Текст песни Здесь всё как обычно: закаты, восходы И времени реки не истощаются А люди уходят, а люди уходят А люди уходят и не возвращаются Здесь всё как обычно: ветра и дороги Зимой тёплый ливень — в метель превращается А люди уходят, а люди уходят А люди уходят и не возвращаются Припев: В небо босиком моё прошлое шлёт Словно насекомое крыльями шлёп Золотыми скобами душу пришьёт К облакам повиси пока Йе-если бы могли меня ещё раз зачать Эх тогда я смог бы всё сначала начать Я бы научился и любить и прощать Пока лодку несёт река Пока лодку несёт река Пока, пока, пока, пока, Пока, пока Здесь всё как обычно: и реки и горы Земля небольшая, но всё умещается А люди уходят, а люди уходят А люди уходят и не возвращаются Здесь всё как обычно: и тучи и звёзды Деревья немые, от ветра качаются А люди уходят, а люди уходят А люди уходят и не возвращаются Припев: В небо босиком моё прошлое шлёт Словно насекомое крыльями шлёп Золотыми скобами душу пришьёт К облакам повиси пока Йе-если бы могли меня ещё раз зачать Эх тогда я смог бы всё сначала начать Я бы научился и любить и прощать Пока лодку несёт река Пока лодку несёт река В небо босиком моё прошлое шлёт Словно насекомое крыльями шлёп Золотыми скобами душу пришьёт К облакам повиси пока Йе-если бы могли меня ещё раз зачать Эх тогда я смог бы всё сначала начать Я бы научился и любить и прощать Пока лодку несёт река Пока лодку несёт…
…Это очень редкий вид собак. Раньше они населяли Южную планету Элийской солнечной системы. После того, как планета была уничтожена, считали, что этот вид исчез навсегда. Много позже оказалось, что один из ученых Южной планеты, отправившись в далекое путешествие, взял с собой маленькую дочку Элаю — единственное родное существо. Элая без его ведома прихватила с собой крохотного щенка, бродившего возле их дома. Отец узнал о том, что на борту корабля присутствует животное уже далеко за пределами своей галактики. На вид это был обычный щенок и Дерик Харис сжалился над дочкой. Они назвали собаку именем родного города Серойя. Дерик был рад, что у дочки появился маленький друг, который бегал за ней как хвостик. Однажды девочка резвилась с собакой и поранила палец. Кровь брызнула на пол и Серойя немедленно слизнула ее языком. И тут же на глазах у девочки щенок стал больше почти в два раза. Элая рассмеялась от удивления и, потрепав любимую собаку, побежала обедать. О случившемся девочка вспомнила только на следующий день. Она решила повторить фокус и специально содрала, образовавшуюся на пальце коросточку. Затем нажала на него и выдавила несколько капелек. Все повторилось вновь. Серойя теперь превратилась из небольшой собачки в неуклюжего пса подростка. Элая снова повеселела. Тогда она решила, что завтра покажет фокус отцу, который за работой не замечал никаких изменений. Отец пришел в полный ужас от увиденного. Он представил себе, как страшный огромный пес пожирает его дочь. Немедленно было принято решение сдать чудовище на первой же станции. Грустным было расставание. Слезы текли по щекам Элаи. А огромный пес провожал их печальным взглядом. Когда их корабль был готов к отлету, раздался ужасный вой. Сердце собаки было разбито. Дерик прижал зарыдавшую дочку к груди и пообещал, что они приедут навестить Серойю. Спустя много лет Элая, ставшая в то время доктором биологических наук, со своей командой отправилась в экспедицию. На одной из планет к ней подошел старенький профессор и сказал, что знает ее и хочет с ней встретиться.
Элая согласилась. К вечеру она прибыла на указанный профессором адрес. Не говоря ни слова, он провел ее в большой зал, где располагались вольеры с животными с разных планет. Вдоль дальней стены находился самый большой вольер, половину которого занимал огромный бассейн. Профессор издал характерный звук. И в тот же момент вверх взмыл фонтан брызг, а вместе с ним лохматое чудовище — невероятных размеров пес. Перед глазами Элаи все поплыло. Она едва не упала в обморок. На нее нахлынули детские воспоминания, которые она считала сном.
— Серойя, — прошептала она.
Собака радостно взвизгнула и бросилась на стеклянную стенку вольера. …
Люди уходят тихо, почти неслышно. Просто кому-то ты перестал быть ближним, просто кому-то стал ты излишне важным, чтобы к тебе привыкнуть, и потерять однажды. Люди уходят. То от скандальной пыли, то от того, что когда-то они любили… То от того, что так важно им до сих пор. Люди уходят, как будто другим в укор, словно сказать пытаются, как не надо.
Только у каждого — свой показатель правды, индекс терпения, степень «пошло все к черту…», свой человечек в памяти перечеркнут… Так что не видят. Не знают чужих ошибок.
А за закрытой дверью тихо стучат часы. В каждом из вновь ушедших — встроенные весы. Боль перевесила снова запас улыбок.
Люди уходят. Медленно по ступеням, снова с седьмого* на первый. Опять на дно. Думать о прошлом, скучать и цедить вино, мысленно каяться, падая на колени… Это так глупо, что надо бы перестать, вдруг задержаться, пусть даже у самой двери, вспомнить, что было — и снова себе поверить. Взвесить все трезво — и только потом решать.
Люди уходят. Тихо. Почти неслышно. Просто кому-то ты перестал быть ближним, просто кому-то стал ты излишне важным, чтобы к тебе привыкнуть, и потерять однажды… В каждом печать незаконченной им войны. Люди уходят, чтоб возвращаться в сны.
