Баллада это 5 класс

«Как сочинить балладу?» − 5 класс

Совет 1

Баллада – лирическое, эпическое произведение, своеобразный рассказ, изложенный в стихотворной форме. Несмотря на то, что баллады бывают совершенно разного направления, и героического, и исторического, мифического, бытового, трагедийного и любовного характера, все они, по сути, выражают чувства и эмоции народного фольклора. Именно поэтому этот жанр так популярен в народном творчестве.

Как сочинить балладу

Инструкция

Для того чтобы сочинить балладу не нужно быть поэтом, вы должны лишь быть мыслящим и духовно целостным человеком.

1. Сядьте, и сосредоточься на моральных, душевных проблемах, которые вас беспокоят, подумайте, какие события в вашей жизни имели, быть может, драматический сюжет, или неожиданную трагедийную, или комедийную развязку. Загляните к себе в душу, возможно, вы найдете там любовные переживания, пережитые когда-то в прошлом.…Именно путем таких размышлений и рождается баллада.
2. Главное определите, что вы чувствуете, исходя из этого определите какую балладу вы будете писать: героическую, любовную, комическую, возможно какую-то сказочную и волшебную балладу, навеянную прочтенным строчками из любимой баллады поэта-классика, или… балладу, навеянную событиями, увиденными где-нибудь в подворотне вашего района.
3. Вспомните героически поступок, который совершили вы или кто-то из ваших знакомых, о котором до сих пор говорят и помнят, или нашумевшую любовную историю или мыльную мелодраму обыденной жизни…
4. Постарайтесь изложить эти события в стихах, таким образом, чтобы их можно было напеть, т.е. впоследствии переложить в музыку. Если идеи не придут сразу не огорчайтесь, скорее всего, они придут, когда вам будет «плохо и грустно и на душе тоскливо, а на улице будет идти дождь». Вдохновение может прийти не заметно, вот тогда и получится шедевр.
5. При сочинении не ограничивайтесь тем, что вы видели и помните, только лишь на свои чувствами и воспоминаниями, активно используйте гиперболу, искажайте факты, заостряйте внимание на основной «теме» вашего произведения. Для того чтобы «призвать» музу, используйте в качестве фона классическую музыку (например, звуки арфы), также перечитывайте баллады, которые вам особенно нравятся, возможно после их прочтения вас охватит вдохновение и строчки сами «потекут» рекой.

Тренируйтесь и все получится, главное, чтобы у вас было о чем или о ком сочинять.

Совет 2

Вам не дают покоя лавры трубадуров, и вы бы хотели научиться писать столь же изысканно или вы знаете о каком-то героическом событии, о котором иначе как в форме баллады и не расскажешь? Ничего не поделаешь, придется писать балладу. Она может стать не только свидетельством вашего литературного таланта, но и оригинальным поздравлением друзьям.

Народные музыканты тоже сочиняли баллады

Инструкция

1. Подумайте, какую именно балладу вы бы хотели написать. Наиболее популярны английские, немецкие и французские и достать подборки в хороших переводах обычно не составляет труда. Французская баллада бессюжетна, но требует изрядного владения поэтической техникой, в особенности нужно умение рифмовать. Классическая французская баллада строится на трех сквозных рифмах, в конце каждой строфы есть повторяющийся рефрен. Баллада заканчивается посылкой — кратким содержанием. В английской балладе есть строки, повторяющиеся в каждом куплете. Они должны быть к месту и иной раз меняют смысл сказанного в других строках на противоположный. Для начала лучше попробовать написать сюжетную балладу о каком-либо историческом событии.
2. Выберите событие. Уместнее всего рассказать о чем-то, что происходило в далеком пошлом. Герои при этом могут быть вымышленными. Сверхъестественные силы в такой балладе тоже уместны, они могут как помогать герою, так и создавать всевозможные препятствия. Но сказочные и мифические существа должны соответствовать эпохе, о которой ведется повествование.
3. Подумайте, от чьего лица ведется повествование. Обычно его ведет певец, который рассказывает о других. Набросайте сюжетную линию. Придумайте, что происходит с главным героем, кого он встречает по пути, представьте характеры персонажей. Не забывайте о том, что главный герой должен быть именно героем — отважным, честным и целеустремленным.
4. Форма сюжетной баллады может быть любой, как и стихотворный размер. Выберите тот, которым вы уже пробовали писать. Вспомните, из каких частей состоит почти любое литературное произведение. В данном случае зачин может быть от первого лица, поскольку рассказывает певец. В основной части события должны развиваться постепенно, чтобы ближе к концу достигнуть кульминации. Заключительная часть как бы подводит итог всему действию, и ее тоже можно вести от первого лица.
5. Не забудьте о рифмовке. Сюжетные баллады пишутся чаще всего с чередованием мужских и женских рифм. Постарайтесь избегать грамматических и однокоренных рифм. В балладе это не так важно, как в небольших лирических произведениях, но плохая рифмовка может очень сильно испортить все дело, в то время как красивая богатая рифма обычно украшает стихотворение. Если вы не очень хорошо в этом разбираетесь, поищите словари рифм. В сюжетной балладе изысканные рифмы не обязательны, поскольку главную роль играет все-таки сюжет, но если удастся изобрести новую рифму — это будет большой удачей.
6. Решите, будет ли это стилизацией или современной балладой. Современную балладу можно писать тем языком, которым вы разговариваете. Ведь баллада не обязательно должна быть написана высоким штилем, произведения этого жанра создавали и народные сказители. Если же вы пишете стилизацию, то используйте словарь той эпохи, о которой рассказываете.

Стихотворения и баллады разных авторов

В 5‑м классе мы изучали балладу Василия Андреевича Жу­ковского «Кубок». Тема баллады — вопрос о праве человека, имеющего власть, распоряжаться жизнью подданных и честолю­бивых желаниях молодых людей, которые жаждут получить по­чести. На внеклассном чтении также в 5‑м классе мы читали бал­лады «Людмила», «Светлана», «Лесной царь». Кондратий Фёдорович Рылеев написал балладу, ставшую русской народной песней: «Смерть Ермака». Её мы изучали в 8‑м классе.

Обращение к истории для Рылеева служило поводом для решения современных проблем, возможностью высказаться на актуальные, но запретные в тогдашней литературе темы. Константин Николаевич Батюшков — яркий представитель романтизма. Воспевал любовь, удовольствие, дружбу. Наиболее известны такие его стихотворения как «Весёлый час», «Мои пе­наты», «Вакханка».

В жанре элегии он писал о неразделённой любви, душевным переживаниям, например: «Разлука», «Умирающий Тасс» (Торквато Тассо — широко известный тогда итальянский поэт). Евгений Абрамович Баратынский. В шестом классе мы изу­чали классе «Весна, весна! как воздух чист!..», «Чудный град порой сольётся…» (про облака). В его творчестве оригинально­стью отличаются жанры элегии и послания.

Его произведения отличаются лиризмом, философичностью и психологической глубиной. Басни Ивана Андреевича Крылова мы читали в пятом и восьмом классах. Крылов высмеивает людские пороки, в иносказательном виде описывает те или иные значительные события (войну с Наполеоном и прочее).

Баллада: история и особенности жанра

Баллада – лиро-эпическое стихотворное произведение с ярко выраженным сюжетом исторического или бытового характера, в котором часто используются темы и герои из мифов.

Термин «баллада” происходит от провансальского слова и означает «танцевальная песня”. Возникли баллады в средние века. По происхождению баллады связаны с преданиями, народными легендами, соединяют черты рассказа и песни. Много баллад о народном герое по имени Робин Гуд существовало в Англии XIV-XV вв.

Баллада является одним из главных жанров в поэзии сентиментализма и романтизма. Мир в балладах предстает таинственным и загадочным. В них действуют яркие герои с четко очерченными характерами.

Создателем жанра литературной баллады стал Роберт Бернс (1759–1796). Основой его поэзии было устное народное творчество.

В центре литературных баллад всегда оказывается человек, но поэты XIX века, избравшие этот жанр, знали, что силы человека не всегда дают возможность ответить на все вопросы, стать полновластным хозяином своей судьбы. Поэтому часто литературные баллады представляют собой сюжетное стихотворение о роковой судьбе, например, баллада «Лесной царь” немецкого поэта Иоганна Вольфганга Гёте.

Русская балладная традиция была создана Василием Андреевичем Жуковским, писавшим как оригинальные баллады («Светлана”, «Эолова арфа”, «Ахилл” и другие), так и переводившим Бюргера, Шиллера, Гете, Уланда, Соути, Вальтер Скотта. Всего Жуковским написано более 40 баллад.

Александр Сергеевич Пушкин создал такие баллады как «Песнь о вещем Олеге”, «Жених”, «Утопленник”, «Ворон к ворону летит”, «Жил на свете рыцарь бедный…”. Также к жанру баллады можно отнести его цикл «Песен Западных славян”.

Отдельные баллады есть у Михаила Юрьевича Лермонтова. Это «Воздушный корабль” из Зейдлица, «Морская царевна”.

Жанр баллады использовал в своем творчестве и Алексей Константинович Толстой. Он называет свои баллады на темы родной старины былинами («Алеша Попович”, «Илья Муромец”, «Садко” и другие).

Целые отделы своих стихотворений называли балладами, применяя этот термин уже более свободно, А.А.Фет, К.К.Случевский, В.Я.Брюсов. В своих «Опытах” Брюсов, говоря о балладе, указывает только на две своих баллады традиционного лиро-эпического типа: «Похищение Берты” и «Прорицание”.

Ряд шуточных баллад-пародий оставил Вл. Соловьев («Таинственный пономарь”, «Осенняя прогулка рыцаря Ральфа” и другие)

События бурного XX века вновь вызвали к жизни жанр литературной баллады. Баллада Э.Багрицкого «Арбуз” хотя и не повествует о бурных событиях революции, но рождена именно революцией, романтикой того времени.

Смотрите также: Баллада Пушкина «Руслан и Людмила» читать краткое содержание.

Особенности баллады как жанра

• наличие сюжета (есть кульминация, завязка и развязка)
• эмоции автора и чувства героев
• сочетание реального с фантастическим
• романтический (необычный) пейзаж
• мотив тайны
• сюжет может заменяться диалогом
• лаконичность
• сочетание лирического и эпического начал

Романтики сразу же обратили внимание на жанр баллады. В нем было удобно опереться на происшедшую в средневековье историю и раскрыть психологические мотивы поведения действующих лиц, обусловленные не только личной логикой персонажей, но и независимыми от них внешними законами. Баллада предоставляла поэту широкую возможность выразить внутренний мир личности. Кроме того, в классицистической жанровой иерархии баллада считалась «средним” жаром. А романтизм, как всякое художественное направление, стремился к тому, чтобы освоить не только малые лирические жанры, но и средние, и монументальные. Баллада была жанром, словно бы специально приготовленным древней народной поэзией для романтизма. Своими обработками народной баллады романтики создали литературную балладу с обязательным фантастическим или мифологическим сюжетом, подчеркнув господство высших сил или Рока над человеком.

У Жуковского встречаются три типа баллад – «русские” (некоторым балладам он дает такой подзаголовок; среди них – «Людмила”, «Светлана”, «Двенадцать спящих дев”; вслед за Жуковским такими же подзаголовками снабжали свои баллады и другие отечественные авторы), «античные” («Ахилл”, «Кассандра”, «Ивиковы журавли”, «Жалобы Цереры”, «Элевзинский праздник”, «Торжество победителей”; античный, мифологический сюжет – приобретение литературной баллады, поскольку народная баллада основана на средневековом предании) и «средневековые” («Замок Смальгольм, или Иванов вечер”, «Баллада о старушке…”, «Поликратов перстень”, «Рыцарь Роллон” и др.).

Все названия баллад условны и связаны с тем, какой сюжет развивается в балладе. Подзаголовок «русская баллада” подчеркивал также переделку средневековой баллады в национальном духе. В «русских балладах” Жуковский воскрешает старинный мотив народных исторических и лирических песен: девушка ждет милого друга с войны. Сюжет разлуки влюбленных необычайно важен, потому что в нем живет народная мораль, принимающая часто наивно-религиозную форму. Все баллады объединяются гуманным миросозерцанием, общим для жанра в целом.

В литературной балладе любое историческое или легендарное предание может стать сюжетом, в том числе современное (например, «Ночной смотр” Жуковского и «Воздушный корабль” Лермонтова). Историческое время и историческое место действия в балладе условны. Такие события, которые произошли, например, в средневековье, могли быть в литературной балладе приурочены и отнесены к античности, к Греции или Риму, к современной России и вообще к выдуманной, небывалой стране. На самом деле все действие совершается вне истории и вне конкретного пространства. Время и пространство баллады – это вечность, живущая по постоянному графику: утро, день, вечер, ночью Все временное, исторически преходящее отступает на второй план. Точно так же пространство баллады – весь мир, вся вселенная, у которой тоже есть свои постоянные места – горы, холмы, реки, равнины, небо, леса. Они опять-таки не прикреплены к какой-либо одной стране. Действие баллады развертывается на виду всей вселенной как во времени, так и в пространстве. Человек в балладе поставлен лицом к лицу с вечностью, со всей судьбой. В таком сопоставлении главную роль играют не его социальное или материальное положение, знатен он или незнатен, богат или беден, а коренные свойства и всеобщие чувства. К ним относятся переживания любви, смерти, страха, надежды, гибели, спасения. Все люди бывают недовольны, и время от времени из их уст раздается ропот, все на что-то надеются, чего-то опасаются, испытывают время от времени страх, и все знают, что рано или поздно умрут. В большинстве баллад Жуковского герой, героиня или оба персонажа недовольны судьбой и вступают с ней в спор. Человек в балладе отвергает свою судьбу, а судьба, становясь еще более свирепой, настигает его и является в еще более страшном образе.

Жуковский начал с русских баллад. В них господствовал тон меланхолической любви, наслаждения печалью, который распространился затем на античную и средневековую баллады. постепенно тема любви уступила место нравственно-гражданским, моральным мотивам, выдержанным, однако, в лирическом ключе. Затем, во второй половине 1830-х годов, балладное творчество Жуковского иссякает, и поэт переходит к большим эпическим формам – поэмам, повестям, сказкам.

С 1808 по 1833 год Жуковский создает 39 баллад и получает в литературных кругах шутливое прозвище «балладник». В основном это переводы немецких и английских поэтов (Бюргера, Шиллера, Гёте, Уланда, Р. Саути, Вальтера Скотта и др.) со всеми особенностями Жуковского-переводчика, о которых мы уже говорили.

По своему происхождению баллада восходит к устному народному творчеству. И обращение к ней писателей сентименталистов и романтиков связано с пробудившимся у них интересом к национальному характеру, к местному колориту. А обилие в балладах народных легенд, поверий, фантастических и чудесных происшествий отвечало пристрастию романтиков ко всему иррациональному, неподвластному рассудку и логике.

В балладах отражалось миросозерцание христианина, озабоченного религиозно-нравственными проблемами, ощущающего за видимыми предметами и явлениями, характерами и событиями окружающего мира проявление действующих в нем невидимых сил, стоящих над природой и человеком. Это силы добрые и злые, божеские и сатанинские, незримо участвующие в судьбах людей. Такой взгляд на жизнь соответствовал романтическому мироощущению, разрывавшему связь с просветительским рационализмом.

Перед Жуковским-переводчиком стояла задача «переложения» балладного мира западноевропейских писателей на русские нравы, разработки русского литературного языка, развития в нем смысловой музыкальности, способности передавать тончайшие явления природного мира и ощущения верующей, иррационально настроенной души. Через приобщение к опыту зрелых литератур Западной Европы Жуковский добился в этом значительных успехов. Вот как, например, в балладе «Двенадцать спящих дев» изображает Жуковский воздействие благодатных сил, направляющих душу главного героя на стезю добродетели:

И все… но вдруг смутился он, И в радостном волненье Затрепетал… знакомый звон Раздался в отдаленье. И долго жалобно звенел Он в бездне поднебесной; И кто-то, чудилось, летел, Незримый, но известный; И взор, исполненный тоской, Мелькал сквозь покрывало; И под воздушной пеленой Печальное вздыхало…

А в чудесной балладе «Эолова арфа» влюбленная Минвана, томимая недобрыми предчувствиями, вдруг слышит таинственный знак, передающий ей весть о смерти любимого человека, с которым ее насильно разлучили:

Сидела уныло Минвана у древа… душой вдалеке… И тихо все было… Вдруг… к пламенной что-то коснулось щеке; И что-то шатнуло Без ветра листы; И что-то прильнуло К струнам, невидимо слетев с высоты…

Искусство Жуковского в этих стихах достигает художественной изощренности, которая предвосхищает зрелого Фета с его известной эстетической установкой: «Что не выскажешь словами – звуком на душу навей».

В балладах Жуковского осуществляется тонкое и точное «перевыражение» атмосферы католической службы, католических обрядов и праздников в православно-христианские. Вот описание благодатного дня Успения Пресвятой Богородицы в балладе «Братоубийца» из Уланда:

И окрест благоговенья Распростерлась тишина: Мнится: таинством Успенья Вся земля еще полна, И на облаке сияет Возлетевшей Девы след, И Она благословляет, Исчезая, здешний свет.

Жуковский дает в балладе «Граф Гапсбургский», переводе из Шиллера, художественный образ поэзии, независимой от утилитарных требований, от желаний и вкусов властей, свободной, как природа, подчиняющейся лишь тайным движениям души поэта. В балладе заключены, как в зерне, все поэтические декларации Пушкина, Фета, Тютчева, Майкова, А. Толстого:

«Не мне управлять песнопевца душой (Певцу отвечает властитель); Он высшую силу признал над собой; Минута ему повелитель; По воздуху вихорь свободно шумит; Кто знает, откуда, куда он летит? Из бездны поток выбегает; Так песнь зарождает души глубина, И темное чувство, из дивного сна При звуках воспрянув, пылает».

Поражает многоголосие поэтических интонаций и стилистических мелодий в балладах Жуковского, не только обнимающих в сжатом виде всю пушкинскую эпоху в истории русской поэзии, но и выходящих за ее пределы во времена 1850-1860-х годов, в эпоху Фета и Некрасова:

Были и лето и осень дождливы; Были потоплены пажити, нивы; Хлеб на полях не созрел и пропал; Сделался голод; народ умирал.

На такой «некрасовской» ноте звучит зачин в балладе Жуковского «Суд Божий над епископом».

Исследователь поэзии Жуковского В. Н. Касаткина обращает внимание на то, что через все баллады Жуковского проходит одна волнующая поэта проблема – проблема аморальности, греховности человека: аморален богач, стремящийся к роскоши, честолюбец, аморальны балладные короли и владыки. Жуковский показал в своих балладах аморальность индивидуализма, наполеоновского властолюбия и самовластия. В основе большинства его баллад – тема преступления и наказания, причем наказанию отводится в них главное, решающее место. Источником наказания чаще всего является совесть – глас Божий в душе человека, приводящий преступника к покаянию. Но если совесть в душе преступника спит, Бог наводит на грешника внешнюю кару, поднимающуюся как бы из глубины жизни: природные катаклизмы – реки, выходящие из своих берегов, мыши, открывающие войну против епископа Гаттона, журавли, дающие знать об убийцах Ивика. Злой поступок, как облако, сгущает вокруг себя клубок событий, которые, в конце концов, обрушиваются на голову преступника. В поединке добра со злом в конечном счете всегда побеждает добро, а зло наказывается. Жуковский убежден, что таков закон миропорядка, нравственный закон, источник которого находится не в руках слабого человека, а в деснице всемогущего Творца.

Людмила

Уже в первой балладе «Людмила», созданной по мотивам «Леноры» Бюргера, Жуковский говорит о необходимости обуздания эгоистических желаний и страстей. Несчастная Людмила гибнет потому, что слишком неумеренно и безоглядно желает быть счастливой. Любовная страсть настолько ее ослепляет, что она бросает вызов Богу, сомневается в милосердии Творца, упрекает его в жестокости. Между тем целью жизни, по убеждению христианина Жуковского, не может быть стремление к счастью. «В жизни много прекрасного, кроме счастья», – говорил он. Всякое односторонне-страстное, а значит, и эгоистическое желание губит человека. Возмездие является Людмиле в образе мертвого жениха, увлекающего ее в могилу.

Одним из самых жутких сюжетов в немецкой народной поэзии был сюжет о женитьбе мертвеца на живой девушке. Европейские предромантики и романтики любили такие сюжеты за их выразительный национальный колорит, за «дикость” и «грубость” нравов, за презрение ко всему нормальному и рассудочному. Одну из таких баллад немецкого поэта Г.А. Бюргера «Ленора” Жуковский и выбрал для перевода-переложения. Свою балладу Жуковский назвал «Людмила” (1808).

Жуковский не собирался точно переводить балладу (он сделал это позднее, оставив заглавие Бюргера). Его цель была иной – создать оригинальное произведение по мотивам баллады немецкого автора. И хотя Жуковский дал «Людмиле” подзаголовок «русская баллада”, воспроизведение национального колорита также не стало его задачей. Он лишь слегка окрасил балладу в русские тона – приурочил действие к русско-ливонским войнам, ввел русские понятия и реалии, которые не встречались у Бюргера, заменил имя героини (немецкое Ленора на славянское Людмила). Однако русский колорит имеет второстепенное значение и подобен больше театральной декорации, которая легко может быть убрана со сцены и на ее место поставлена другая.

В балладе «Людмила” героиня ждет жениха с войны, тоскует о нем и, наконец, потеряв надежду, отчаивается. «Сердце верить отказалось”, – комментирует Жуковский. Выражение это несет два смысла: у Людмилы иссякла вера как в то, что жених жив и что он возвратился, так и в милость Бога, пообещавшего ей вернуть жениха живым с войны. Она думает, что жених умер, что Бог не выполнил своего обещания и что это приговор судьбы, лишивший ее счастья. И тогда раздается ее ропот на Бога, на Провидение.

Бунт против Бога, против судьбы – явное (в других балладах – скрытое) богоборчество. Ропот на свою незавидную участь – непростительный грех. И мать укоряет Людмилу. Но героиня ей отвечает: «Что, родная, муки ада С милым вместе – всюду рай”. Людмила сопоставляет свои беды с очень высокими понятиями – адом и раем. Она хочет сказать, что без любимого ей всюду уготован ад, что она вынесет муки ада, лишь бы быть вместе с ним. Без любимого даже рай превращается для нее в ад, а с любимым ад становится раем. Отчаяние сместило у Людмилы все ценности мироустройства. В этом и состоит ее грех. Как Фауст продает свою душу Мефистофелю ради познанья, так Людмила жертвует своей душой ради любви. Олицетворением судьбы предстает в «Людмиле” ночной всадник, который под видом жениха является к ней и увозит на кладбище, где ее ждет могила. Так опровергаются слова Людмилы, будто ад может стать раем. Не может, даже если там героиня пребывает с любимым. Судьба оказывается сильнее героев, и Божий суд всегда окончателен. Он торжествует.

Этот сюжет – победа судьбы над человеком, который, сталкиваясь с роком, ропщет на Божью несправедливость, – основан на необычных обстоятельствах и необычном поведении героев. Исключительность и фантастичность балладного мира породили жанровое единство баллады и совокупность составляющих ее признаков.

Баллада порывает с рационалистической логикой, со здравым смыслом. Она не допускает вопросов рассудочного толка. События, фабулу и сюжет баллады надо принимать такими, какими они предстают у автора, рассчитывающего на понимание условности ситуаций. Всадник, явившийся к Людмиле под видом жениха, увлекает ее, и она едет с ним в его жилище.

Светлана

Другой вариант той же самой судьбы, более близкий к национальным православно-христианским устоям жизни, дается Жуковским в балладе «Светлана» (1812). Чтобы подчеркнуть русский характер Светланы, поэт окружает ее образ народным колоритом. Действие баллады совершается в крещенский вечер, в поэтическое время Святок – игр, гаданий русской деревенской молодежи. Но национальная тема описанием святочных гаданий далеко не исчерпывается. Жуковский открывает русское начало в душе Светланы, которая несклонна обвинять Творца в случившемся с нею несчастье. И потому даже в страшном сне ее, в чем-то повторяющем реальный сюжет «Людмилы», есть глубокое отличие. Жених везет Светлану не на кладбище, а в Божий храм, и в страшную минуту, когда поднимается из гроба мертвец, голубок, символ не покидающего Светлану благодатного духа, защищает ее от гибели.

Оптимистичен финал баллады: вместе с пробуждением Светланы от искусительного сна пробуждается к свету и солнцу сама зимняя природа. Затихают вихри и метели. Ласковое солнце серебрит снежные скатерти лугов и зимнюю дорогу, по которой скачет навстречу Светлане ее живой жених. Верный своим этическим принципам, поэт предупреждает юную, милую и живую Светлану от порока самоуслаждения:

Лучший друг нам в жизни сей Вера в Провиденье. Благ Зиждителя закон: Здесь несчастье – лживый сон; Счастье – пробужденье.

Образ Светланы Жуковского не однажды отзовется в поэзии и прозе русских писателей XIX века. Но главная заслуга поэта заключается в том, что к его Светлане восходит образ Татьяны, девушки «русской душою» из романа Пушкина «Евгений Онегин».

Фабула ее повторяет фабулу «Людмилы”: Светлана раздумывает о женихе, от которого «вести нет”, и томится в разлуке с ним.

Мотив ожидания суженого вставлен Жуковским в более широкую раму: Светлана предстает перед читателем в чрезвычайно ответственный момент девичьей судьбы, на пороге важной перемены в жизни. Она должна проститься с беспечным девическим житьем («веселость… дней ее подруга”). Будущее замужество одновременно пленяет ее и страшит загадочной неизвестностью. Может случиться и так, что в грядущем героиню ожидает не любовь, а «бедствия рука”. Жуковский выбрал для баллады особую жизненно-психологическую ситуацию: перемену в судьбе, которую героиня переживает остро и напряженно. Поэт намеренно вырывает Светлану из привычных и устойчивых связей и отношений, из обычного повседневного быта, который ее окружал, и впрямую ставит лицом к лицу с неизведанным и полным тайны предстоящим жребием. Этот сюжетный ход, известный и по балладе Бюргера, и по балладе «Людмила”, обрастает в «Светлане” чисто русскими приметами, традициями, обычаями и поверьями. Главное в том, что в «Светлане” героиня наделена русскими чертами национального характера – верностью, сердечностью, кротостью, добротой, нежностью, простотой. От духовных и душевных сил героини зависит, будет ли она счастлива или ее ждет беда. Так Светлана поставлена перед судьбой

Жизнь человека издавна связывалась с представлениями о пути, о дороге. В балладе венчание и замужество осмыслены как решающие этапы жизненной стези. В этом динамическом мотиве особенно существенны два пункта – начальный и конечный. Начало – это отправка в неизвестную даль. Светлану влечет любовь, она жаждет встречи с женихом («им лишь красен свет, им лишь сердце дышит…”), но одновременно ее тяготят мрачные предчувствия, и она испытывает невольный страх («Занялся от страха дух…”). Так появляются картины пейзажа, передающие не только очертания зимней дороги («Тускло светится луна В сумраке тумана…”), но смутные, тревожные настроения героини, ее «туманное” грядущее. Поэт создает атмосферу тайны, неизвестности, а неизвестность рождает «робость” и «страх”, хранит «мертвое молчанье”. В этой атмосфере и Светлана окутана загадочностью. Она «молчалива и грустна”, ей свойственна «тайная робость”. Обычный конец динамического мотива – гибель. Гибель или несчастье традиционно завершают в балладе эпизоды появления жениха и скачки с ним сначала в Божий Храм, а затем в «мирный уголок”, «хижину под снегом”. Тут самые жуткие предчувствия Светланы сбываются: жених оказывается мертвецом, а героиня обречена на одиночество. В довершение картины Светлана предвидит свою смерть.

Жуковский развертывает типичную ситуацию «страшной” баллады, где фантастическая дорога намекает на жизненный путь героини – от счастливого соединенья с женихом до ее гибели. Эти события окрашиваются переживаниями Светланы, которая сначала обрадована встречей с женихом после долгой разлуки, а потом все более и более тревожится за свою судьбу.

Действие происходит в определенном пространстве и в определенном времени. Главный пространственный образ – образ дороги. Движение совершается от первой «станции” (Божьего храма) до последней (избушки), где Светлане открывается горькая и печальная истина. Все видимое глазами героини пространство вечно, устойчиво и однообразно: степь, бугры, снег. Бег коней сопровождается метелью, вьюгой. Кругом одиночество и безлюдье. Смысловое значение пространства заключается в передаче таинственности и в том, что человек оставлен наедине со всем миром и со своей судьбой. В атмосфере таинственности угадываются предзнаменования будущего несчастья, оживленные мифологическими представлениями, старинными преданиями. Степь, покрытая снегом, с древних времен напоминала человеку белое покрывало, белое полотно, под которым лежит мертвец, саван; вьюга и метель – игру демонических сил, злых мертвецов, бесов и ведьм. К тем же мифологическим представлениям относятся и образы луны, неверный свет которой помогал дьявольским начинаниям и козням, сверчка («вестник полуночи”), ворона, предвещающего несчастье и беду («Черный вран, свистя крылом, Вьется под санями; Ворон каркает: печаль!”). Все это были образы, которые содержали стойкие отрицательные смысловые представления и чувства. Дважды упоминается и о гробе – явном знаке смерти.

Столь же художественно определенным в своих намеках и символах было в балладе и время. Сюжет развивался на границе дня и ночи, в сумерки или ночью, при свете луны. Тем самым ночь, когда нечистая сила получала простор для своих черных деяний, в балладе предстает подлинно событийным временем. Жуковский постоянно упоминает о луне, о сумраке, о тумане. Устойчивые признаки пространства и устойчивые знаки времени образуют балладный хронотоп .

Баллада, созданная Жуковским, – это лироэпическое произведение с острым, напряженным, драматическим, большей частью фантастическим сюжетом, в котором рассказывается о поражении или победе человека при столкновении с судьбой.

Античные баллады

В античных балладах Жуковский заметно романтизировал мифологию. Поскольку земные законы бывают враждебны людям, их власть часто гибельна. Однако души не умирают, а становятся для нас незримыми.

В античных балладах Жуковский не оставляет своих поисков национальной характерности. Поэт осмыслил античность как переход от дикости и варварства к цивилизованному гражданскому обществу. Античный человек верил, что боги научили его засевать землю и собирать урожай, пользоваться огнем и орудиями труда. Они соединили людей в общества, внушили им гражданские понятия и чувства, одарили сердечностью и законами. Жуковский стремился проникнуть в особенности иного исторического бытия. Его интересует самый дух Древнего Мира, своеобычность интимных чувствований и их словесного или мимического выражения. При этом Жуковский отвлекается от экзотических картин, от декоративного фона, внешних примет эпохи и национальной жизни.

В поле зрения поэта в таких балладах, как «Ахилл”, «Ивиковы журавли”, и особенно в позднейших – «Торжество победителей”, «Жалобы Цереры”, «Элевзинский праздник” – лежит глубоко и оригинально понятое миросозерцание античного человека.

Вот празднуют победу греки, овладевшие Троей. Их первые слова – в память погибших. Но от скорби они легко переходят к делам и помыслам сегодняшним, к пирам и веселью, к взаимным обидам, к утешению пострадавших и побежденных, отдавая дань их мужеству и стойкости. И общий вывод, заключающий балладу, принадлежит не только романтику Жуковскому, учившему смиряться перед роком, но выступает характерной стороной античного сознания:

Смертный, силе, нас гнетущей,
Покоряйся и терпи;
Спящий в гробе, мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущий.

Воссоздавая дух античности, Жуковский, конечно, поэтизирует историю, превращая античных богов и героев в романтических персонажей. Так, например, в романтическом духе он, вслед за Шиллером, истолковал миф о богине плодородия Церере. На первый план в балладе выдвинулась тема разлученной любви, в свете которой объясняется смена времен года, круговорот в природе. Тоскующая Церера оплакивает дочь, насильно отторгнутую от нее Плутоном. Чувства скорбящей матери, ее стенанья и печаль сливаются с горячей радостью при виде плодоносящей силы земли, вместе с которой воскресает и образ дочери. Как бы ни был суров закон Зевеса, повелевший Прозерпине удалиться в царство мужа, он одновременно и справедлив.

Всевидящая судьба всегда защищает невинных. Древнегреческий певец Ивик убежден, что жизнь разумна, что законы Зевеса святы и нарушивший их будет наказан. И хотя убийство Ивика свершилось без свидетелей, но ими невольно стали журавли, пролетавшие над местом преступления. Эта непреложность гуманных заветов, на которых покоится мир и расцветают гражданские, патриотические чувства, образуется мораль человечества и неотделимое от прекрасного добро, становится коренным убеждением Жуковского и отличительным знаком античного понимания жизни. Принимая свой жребий, античный человек в балладах поэта вовсе не слепо покоряется року: хотя трагическая судьба Ахилла известна герою, он, однако, выбирает свою долю сознательно.

Рыцарские баллады

Во всех балладах Жуковский так или иначе утверждал идеалы добра, правды, гуманности. Благородные герои поэта всегда возвышенно чисты, одухотворены лучшими человеческими чувствами и никогда не изменяют им. Пустынник, удалившийся от людей, не перестал тосковать о своей возлюбленной Мальвине, хотя счастье, казалось, было уже далеко. Певец Алонзо по-прежнему, как и до похода в Палестину, влюблен в Изолину. Он дарует ей жизнь ценой собственной гибели.

Добродетель и гуманность торжествуют и тогда, когда персонажи баллад решаются на преступления. Завистливый слуга убил паладина, но мертвый мстит живому: тяжелый рыцарский панцирь утопил коварного убийцу. Король властно послал пажа в бездну за кубком, но сама смерть юноши стала тяжелым укором жестокому феодалу. Епископ Гаттон спрятался в неприступную башню на острове, но и там его настигло возмездие.

Воскрешая средневековые сюжеты с их религиозной и порой мистической окраской, Жуковский освещает их светом гуманности. Вместе с тем бездонная глубина переживаний балладных героев подчиняется каким-то непознанным и непознаваемым законам.

Особенно это заметно в балладах о греховной любви. С одной стороны, любовь у Жуковского часто невозможна на земле, но всегда возможна на небе. Такова воля Провидения. С другой стороны, и самая грешная любовь не теряет своей мощи и способна возвысить человека. Герои, охваченные страстью, не могут освободиться от нее. Рыцарь Тогенбург долгие годы ждет, «чтоб у милой Стукнуло окно”. И так – до конца дней:

Раз – туманно утро было —
Мертв он там сидел,
Бледен ликом, и уныло
На окно глядел.

Любовь у Жуковского сильнее моральных норм, в ней заключено свое собственное оправдание. Как бы ни была грешна героиня баллады «Смальгольмский барон, или Иванов вечер”, но и она при встрече с мертвым влюбленным испытывает не страх, а тревогу за него, за его душу. Влюбленный человек в балладах Жуковского способен подняться выше себя.

Иногда поэт сам придумывал сюжеты, хотя и подвергал их литературной обработке под какой-нибудь образец. Например, он написал оригинальную балладу «Эолова арфа”, но придал ей, значительно смягчив, оссиановский колорит с его суровой, туманной и таинственной атмосферой. Баллада Жуковского воздушна, пленительна и печальна.

Ее действие развертывается в окрестностях замка, где властвовал могучий Ордал. Дочь Ордала, юную и прекрасную Минвану, полюбил бедный певец Арминий. Их любовь оказалась невозможна. Поверх истории влюбленных вырастает лирический образ не утихающей и страдательной любви, вечной и неизменной, на которой держится и которой освещается жизнь. Памятником неугасимой любви и предстоящего соединения влюбленных в нездешнем мире остается Эолова арфа, струны которой исторгают печальные, но не умирающие звуки. Они извещают Минвану, что стало с ее возлюбленным, изгнанником Арминием. Жуковский наполнил балладу сладкими звуками, печальной интонацией, созданной умело подобранными словами одного смыслового и стилистического ряда. Чередование разных – сравнительно длинных и сравнительно коротких парных и одиночных амфибрахических – строк в строфе воспроизводило игру арфы, известившей Минвану, что «Земля опустела, и милого нет”. Несостоявшаяся любовь здесь состоится там, где есть «жизнь без разлуки”, «Где все не на час”. И когда прервалась земная жизнь Минваны, то началась ее вечная жизнь в любви и в счастье с любимым: «Две видятся тени: Слиявшись, летят К знакомой им сени…”.

В средневековых балладах «Эолова арфа”, «Алина и Альсим” Жуковский избегал развернутого сюжета. В этих балладах эпическое начало до предела сжато, а на первый план вышла чистая лирика, обнажившая психологию чувств и придавшая содержанию обобщенно-символическое значение.

Форма баллады, введенная Жуковским, открыла литературе характер человека как сложившуюся данность.

Персонажи баллад жили богатой внутренней жизнью, однако не были объяснены или, как говорят литературоведы, детерминированы социально-историческими условиями и обстоятельствами. Их поведение мотивировалось лишь общими человеческими свойствами и принадлежностью к национальной культуре. Большей частью они «вынимались” из конкретного исторического времени и пространства.

Баллада Жуковского представляла собой замкнутую жанровую структуру с подвижной фабулой и тяготела к философскому осмыслению сюжетов. Человек в балладе чувствовал над собой власть высших таинственных сил – святых и дьявольских, демонических, которые вели за него непримиримую борьбу. Первые увлекали его душу к добру, вторые всегда были готовы сбить его с правильной дороги и привести к гибели. Однако выбор, по какому пути идти, всегда оставался за персонажами баллад. Русская поэзия усвоила заветы Жуковского, который сообщил ей психологизм и философичность. Он же открыл национальный тип русской девушки – «В ней душа как ясный день”, – который затем будет воспроизведен нашими писателями от Пушкина до Чехова.

***************************************************************

Глубокая дружба связывала Жуковского с его учеником, быстро переросшим своего учителя. Нежную заботу проявлял он о Пушкине на протяжении всей короткой жизни поэта: уберегал его от Соловков, помогал освободиться из Михайловской ссылки, стремился предотвратить роковую дуэль, но безуспешно… Жуковский закрыл глаза усопшему Пушкину и оставил драгоценное описание его кончины и в стихах, и в прозе.

ЛИТЕРАТУРНОЕ САМОУБИЙСТВО НИКОЛАЯ ТИХОНОВА

ЕИМ ETKIND f

В 1996 году исполнилось сто лет со дня рождения Николая Семеновича Тихонова. Если бы он прожил столько, сколько Лермонтов и умер в 1923 году, он остался бы в русской литературе как автор двух великолепных сборников стихов — Орда (1920) и Брага (1921-1922) и поэмы Шахматы (1923). Проживи он еще несколько лет, потомство запомнило бы его поэмы Выра, Красные на Араксе, Дорога (1924-1927) и сборник Поиски героя (1923-1926), еще десятилетие спустя вышли книги Стихи о Кахетии (1935) и Тень друга (1936). На этом поэт Николай Тихонов кончился. Из позднейшего мне запомнилось только стихотворение, прочитанное им в начале 1941 года:

На улице ветер остро режущий, Лондонец идет в свое бомбоубежище. В его кармане холодок ключа От комнат, ставших мусором колючим, Мы свой урок еще за партой учим, Но снится нам экзамен по ночам.

В этих строчках была прежняя тихоновская шершавость и точность, лаконизм и сила. Ему было сорок с небольшим. Прожил он еще столько же, четыре десятилетия. Куда что подевалось? Словно и не было ничего в этом литературном чиновнике и бездарном графомане, который был способен написать (привожу наудачу):

Немецких орд железная комета Явилася на наших рубежах, Нет армии, которая б, как эта, Комету эту бросила во прах.

И яростная битва закипела

Как никогда, громадна и грозна,

Нет армии, которая б имела

Вождя полков такого, как она… {Красная армия, 1942)

Тихонов был разумным человеком. Он отлично знал, каким полководцем был воспеваемый им «вождь полков», за несколько лет до того раССТре- Äev. Étud. slaves, Paris, LXXI/3, 1999, p. 673-680.

Курс повышения квалификации «Методические аспекты при изучении литературы «серебряного века» в современной школе»
Курс повышения квалификации «История русской литературы конца 20 — начала 21 вв. и особенности ее преподавания в новой школе»
Курс профессиональной переподготовки «Русский язык и литература: теория и методика преподавания в образовательной организации»
Курс повышения квалификации «Подростковый возраст — важнейшая фаза становления личности»
Курс профессиональной переподготовки «Основы религиозных культур и светской этики: теория и методика преподавания в образовательной организации»
Курс повышения квалификации «Методические аспекты при изучении русской литературы последней трети XIX века в современной школе»
Курс повышения квалификации «Организация практики студентов в соответствии с требованиями ФГОС технических направлений подготовки»
Курс профессиональной переподготовки «Русский язык как иностранный: теория и методика преподавания в образовательной организации»
Курс повышения квалификации «Использование элементов театрализации на уроках литературного чтения в начальной школе»
Курс профессиональной переподготовки «Управление информационной средой на основе инноваций»
Курс профессиональной переподготовки «Политология: взаимодействие с органами государственной власти и управления, негосударственными и международными организациями»
Курс повышения квалификации «Международные валютно-кредитные отношения»
Курс профессиональной переподготовки «Информационная поддержка бизнес-процессов в организации»

Что погубило героя баллады В. А. Жуковского «Кубок»

Жестокость не может быть спутницей доблести.

М. Сервантес

Название баллады Василия Андреевича Жуковского «Кубок» символизирует состязание, борьбу, победу и поражение. Баллада начинается со слов царя, которые звучат как вызов:

Кто, рыцарь ли знатный иль ратник простой,

В ту бездну прыгнет с вершины?

Бросаю мой кубок туда золотой:

Кто сыщет во тьме глубины

Мой кубок и с ним возвратится безвредно,

Тому он и будет наградой победной.

Кажется, что царь сам не верит в возможность такого «подвига опасного». Не верят в это даже смелые рыцари, которые «недвижно стоят», когда царь уже в третий раз произносит эти слова.

Молодой паж бросается в морскую пучину за кубком. Жуковский восхищается смелостью, красотой, молодостью этого героя, называя его «красавцем отважным». Именно молодостью можно объяснить такой отчаянный поступок. Паж хотел отличиться, стать героем, получить золотой кубок и руку царевны.

Интересно описание схватки юноши с морем. Кажется, что и читатель, и автор, и герои баллады вместе переживают за пажа и не верят в его спасение:

И бездна таинственно зев свой закрыла:

Его не спасёт никакая уж сила.

Образы моря и его «страшных жильцов» передают весь ужас, который испытал юноша. Эпитеты, использованные Жуковским, также нагнетают страх:

…В пучину бездонной, зияющей мглы

Он бросил свой кубок златой.

На удивление всем, паж выжил и достал кубок: «Спас душу живую красавец отважный». Не случайно автор употребил слово «душа» — этим он противопоставляет пажа царю. Мы понимаем, что такой царь ни с кем не будет делить престол и не отдаст дочь простому пажу. Но одурманенный славой юноша не осознаёт этого: «…И в сладость была для него та награда».

Образ царя наполнен жестокостью и безжалостностью. Интересно, что его дочь наоборот проявляет к пажу сострадание и жалость. Но даже её смелая просьба не останавливает царя:

…Краснея, царю говорит:

«Довольно, родитель, его пощади!..»

Вместе с царевной Жуковский жалеет юношу, но одновременно он и осуждает его безумный поступок. Исполняя капризы царя, молодой паж неоправданно рискует собственной жизнью:

Тогда, неописанной радостью полный,

На жизнь и погибель он кинулся в волны…

Выиграв схватку с морем, герой проиграл схватку с коварством царя. «В нём жизнью небесной душа зажжена…», — так пишет автор о молодом юноше. Но царь безжалостно потушил этот огонь жизни «волной за волною».