти. Зародившись в 5 — 6 веках до н. э. это учение, считавшееся изначально социально-этическим направлением, ставило своей целью формирование «благородного мужа», преданного служителя государства. Обратившись к природе человека, конфуцианство призывало последнего к познанию небесного предопределения, гуманности. На основе познания «небесного» в человеке, конфуцианство приобретает уже религиозные черты, становясь основной религией Китайского государства. Учения о духе, сокровенном и тайном, о небе или сверхъестественном, определило религиозную составляющую конфуцианства.
Наибольшую известность и признание конфуцианство получает через 300 лет, после смерти основателя. Это на 2 тысячи лет определило всю историю Китая. Ни одна сфера, будь это культура, политика, экономика или социальные отношения, не обошлась без сильного влияния учения Конфуция.
История диктовала свои условия и, естественно, учение подвергалось изменениям. Появлялись различные школы, целые направления, которые по разному интерпретировали Конфуция сообразно времени. Возникает неоконфуцианство и самое последнее – постконфуцианство. При образовании Китайской Народной республики, в 1949 году, конфуцианство было всецело раскритиковано и заменено коммунистической идеологией.
Сегодня коммунистический Китай рассматривает возможность возвращения идей Конфуция. Наверняка, это будет правильным решением, так как моральный кодекс строителя коммунизма по многим позициям совпадает с идеей «благородного мужа».
Конфуцианства придерживается по разным данным примерно 12% китайцев.
Даосизм: альтернатива конфуцианству или основа жизни
В Даосизм верует около 20% жителей Китая.
Согласно историческим источникам, основателем даосизма в Китае был Лао-цзы. Есть предположения, что основателем учения Дао (или Дао дэ цзин), зародившееся параллельно с конфуцианством, является император Хуанди. Учитывая тот факт, что китайским императорам хорошо были знакомы различные философские учения, можно допустить, что Хуанди внёс некоторые дополнения или уточнения в учение Дао. Эта религия в Китае нашла своих сторонников и одно время успешно развивалась. Опять же, необходимо уточнить, что даосизм больше философское и нравственное учение, нежели религия.
Даосизм или «Путь вещей» представлял человека, как часть природы или микрокосм, субстанцию. Дао – это всеобщий закон или абсолют, начало всего и конечная точка. Счастье человека заключается в познании Дао. Целью жизни человека является понимание самого себя, через созерцание и медитацию. Именно погружение в свое «Я» – смысл силы человеческого сознания.
Даосизм стал смыслом деятельности народных масс или отшельников. Время от времени в Даосизме зарождались различные идеи, вдохновлявшие учёных и политиков, религиозных деятелей и философов.
Даосизм должен был стать альтернативой конфуцианству. Ведь в первом случае речь идёт о внутреннем созерцании, а во втором – служение государству. Исходя из исторической оценки, даосизм не смог противостоять конфуцианству своим учением, так как отрывал личность от мира, от общества. Но всё-таки, заслугой учения Дао является попытка глубокого восхождения в мир сознания. В этом отношении даосизм схож с учением буддизма.
Христианство и ислам в Китае
Христианство проникло в Китай во время правления династии Тан, в 7-8 веке н. э. Но наибольшее распространение получило во время деятельности католиков (13 век). Тогда появляются первые христианские общины и строятся первые храмы. Православное течение появляется при появлении первых русских пленных.
В целом, христианство не получило широкого распространения в Китае и на сегодняшний день христиан в Поднебесной всего 5%.
Ислам появляется в Китае в средние века. В процентном соотношении мусульман в Китае не более 2%.
Необходимо отметить тот факт, что 20 век стал во многом переломным для многих религий, существующих в Китае. Некоторые были запрещены, потом восстановлены. Христианство и ислам часто подвергались преследованию или как минимум находятся под строгим контролем.
Современный Китай, несмотря на объявленную свободу совести, всё-таки старается поддерживать свои традиции в религии, культуре и философии.
3. Духовная жизнь Чжоуского Китая
Рационализированная, демистифицированная и демифологизированная в своей глубинной основе ментальность высших слоев сыграла едва ли не решающую роль как в судьбах восточночжоуской государственности, так и в истории Китая в целом. Дело в том, что суеверия и верования крестьянских низов находились на достаточно примитивном уровне ранних религиозный систем и не могли оказать существенного воздействия на религию верхов. Религия же верхов (начиная с приносивших жертвы шан-ди шанцев) оказалась в Чжоу, особенно после трансформации шан-ди сначала в Шанди, а затем в Небо, весьма специфическим феноменом. Ей не были свойственны ни развитый миф, ни культ полубожественных героев-демиургов, ни сотериологические идеи спасения в загробном мире, ни идея молитвы во имя избавления от грехов. У нее не было церковной организации, священных догматов, классических канонов. В некотором смысле можно сказать, что древнекитайской религии не существовало вообще, а вместо нее были постепенно отмиравшие либо трансформировавшиеся элементы раннерелигиозной системы первобытных времен, имевшие хождение в основном среди социальных низов.
Эквивалентом отсутствующей официальной религии развивавшегося государства стали аристократическая этика и ритуальный церемониал. Высшим сакральным авторитетом было всемогущее, но недоступное Небо. Ритуально-этическая связь с Небом по-прежнему (как то бывало и в Шан с предками шан-ди) осуществлялась прежде всего самим ваном, а основополагающая идея небесного мандата, тесно связанного с добродетелью-благодатью дэ в правящем доме, была при всей своей рациональности едва ли не единственной религиозно-мистической доктриной, определявшей мировоззрение правящих верхов, а через них — и всего чжоуского Китая. Впрочем, мистики и здесь было немного, ибо адаптивный характер связи сына Неба с Небом был вполне очевиден. Разработка этой системы шла, естественно, по линии создания документальной основы превосходства вана как высшего носителя дэ, как символа, продолжавшего сохранять некое высшее социально-культурное единство чжоуского Китая.
В отличие от писцов-грамотеев в ближневосточной древности, озабоченных прежде всего хозяйственной отчетностью на храмовых землях, или брахманов в Индии, обычно в устной форме фиксировавших ведические сказания и комментарии к ним, составители документов в эпоху Чжоу были прежде всего чиновниками-летописцами или чиновниками-историографами. И если в западночжоуские времена на их долю выпадало главным образом создание текстов типа инвеституры или краткого описания заслуг, важных событий (надписи на бронзе), то в VII—VI вв. именно их усилиями начали изготовляться документы иного рода. Речь идет о так называемых главах второго слоя «Шуцзина», датируемых как раз этим временем. Главы эти, насколько можно судить, писались специалистами своего дела при дворе вана, в его столичном архиве, а главной целью их составления было доказать, что высшее право на власть в Поднебесной должно остаться за легитимным ваном, а также объяснить, почему это важно.
Сравнение с мифами ханьского времени, собранными и изданными в Китае сравнительно поздно, когда были учтены устные предания различных народов, вошедших в состав империи, показывает, что составители глав второго слоя «Шуцзина» щедро черпали из того же источника — те же или схожие имена, сюжеты и т.п. Но сравнение с ханьскими мифами показывает, как тщательно чжоуские историографы «очищали» древние предания, лишая их мифогероической и мифопоэтической основы и придавая им звучание строго выверенных легендарных повествований, претендующих на полную достоверность. Псевдоисторические реконструированные рассказы были затем умело выстроены в линейно-циклический ряд в строгом соответствии с нормами и принципами теории небесного мандата и соответствующего восприятия в Китае глобального исторического процесса. Главным же итогом всей работы, о которой идет речь, было создание представления о золотом веке далекого идеализированного прошлого, который воспринимался как мир Высшей Гармонии и Абсолютного Порядка.
Нынешний текст «Шуцзина» начинается именно с глав, рассказывающих об этом. В первых из них идет речь о великих древних мудрецах Яо и Шуне. Яо был первым из легендарных императоров древности, о его деяниях рассказано немало и с нескрываемым восхищением. Он был воплощением высшей добродетели и выдающихся способностей. Его заслуги неизмеримы и неисчерпаемы. Яо упорядочил летосчисление, создал и укрепил империю, привел в состояние гармонии сперва своих близких родственников (девять кланов — цзу), затем свой народ (байсин, т.е. сто фамилий), а потом и весь мир, т.е. Поднебесную (в данном случае употреблено сочетание ваньбан, все государства). После этого в Поднебесной наступила эпоха процветания и начался тот самый золотой век гармоничного порядка, о котором ностальгически вспоминается в первой главе «Шуцзина».
Мудрый Яо умело подобрал себе помощников, прислушиваясь при этом к мнению людей. Он не передал власть своему сыну, в способностях которого сомневался, а выбрал в преемники мудрого и добродетельного Шуня, зарекомендовавшего себя почтительностью к сварливым родителям и злым родственникам, умеренностью в образе жизни, исполнительностью, а также некоторыми административными способностями. Дав ему в жены двух своих дочерей, Яо еще раз проверил способности Шуня управляться с людьми, в данном случае с семьей, и, убедившись в том, что не ошибся, передал ему на склоне лет власть. После смерти Яо Шунь стал полным правителем Поднебесной и продолжил дело Яо. Он окончательно наладил отношения в семье, навел порядок в администрации и позаботился о системе наказаний, а также о регулярном контроле за работой аппарата власти. Шунь определил сферу действий своих помощников, унифицировал регламент, знаки власти, ритуалы, разделил Поднебесную на двенадцать регионов и приказал назначенным возглавлять их правителям управлять достойно, опираясь на способных и умных.
Как и Яо, Шунь передал свою власть не сыну, а наиболее достойному и умному из своих помощников. Им оказался Юй, великий усмиритель разбушевавшейся природы, укротитель, водной стихии. Специальной главы о Юе в «Шуцзине» нет, да и вообще в отличие от Яо и Шуня он более похож на культурного героя, каких китайская мифология не знала и не прославляла. Юй в этом смысле блестящее исключение Он вошел в историю не как умелый управитель, ибо все необходимое в этом плане до него успешно сделал и Яо и Шунь, но именно как герой, чьи подвиги в борьбе с разбушевавшейся водной стихией в Конечном счете не только послужили на благо людям, но и как бы завершили общее дело, поставили точку на всем нелегком процессе социокультурных преобразований и политико-административных установлений, т.е. достроили стройное царство Гармонии и Порядка в Поднебесной.
Юй передал власть своему сыну, и именно от него Пошла, судя по главам второго слоя «Шуцзина», та самая династия Ся, о которой в немногих словах, скорее постулируя контуры, нежели излагая факты, впервые завел речь еще Чжоу-гун. Теперь в изложении историографов периода Чуньцю династия Ся выглядит уже достаточно убедительно. Основал ее великий Юй, продолжали дело Юя его преемники, и так было вплоть до последнего из них, презренного Цзе (имя его впервые появилось только в главах, о которых сейчас идет речь). Цзе утратил дэ династии Юя и тем привел Ся к гибели, заставив великое Небо отобрать у него мандат и передать его добродетельному шанскому Чэн Тану.
Так к VI в. до н.э. стала выглядеть легендарная предыстория Китая — та самая, которой столь мало интересовались шанцы и которую столь возвеличили в своих интересах чжоусцы. И не так уж важно, откуда взялись имена и деяния. Сыма Цянь в своей капитальной сводке упоминает о том, что среди тех, кому в начале Чжоу были даны уделы, можно встретить потомков Яо, Шуня и Юя. Видимо, это так и было, причем вполне вероятно, что предания соответствующих племенных групп были использованы при составлении легендарной предыстории В конце концов не так уж и важно, существовали ли на самом деле правители или вожди, именовавшиеся этими именами, совершали ли именно они те или иные поступки, которые впоследствии были им приписаны. Важно совсем другое предыстория должна была обрести славные имена великих мудрых правителей и выдающиеся их деяния. Таким образом должна была быть создана дидактическая модель золотого века, которая могла бы служить эталоном для следующих поколений. И эта модель была создана до середины VI в. до н.э., т.е. до Конфуция, который, как известно, в свое время восклицал: «О, сколь велик был Яо как правитель! Небо велико, и лишь Яо соответствовал ему. Сколь славны его дела!. Сколь величественны Шунь и Юй!»
Показательно, что главы второго слоя «Шуцзина», писавшиеся в годы политической децентрализации и феодальных междоусобиц периода Чуньцю, являют собой наглядный контраст убогой реальности заговоров, интриг, переворотов и далеких от добродетели норм поведения правящих верхов чжоуского Китая Но подтекст этих умело сконструированных и оказавших свое воздействие в первую очередь на те же верхи глав очевиден: вот он, истинный эталон добродетели и гармонии, вот к чему следует стремиться, вот какой была и вновь должна стать Поднебесная! Возвеличенные, искусственно поднятые на недосягаемый пьедестал Высшая Гармония и Мудрый Порядок не только опирались на всеми уважаемую, никем не подвергавшуюся сомнениям идею небесного мандата, но и, отталкиваясь от этой идеи, заново формировали во многом утраченный менталитет подданных властителя Поднебесной. Этот менталитет был оживлен идеалами золотого века в их наглядной и конкретной форме. Тем самым формировался мощный социопсихологический заряд, направленный против децентрализации с ее раздробленностью и усобицами, своекорыстием и аморальностью рвущихся к власти честолюбцев.
Историографы — ши, создавшие идеал золотого века, были не столько чиновниками вана, выполнявшими его социальный заказ, сколько идеологами сильного государства, без которого нет политической стабильности, господствует беспорядок и дисгармония в отношениях между людьми.
Следует добавить, что помимо теоретической разработки идеи гармонии, порядка и единства Поднебесной с ориентацией на мудрость древних чжоуские ваны делали все, что было в их силах, дабы противостоять децентрализации или нелегитимному сплочению страны под властью гегемонов-ба Чжоуским ванам, среди которых в период Чуньцю, насколько можно судить, не было выдающихся личностей, нелегко было отстаивать свой суверенитет и высший сакральный статус сына Неба. Но они изо всех сил старались сохранить свое исключительное положение и по меньшей мере частично в этом преуспели Они не позволили первым двум всесильным гегемонам-ба сместить их. Они все время подчеркивали исключительность своих прерогатив и строго соблюдавшегося корпуса ритуально-церемониальных норм, в конечном счете высоко ценившихся аристократией царств, стремившейся их усвоить и бесспорно признававшей превосходство вана в этой сфере
Таким образом, и теоретические разработки на высшем уровне идеологических конструкций, и практические шаги в сфере ритуала и церемониала, во многом выполнявшей в чжоуском Китае функции отсутствовавшей в стране развитой религиозной системы, решительно противостояли центробежным тенденциям чжоуского общества. Это противостояние, опиравшееся на теорию небесного мандата и на добавленные к ней усилиями чжоуских историографов идеалы золотого века великих древних мудрецов, постоянно рождало мощный импульс упорядочения Поднебесной, подчинения своеволия чжухоу единой высшей нормативной традиции и возглавляемой сыном Неба административной иерархии.Такого рода постоянное идейное давление сверху было союзником слабого вана в его борьбе с могущественными вассалами. Но в еще большей степени оно было импульсом в пользу централизации как таковой — вне зависимости от того, кем и когда она будет завершена.
Это последнее обстоятельство стоит подчеркнуть особо. Дело в том, что внутри царств и княжеств в Чуньцю происходил аналогичный всеобщему восточночжоускому процесс внутренней дезинтеграции и ослабления центральной власти. Могущественные вассалы из числа наследственных владельцев уделов и глав крепких кланов цзун-цзу активно противостояли своим сюзеренам чжухоу, что становилось особенно очевидным в тех государствах и тогда, где и когда правители по тем или иным причинам оказывались ослабленными, как то было в царстве Лу. Поэтому интеграционный импульс был обращен не столько против чжухоу (хотя он противостоял прежде всего их самовластию) сколько вообще против децентрализации и дезинтеграции, свойственных структуре древнекитайского общества периода Чуньцю. Этот импульс и сыграл свою решающую роль в судьбах чжоуского Китая.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
