Если в поисковике «Яндекс» набрать «почему мой отец меня…», самым популярным, вернее, единственным продолжением этого запроса будет «… не любит». Что делать, если возникло такое ощущение, и как этот запрос характеризует нашу страну в целом, рассказала «Росбалту» семейный психолог Катерина Мурашова.
— А может такое вообще быть правдой, что отец не любит своего ребенка?
— Да, конечно. По сотне разных причин отец может не любить ребенка. Причем может не любить вот этого, но любить другого: конкретно старшего не любит, а младшего — любит. Или от этой женщины детей любит, а от предыдущей — не сложилось. Я видела вообще удивительные варианты: отчим любит пасынка, а своего родного ребенка, который появился в этой семье, нет. Вот и получается, что у пасынка в этой истории хороший отец, а у родного сына — отец, который им вообще не интересуется, реагирует на него с раздражением. Так бывает, запросто.
— То есть, такие истории — не редкость?
— Конечно. Они всегда встречались. И это не имеет никакого отношения ни к нашему обществу, ни к нашей эпохе, и вообще ни к чему.
— Дети, конечно, это чувствуют. И от бессилия идут со своей проблемой в Сеть. Может ли мать что-то сделать в такой ситуации?
— Я могу сказать, чего точно делать не стоит — обвинять человека в том, что это так. Как правило, такие вещи происходят непредумышленно. Ну, согласитесь, вряд ли этот мужчина сам все так устроил, что его пятилетний сын его раздражает, а с 15-летним пасынком у него прекрасные отношения. Вряд ли это какое-то осознанное его решение. Поэтому обвинять, говорить: «Я вижу, ты его любишь», не надо.
Обсуждать имеет смысл только то, как минимизировать последствия нелюбви для вашей семьи. Часто муж сам с легкостью предлагает варианты. Например: «Не заставляй меня проверять у него уроки, я чувствую, что в этот момент готов его убить». Или: «Давай я буду ездить с ним на рыбалку. Там он меня совсем не раздражает, я занимаюсь своими делами, он играет, и мы как бы вместе проводим время?» Или: «Давай поделим детей. Я буду ходить куда-то с дочкой, поскольку мне с ней интересно, а ты будешь заниматься этим нытиком. Я понимаю, что это не конструктивно: ребенку пять лет, а я просто готов его убить. Поэтому давай просто разделимся, и у каждого ребенка будет ощущение, что он чей-то».
— То есть, это нормально, когда родители «делят» между собой детей?
— Да. Главное, чтобы у ребенка был кто-то, кто его принимает: папа, мама, бабушка — без разницы. И совершенно не обязательно, чтобы все тряслись вокруг него одного.
— А с матерями такое тоже бывает?
— Конечно. У каждой пятой матери инстинкт не включается. Женщина тоже может любить одного ребенка, и не любить другого.
— Но никогда себе в этом не признается.
— Нет, себе она наверняка давно призналась, она боится признаться социуму, испытывает по этому поводу чувство вины. Здесь нужно понимать, что включение/не включение чувств биологично, многообразно. Но мы люди, и поведение свое можем выстраивать, не основываясь на эмоциях. Строить отношения рационально, так, чтобы не разрушить ни семью, ни личность ребенка.
— Что можно посоветовать тем, кто обращается с этим вопросом к поисковику? Может, переадресовать его отцу напрямую?
— Спрашивать в лоб — «почему ты меня не любишь?», — конечно, не стоит. Но если у человека появилось ощущение дискомфорта, и он идет со своей проблемой в Сеть, значит, это не пятилетний ребенок, может даже вполне взрослый. В этом случае имеет смысл вспомнить, что танго танцуют двое. Но поскольку никто не может изменить никого, кроме самого себя, можно попробовать поменять отношение со своей стороны и посмотреть, что получится. Через некоторое время либо изменятся сами отношения, что возможно, либо изменится ваше отношение к происходящему.
Например, можно сказать папе о своих чувствах: «Мне так хочется проводить с тобой больше времени, мне этого так не хватает», и посмотреть, что сделает отец. Если вы — человек взрослый, можно сказать: «Пап, слушай, мы с тобой так редко общаемся. Может, сходим в кино? Я знаю, ты любишь боевики. Я не очень, но есть хорошие. Давай сходим, поедим попкорна». Или: «Мы с мужем и детьми едем на Рождество в Финляндию, я бы хотела, чтобы ты к нам присоединился. И с детьми поможешь, и мы побудем вместе?» Если отклика нет, значит, Финляндия не прокатывает, и нужно попробовать что-нибудь другое.
— Что может сделать мать, чтобы помочь отцу сблизиться с ребенком?
— В идеале она должна выступать толмачом, объяснять в первую очередь себе, а потом и всем остальным, что, собственно, происходит: кто что чувствует, кто что хочет. Ребенок часто не понимает, что нужно отцу, особенно если тот эмоционально неуклюж. Отец, как правило, даже желая заниматься с двухлетним ребенком, очень приблизительно представляет, как вообще можно взаимодействовать с человеком, у которого в арсенале всего 20 слов. Роль матери в установлении этого понимания, в устранении перекосов, переоценить сложно.
— С чего начать? Как вовлечь отца в воспитание ребенка?
— С самого начала нужно объяснять мужу, отцу, что сейчас происходит с ребенком, чего он хочет. Иногда нужно объяснять и то, что происходит с самим мужчиной. Например: «Он такой маленький, ты боишься переломать ему все кости». Нередко ведь мужчина и правда боится взять ребенка в руки, чтобы не навредить ему. «Если что-то идет не так, ребенок начинает громко орать, тебя это раздражает, ты не понимаешь, почему он кричит, и что тебе сделать». Помочь может и простое проговаривание, и советы о том, как лучше провести время с ребенком. Например: «Он любит игры с водой. Если пойти в ванную, пустить туда кораблик, он будет завороженно смотреть. Может, ты сможешь придумать какую-то еще игру, у меня дальше пускания корабликов фантазия не идет».
— В Сети советуют с первых дней оставлять ребенка с отцом и уходить по своим делам, потому что именно так можно помочь им наладить контакт. Действительно, с этого начинается?
— Конечно, можно и нужно оставлять ребенка с отцом с первых дней. Оставлять и бояться или оставлять и быть уверенной, что все пройдет хорошо — дело каждой. Но если хочешь, чтобы вы воспитывали ребенка вместе, то да, однозначно это нужно делать.
— Бывают отцы, которые проявляют внимание к собственным детям, любят их, занимаются с ними, играют и так далее. А бывают другие, которые ведут себя отстраненно, и только лет через десять-двадцать вдруг «обнаруживают», что у них есть дети, начинают ими интересоваться. Или не начинают вовсе.
— Действительно, некоторые мужчины весьма отстраненно ведут себя по отношению к маленьким детям. Часто это связано с тем, что они просто не знают, что с ними делать. Когда ребенок подрастает, становится более-менее осознанными, отношения меняются. Например, очень часто отцы начинают интересоваться дочерьми-подростками. В этом абсолютно биологическая подоплека. Дочь становится красивой, взрослой. Зачастую она похожа на ту женщину, которую он когда-то полюбил. И одновременно она похожа на него самого, он узнает в ней свои движения, ужимки, подростковые интересы. У мужиков в этот момент часто просто сносит крышу. Но это происходит, конечно, не в 20 лет, а гораздо раньше — лет в 13-15. Если раньше он лишь изредка бросал взгляд на ребенка, то рядом с дочерью-подростком начинает сам себя бояться, испытывать какие-то чувства, и думать: «Это я чего вообще?» И вместо того, чтобы сходить в театр и гордо представить ее своим друзьям, его кидает в обратную сторону. Он просто старается лишний раз не проходить мимо ванной, когда она там моется. Хотя, современные папы, конечно, поспокойнее.
— Как внимание со стороны отца или его отсутствие сказывается на том, каким человеком вырастет ребенок?
— Внимание тоже бывает разным. Если отец был воспитывающим деспотом, контролировал уроки, все время определял в какие-то футбольные или шахматные школы, то есть, реализовывался сам через ребенка, он, как правило, вырастет неуверенным в себе. Такие дети все время ждут, что кто-то придет и скажет им, как жить. И наоборот, если отец был фигурой поддерживающей, и ребенок чувствовал, что у него за спиной есть папа, который защитит, выслушает, поймет, это закладывало в нем доверие к миру, уверенность. Отцовская фигура может серьезно влиять, причем, как в положительную, так и в отрицательную сторону.
— На протяжении многих поколений отсутствие интереса к детям со стороны отца считалось едва ли не нормой. Какой диагноз можно поставить обществу недолюбленных отцами в детстве?
— Я бы развела эту идею участия отца и идею любви. Вы что считаете, что те отцы, которые всю жизнь проработали слесарями на больших питерских заводах, приходили домой, съедали свой борщ, падали к телевизору и раз в год ездили с семьями на курорт, своих детей не любили? А почему, собственно? Участие и любовь, на мой взгляд, разные вещи. Вы еще скажите, что они своих жен не любили, потому что очень редко говорили им об этом, и не умели этого делать.
— Я имела в виду, что у этих мужчин совершенно не было времени на детей. И дети, в свою очередь, чувствовали некую недолюбленность, недостаток внимания со стороны отца. Так росли целые поколения. Какими они выросли? И как изменится наше общество, когда участие отцов в воспитании станет больше?
— Если все внимание будет заключаться только в том, что отец лезет в оценки, в увлечения, в то, с кем ребенок дружит, не дай Бог, — в то, как он одевается или какие молодежные увлечения проходит, ни к чему хорошему оно не приведет. Раньше этим занималась только мать, а теперь представьте, что их двое, и они нависают над ребенком. Конечно, это приведет к повышению тревожности, уменьшению свободы и самостоятельности.
Когда я только начинала работать, отец, пришедший на прием вместе с матерью и ребенком, был редкостью. Теперь это привычная картина, когда папа приходит, садится в кресло и спрашивает: «У него пропала мотивация, что мне делать?» И ребенок прямо в стул вжимается от этого отцовского внимания.
Другое дело, когда отец ходит с младенцем на руках, похлопывая его по попе, подкидывая кверху, и заливисто смеется вместе с ним. Ведь в воспитании важно не столько само воспитание, сколько объятия, смех, любящий взгляд. Если такого внимания к детям будет больше, по крайней мере часть общества вырастает более уверенной в себе.
Кстати, отсутствие внимания со стороны отца ребенку ничем не грозит. Нет этого внимания, или отца вообще нет, зато есть внимание со стороны матери. Если отец есть, но совершенно не участвует в воспитании, за исключением того, что можно попросить у него денег, это тоже ничего. Дело в том, что эволюционно мы приспособлены к отсутствию отца в семье, и к тому, что он представляет семью где-то снаружи. Это воспринимается как норма. И, наоборот, если отец есть, с ним можно поговорить, сходить в театр, получить ласку, любовь, поддержку, это воспринимается как бонус — мне повезло, у меня был прекрасный отец.
— И все-таки хотелось бы понять, где грань между позитивным вниманием и избыточным? Вот отец очень старается быть хорошим, берет сына с собой в баню к друзьям, возит в походы, на рыбалку, старается предложить ему то, что интересно самому, а на практике оказывается, что сын тихо ненавидит все эти поездки, и очень страдает от того, что вынужден на них соглашаться.
— Перегибы, конечно, бывают. Эволюционно женщина эмоционально более тонко настроена на видение другого. Мужчине это было не нужно, так длилось веками, и сейчас, когда ситуация поменялась, и отец пытается играть женскую роль внутри семьи, тонкости его настроек не хватает. Он не видит, что ребенок уже страдает под натиском внимания с его стороны. Помочь может женщина, мать. Но если люди чувствуют, что запутались, конечно, имеет смысл обсудить ситуацию со специалистом.
Анна Семенец
«За что я ненавижу своего отца?»
В редакцию популярного журнала, где я время от времени публиковала свои материалы, пришло письмо. Вот оно.
«Мне 17 лет. Учусь в одной из школ Екатеринбурга. Ваш журнал выписывает моя бабушка. Я его читаю, когда бываю у нее в гостях. Кажется, в номере втором за 1998 год я прочитала статью о том, как надо любить детей, «Безусловная любовь». Эта статья убедила меня лишний раз в том, что мои родители далеко не Макаренки. У мамы отговорка одна: «Какой характер дан человеку, такой и разовьется». На этом основании она обвиняет меня в эгоизме. Да, может, это и так, не спорю. В этой семье все, кроме матери, любят только себя. Но я не только «эгоистка», я еще и «ничтожество», и «тварь». Много раз она устраивала со мной «душевные разговоры» (я всегда против), но это приводило только к тому, что она или я убегали пить валерьянку.
Моей маме 45 лет, отцу столько же. Мать я люблю и уважаю, хотя с каждым годом меньше. Отца ненавижу.
За что я ненавижу отца? За все! Он мне противен из-за своего «метода воспитания», скорее всего. Он может ударить и меня, и сестру (ей 19 лет), и мать. Конечно, чаще всего получаем мы с сестрой. К рукоприкладству стал еще и мат добавлять. Поверьте, он бьет не слегка, а он сильный, очень сильный. Один строил дачу. Когда переехали на новую квартиру, все делал своими руками. Если машина сломается, сам ее ремонтирует.
Но даже побои я, может быть, могла бы ему простить. Хуже другое – он выгнал из дома свою тещу, мою бабушку. Ее я люблю и уважаю больше всех. Она одна способна простить меня, а они – нет. Они все мои проступки, до мельчайших, помнят и всегда попрекают. А сам отец за все оскорбления ни у нас с сестрой, ни у матери прошения не попросил. Когда я маме все это говорю, она начинает жалеть отца: он – язвенник, он кормилец семьи, то да се.
Вот из-за этого, в сущности, у нас разлады с матерью. Все это длится столько, сколько себя помню. И вот, наконец, мне все это надоело. Что я сделала?
Учусь я так же, как и раньше, хорошо, довольно много читаю, другие – мои ровесники – совсем не читают. Но у меня поменялись интересы. Бегу из дома при малейшей возможности. Сейчас меня интересуют, главным образом, кабаки, тряпки, ребята. Пью, курю. Вернее, выпиваю (сколько наливают). Веду веселую, беззаботную жизнь. Ни во что не верю. Ни во что! Я душевно одинокая, я это внезапно поняла. Родные – чужие, друзья, в сущности, не друзья, а так. Все надоело до тошноты. Часто такое настроение, что не хочется жить. Впереди пустота. Страшно. А, может, это и есть сама жизнь?
Не знаю, зачем написала. Хотелось, наверное, поделиться с кем-то. Или спросить совета, что делать…
С уважением Лена Т.
В своем комментарии я отмечала следующее.
Чувства Лены накалены до предела переносимости. Живется ей трудно. И вся ее семья, наверное, живет с тем же накалом чувств. У Лены этот накал выше, поскольку он помножен на возраст 17 лет. «Душевные разговоры» в этой семье заканчиваются приемом валерьянки. Детей «воспитывают» рукоприкладством и матом. В ходу ярлыки типа «эгоистка», «ничтожество». Не только у Лены плохие взаимоотношения с отцом, но у сестры, мамы, бабушки тоже – как с ним, так, возможно, и друг с другом. Рука Лены твердо вывела в письме: «Отца ненавижу».
Но вот что еще я увидела в этой отчаянной и даже жестокой исповеди. Лена любит своего отца. И страдает от отсутствия взаимности. Лена пытается найти недостающую ей любовь на стороне: «Меня интересуют, главным образом, кабаки, тряпки, ребята». И не находит. Если бы нашла, то не написала бы такое отчаянное письмо. И не найдет… потому что пока не будет в душе мира с отцом, не будет и любящего парня. Таков психологический закон: пока человек не принял родителей с миром, не простил им обиды, он не обретет мир внутри себя. А к человеку озлобленному люди плохо притягиваются.
Сейчас Лена занимается самосожжением. Хворост для ее костра – ненависть к отцу. Читаю се письмо и не понимаю, кого она больше ненавидит – отца или себя?
В очень давние времена одного повелителя интересовала сущность добра и зла. Он спросил мудреца, какие органы в человеке олицетворяют самое прекрасное в нем. Мудрец молча удалился, а через некоторое время принес повелителю сердце и язык зверя. Тогда повелитель попросил показать ему самые отвратительные органы. И опять мудрец принес сердце и язык. Повелитель удивленно воскликнул: «Ты приносишь одно и то же как лучшее, и как худшее, почему?!»
Мудрец ответил: «Если то, что чувствует и думает человек, идет от чистого сердца и язык говорит только честно, тогда сердце и язык – ценнейшие органы. Человек, которому они принадлежат, чувствует себя здоровым и счастливым. Если сердце закрыто и скрывает свои чувства, а язык говорит лживое и несправедливое, тогда сердце и язык становятся истинным наказанием для того, кому они принадлежат. Раздор и несчастья, которые они исторгают, его самого заполняют изнутри, и счастье отворачивается от него».
Из письма Лены видно, что она умеет глубоко чувствовать, умеет быть искренней. Каждое написанное слово открывает сердце Лены, а не прячет тайные мотивы. Ее язык честен, а сердце открыто. Именно поэтому я думаю, что Лена способна преодолеть трудности, в том числе трудности самопознания и самоопределения в жизни. Именно поэтому я говорю ей: многие люди, в том числе и я, решали ту же проблему – как установить спокойные, добрые отношения с родителями. Для меня в свое время оказалось очень трудным делом простить родителей. Я тоже долго мучилась и страдала…
Если сердце до краев наполнено гневом и негодованием, хотя бы и справедливым, то какая польза от этого той же Лене? Живется-то плохо, мучительно. Ни кабаки, ни тряпки не помогают.
Она написала, что ведет «веселую, беззаботную» жизнь. На самом деле она не веселится, а прикладывает обезболивающие примочки на свои душевные раны.
Есть иной путь – наполнить сердце другими чувствами. Любовью. Сочувствием. Самоуважением. И тогда саморазрушающее поведение станет просто невозможным, отпадет надобность в нем. Для этого необходимо освободить сердце от гнева и ненависти. Как?
Лена может понять, что она теперь взрослая, что она самостоятельная и может творить свою жизнь по собственному плану. Как взрослый человек, а не как бунтующий подросток. Жизнь – это такой ящик, из которого достают только то, что в него положили. Это вполне по силам понять и 17-летнему человеку. «Ум бороды не ждет» – гласит пословица. Конечно, от чувств трудно избавиться, но можно их не культивировать. Надо же еще и думать, а не только страдать. Если Лена будет пестовать свое страдание, то я могу заподозрить, что оно ей выгодно. Возможно, в ее собственных глазах страдание дает ей право на кабаки. Недолго и в зависимость впасть.
Понять – значит простить. Лена, попробуй понять своих родителей. И помни, что это необходимо тебе, а не им.
Из какой семьи – конфликтной или гармоничной – происходит твой папа?
Как ему жилось в детстве? Может, именно оттуда, из своей семьи он вынес привычку решать проблемы «силовыми» способами? Отец Лены реагирует на трудности бурно и эмоционально. Многие врачи считают, что это хорошо для его здоровья. Если бы он сдерживался, у него, возможно, была бы не только язва, но еще и инфаркт. За своими обидами Лена не замечает, что отец ее очень страдает. Он, возможно, страдает и от своего трудного характера. Недаром же, как пишет Лена, мама его жалеет.
Лена, ты можешь стать биографом своих родителей. Расспроси, пока еще не поздно, о том, что они пережили и сейчас переживают. Уверена, что найдешь то, за что их можно любить, уважать и простить.
Почему я прошу девушку, запутавшуюся в своих взаимоотношениях с родителями, сменить гнев на милость? Да потому, что я твердо знаю (и как человек, уже поживший на свете, и как специалист), что, когда мы ненавидим кого-то, мы ненавидим и себя.
Негативные чувства уменьшают нашу жизненную силу. Они словно выбивают из наших рук тот строительный материал, из которого мы можем строить себя как уверенного в себе, удовлетворенного жизнью человека.
В психотерапевтической группе, с которой я работаю, есть люди 40 и более лет, которые как вериги тащат на себе претензии к родителям. Хотя и с трудом, но они избавляются от этого груза, меняя гнев на милость.
Так я отвечала Лене 2 года назад. Затем я встречалась с рядом подобных историй в психотерапевтической практике. И сделала нижеследующие записки.
Отцы и дочери
Любовь как страдание
Олю ко мне прислал ее отец. Она уже второй месяц ежедневно плачет и ежедневно звонит в другой город Игорю. Девушка страдает от любви к Игорю. Отец – мой коллега, врач – просит лечить Олю, возможно, у нее депрессия.
Оля страдает от неразделенной любви. Она самозабвенно любит Игоря, она говорит, что жить без него не может.
История их отношений вкратце такова. После института, где Игорь и Оля учились вместе, Игорь уехал за границу, где нашел работу по специальности. Оля поехала вслед за ним. Влиятельный отец помог найти ей место в аспирантуре, правда, не по специальности. Оля была на все готова лишь бы быть рядом с Игорем.
Там, за границей, в их отношениях начался кавардак. Когда-то, еще в институте, Игорь признался Оле в любви, а теперь, когда Оля бросила родной город, родной дом и поехала вслед за ним, Игорь вел себя отстранение.
Он всегда был занят работой, говорил, что до 23 часов проводит опыты в своей лаборатории. По воскресеньям у него теннис. На встречи с Олей у него не хватало времени.
Однажды по случаю дня рождения Игорь пригласил гостей, указал Оле трех девушек среди них и сообщил, что с каждой из них он спал.
Дойдя до этого места в своем рассказе, Оля начала громко плакать. Оскорбление, которое было нанесено Игорем ее женскому самолюбию, из разряда таких уколов, какие трудно забываются и редко прощаются. Но Оля продолжает любить.
Олины знакомые принимали участие в ее судьбе. Одни сочувствовали, другие осуждали. Говорили, что она позволила Игорю вытирать о себя ноги, что в ней нет гордости.
Мой диагноз: созависимость.
Я опять вспомнила книгу про созависимость с очень характерным названием «Женщины, которые любят слишком сильно».
Мне интересны корни созависимости, откуда это у Оли. Надо разбираться в характере взаимоотношений в родительской семье.
Я знаю семью Оли. Алкоголиков там нет. Отец очень заботлив, всю жизнь много работает и многого достиг. Я сама видела, как он покидал отделение с больными только в 21 час и говорил, что всегда так поздно задерживается. Я не сомневалась, что отец обожает свою дочь.
Мне было удивительно услышать от Оли, что она не только не испытывает теплых чувств к отцу, но ей тяжело, даже невозможно, как она выразилась, находиться с ним в одной комнате. Полгода назад они расставались при отъезде Оли за границу. Ей пришлось принудить себя, чтобы обнять отца на прощанье в аэропорту.
Задаю Оле несколько вопросов, касающихся ее раннего детства:
– Скажите, Оля, вы помните себя маленькой, сидящей на коленях отца?
– Нет, не помню.
– А его руки помните, его прикосновения?
– У нас есть фотография, где отец держит меня за руку, но подобных ощущений я вообще не помню. Может, он и прикасался ко мне, но тело мое ничего не помнит.
– Как вы воспринимали своего отца в детстве?
– Он всегда мне представлялся строгим, недоступным. Как будто памятник на пьедестале.
– Как сейчас Игорь?
– По недоступности и холодности похоже. Запомним это Олино «похоже».
Из рассказа замужней 42-летней Алевтины:
– В детстве я все время злилась на отца за то, что он обижал маму. Я не могла никак высказать свой гнев. Теперь мой муж обижает меня. Мои чувства к мужу точь-в-точь такие, какие я испытывала к отцу. Разница состоит лишь в том, что тогда я не могла открыто злиться на отца, а на мужа я выливаю все, что чувствую. И до рукоприкладства доходит.
Мать двух детей Ирина, 29 лет, живет в браке с «трудным» мужем, который пьет, гуляет, домой не является по три дня. О своем опыте общения с отцом в детстве Ирина рассказывает:
– Родители разошлись, когда мне было два года. Отец пытался навещать меня, но мама препятствовала этому. Мама была очень обижена его супружеской неверностью. Когда я ходила в школу, отец иногда встречал меня на улице, давал подарки. А мама потом говорила, что это ему нечего делать, вот он и ходит за мной. А подарками он откупается от меня, поскольку чувствует себя виноватым.
Практически во всех трех судьбах с опытом трудных взаимоотношений у женщин с мужчинами можно проследить одну общую закономерность: отец как теплый, заботливый, любящий человек, с которым дочка – маленькая женщина – могла бы иметь «любовный роман», отсутствовал. Из-за занятости на работе (трудоголизм?), из-за конфликтных взаимоотношений с супругой (может быть, даже дрались – домашнее насилие) либо из-за супружеской неверности и злоупотребления алкоголем – неважно даже из-за чего. Важно, что он был эмоционально недоступен дочери, он был на эмоциональной дистанции. Был ли он дома или не был (развод) – это не так важно.
Многие отцы не знают потребностей детей. Главная потребность детей – это любовь. Возможно, Оля уже забыла, как девочкой она пыталась ласкаться к отцу, доставить ему удовольствие, но он повелительным, безапелляционным тоном приказывал: «Теперь пора спать». Или, рассеянно взглянув на дочкин рисунок, замечал скороговоркой: «Хороший рисунок, но сейчас иди гуляй». Либо еще резче: «Я сказал тебе, не беспокой меня!»
Самое болезненное чувство в детстве вызывают ситуации, когда мы чувствуем себя отвергнутыми теми, кого мы любим. Пережившие это чувство и в зрелом возрасте пуще огня боятся быть отвергнутыми, брошенными. В одних случаях, как с Олей, не утоленный с детства эмоциональный голод толкает девушку на странные на первый взгляд поступки. На чрезмерную и болезненную привязанность к своему избраннику. Желание принадлежать кому-то так сильно, что девушка буквально липнет к парню и терпит от него то, что терпеть не надо (высокая толерантность к оскорбительному поведению).
Примечательно в этом смысле свидетельство Анастасии Ивановны Цветаевой. Читаю в ее книге «Воспоминания»:
Отец нам был скорее – дед: шутливый, ласковый, недалекий.
И в другом месте:
Его трогательная в быту рассеянность создавала о нем легенды. Нас это не удивляло, папа всегда думает о своем Музее. Как-то сами, без объяснений взрослых, мы это понимали.
Образ отца: добрый, трогательный, погруженный в свои дела – в годы детства Марины и Анастасии их отец был поглощен заботами о создании знаменитого теперь на весь мир Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. А для детей он был эмоционально недоступный человек.
Вот Анастасия Ивановна рассказывает о своей первой пылкой влюбленности и вслед за ней скоропалительном, впоследствии несчастливом браке. Первая встреча на катке:
Что-то ослепительное, несомненное, никогда не виденное, нужное было в этом подлетевшем и умчавшемся человеке. Все остановилось. Важным было только одно – его возвращение.
И далее в том же тоне:
Кто он, этот изумительный человек, до мозга костей насмешливый и – чую! – до глубины сердца лиричный, не поддающийся осознанию и описанию, из них рвущийся, как угорь из рук?!
Разве по силам выдержать человеку (просто человеку, а не тому идеальному герою, что не поддается «осознанию и описанию») такой накал чувств, такую игру воображения, такую высокую планку ожиданий?! Юная Ася Цветаева, как известно, в скором времени пережила драму развода.
Избранник моей клиентки Оли в силу ли воспитания и душевного развития, или времена сейчас действительно другие, жестокие, – только Олину «завышенную» любовь он отторгает, прибегая к недостойным мужчины оскорблениям.
Вы скажете, а как же длительный, по-своему счастливый, хоть и небезоблачный брак сестры Аси – Марины Цветаевой с Сергеем Эфроном, ведь отец-то у них был один?
Ну, во-первых, в иные времена Сергею Эфрону приходилось очень нелегко, о чем свидетельствуют его письма.
Я бы хотела обратить внимание читателя на романтические увлечения Марины Ивановны. Их было немало. И в каждом все то же: накал чувств, идеализация всех качеств «героя», высокая планка требований, затем – спад, похожий на разочарование в «герое», который не оправдал надежд.
Приходят на память слова Корделии из «Короля Лира» У. Шекспира: «Любовь к отцу я мужу передам».
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
Так повелось, что 23 февраля — это не только День защитника Отечества, но и самое время поздравлять своих пап с мужским праздником. Три рязанки поделились самыми личными воспоминаниями о своих отцах. А вы уже поздравили папу?
«Папа, я отдала бы все на свете, чтобы хоть раз обнять тебя. Спасибо, что присматриваешь за мной сверху. Люблю и скучаю «, — Света, 25 лет.
Мне было шесть, когда папа умер. Воспоминаний о нем у меня сохранилось совсем немного, но среди них нет ни одного плохого. Хотя мама и рассказывает мне время от времени, что он был совсем не ангел, я помню о нем только хорошее.
Помню, мне было года четыре — ребята во дворе в бадминтон играли. Я подошла слишком близко и мне в глаз зарядили ракеткой. Крику было! Я реву, меня в больницу повезли… Из больницы я вернулась с заклеенным глазом, вся зареванная, папа нес меня на руках. Он тогда купил мне кока-колу и чупа-чупс, чтобы хоть как-то меня подбодрить.
С воспоминаниями о том, какой он был, меня выручает единственная видеокассета с какого-то праздника, которая сохранилась. Я ее оцифровала и иногда пересматриваю. Папа был такой высоченный и худой. Хулиганистый. Бабушка вспоминает, что у него с детства было много болячек. Всю жизнь промучился и умер молодым.
У него был пробивной характер. Бабушка говорит, что если он чего хотел — то всегда добивался: не получалось войти в дверь — лез в окно. Так про него говорили. Я бы тоже хотела быть такой. Но во мне есть и мамины гены… Зато у меня его глаза! Глазки-вишенки. Я очень люблю свои глаза.
Папа работал водителем такси, а потом со знакомыми открыл свой собственный бизнес — какую-то компьютерную фирму. Дела шли хорошо, и папа часто меня баловал. Помню, как-то принес мне конфету «Мишки в лесу» — огромную! Она была, наверное, с половину меня размером. Папа часто меня баловал. Мама рассказывала, что он мечтал о дочке, и когда я родилась, сиял от счастья. Очень радовался и души во мне не чаял.
Помню, 15 августа отпраздновали его день рождения. Он очень хотел собрать всех, чтобы отметить. Чувствовал, наверное. А 17 августа он умер.
Мне было шесть лет, и я знала, что папа болеет, но не осознавала, что это значит. Его положили в больницу. Мама была с ним. А я осталась дома, с бабушкой. Была ночь и я вдруг проснулась от голосов на кухне. Встала, пошла в туалет. На кухне на табуретке сидела бабушка и плакала. Возле нее были мама и дядя с тетей. Но я не понимала, что происходит. И вернулась в постель. А утром мама сказала: дочка, нашего папы больше нет.
Мне не хватало мужского воспитания. Но острую потребность в папе я ощутила, когда отчим начал бить маму. Я до сих пор не понимаю, как мама смогла полюбить такого человека после папы. А потом вообще замуж за него вышла. Если посмотреть свадебные фото, я там на них вся зареванная. Я очень не хотела, чтобы чужой человек входил в нашу семью. И до сих пор я считаю его чужим.
Скандалы между отчимом и мамой были практически каждый вечер. Сперва, пока я была совсем маленькая, я пряталась в комнате. Мне было очень страшно. Я тогда думала — если бы папа был жив, такого бы не произошло. И мысленно я начинала с ним разговаривать, просила, чтобы он за меня заступился. И я до сих пор считаю, что если у человека есть ангел-хранитель, то у меня — это мой папа. Я до сих пор мысленно с ним говорю: словно спрашиваю совета, как бы он сделал на моем месте, если бы попал в подобную ситуацию. Конечно, мне никто не отвечает, но становится легче, и это меня успокаивает.
Однажды во время посиделок с друзьями отчим снова ударил маму. Она ушла в другую комнату, а я не стерпела и решила за нее заступиться. Сказала ему, что он мразь и сволочь. Отчим схватил меня сперва за шкирку, а потом начал душить. В гостях у нас был друг семьи, он меня спас, оттащил его от меня. Но мама до сих пор не верит, что он душил меня.
Мама пыталась приучить меня называть отчима папой. Но со мной это не прокатило. Какой он, нахрен, мне папа?
Папы мне очень не хватало, когда я замуж выходила. И до сих пор, когда смотрю какие-то ролики или фильмы, где есть танец папы с невестой… В общем, у меня слезы градом.
Папа продолжал заботиться обо мне даже после того, как его не стало. Оказывается, перед смертью он открыл на мое имя счет, куда положил деньги в валюте. Этого как раз хватило, чтобы оплатить учебу, когда я поступила в университет.
Я уверена, что если бы папа был жив, моя жизнь сложилась бы по-другому.
«Папа, я тебя люблю! А ты?», — Ольга, 32 года.
Мой папа пьет всю мою жизнь. Он умный, добрый человек с прекрасным чувством юмора. Но пьет и… совсем не любит меня. Я чувствовала это всегда. Не было между нами теплоты, которая обычно бываем между отцом и ребенком. Отношения у нас с ним не плохие — их просто нет.
Сколько себя помню, единственным чувством, которое я у него вызывала, было раздражение. А в общении всегда чувствовалась неловкость. Знаешь, как бывает с незнакомыми людьми, когда, чтобы не повисла пауза, нужно все время что-то говорить. Вот именно это чувство я испытывала, общаясь с собственным отцом. Он всегда кричал на меня, ни разу в жизни не ударил, но всегда кричал, и это очень сложно — все время жить в ожидании, что человек вот-вот сорвет на тебе свою злость. Связано ли это было с его зависимостью от алкоголя или просто я раздражала его сама по себе, я не знаю.
Самое интересное, что из всех его детей, а у него их трое, я похожа на него больше всех: и по характеру, и внешне. И мне всегда хотелось спросить: «Почему ты меня не любишь, папа? Ведь я такая же, как ты». Может поэтому и не любит…
Никогда я не чувствовала себя под защитой. Хоть он и говорил мне в детстве: «Если случится что-то плохое, приходи, я тебе всегда помогу». Но я знала, что не поможет. Да я и не приду.
Самое сильно чувство, которое я помню из детства — это страх за нас с братьями и за маму. Когда папа сильно напивался, то начинал все крушить. Мы уходили из дома, ночевали у друзей или просто пережидали где-то несколько часов. Потом он трезвел, и мы возвращались домой.
А еще я боялась за него самого — всегда боялась, что он уйдет ночью за очередной бутылкой, и с ним что-то случится по дороге. С одной стороны, я, может, и хотела, чтобы он исчез навсегда, и все мы зажили спокойно, особенно мама, но с другой всегда боялась, что он пропадет.
Однажды так и произошло — он пропал. На несколько дней. Потом выяснилось, что все это время он жил у знакомого на даче и пил там. А мы места себе не находили. Это были очень тяжелые несколько дней.
Бедная мама! Никогда не понимала, за что ей достался такой муж. Ну как достался, понятно, что она выбрала его сама. Но, по ее словам, когда они встретились, он не пил — совсем, а лет в 25 его понесло. Сначала пил по чуть-чуть, редко, потом каждый день. Он и сейчас так пьет — каждый день. Вечером напьется, утром протрезвеет, идет на работу, вечером опять пьет. Я не помню, когда видела его трезвым в последний раз. И так было все мое детство.
Как-то, помню, шли с мамой, и на улице лежал мужчина, я начала реветь — представила, что однажды собственного отца увижу валяющимся на земле. Думаю, только благодаря маме этого до сих пор не произошло. Я сотню раз спрашивала, зачем она тащит его на себе всю жизнь. Но внятного ответа так и не получила ни разу. Может, просто любит до сих пор, а, может, из-за нас с братьями, чтобы у нас был отец. Хотя был он всегда только формально. Он и сам живет формально. Не испытывает радости жизни, в его голове всегда лишь одно — желание выпить.
Однажды я увидела у него на спине и руках огромные синяки, он сказал, что упал на работе. Но было ощущение, что его избили. Я очень долго плакала — так было его жалко.
А вот ему, видимо, меня не было жалко никогда. Все отцы всегда сюсюкаются с дочками, называют их принцессами, восхищаются ими. У меня такого не было. Иногда надену красивое платье, подхожу к нему, стесняясь, спрашиваю: «Пап, ну как?». А в ответ слышу: «Нормально». Именно поэтому я не люблю комплименты от мужчин — не умею их принимать, или попросту боюсь, что из их уст раздастся не похвала, а сухое «нормально».
Сейчас у моего отца четыре внучки, и он их очень любит, все время сюсюкается с ними и нахваливает, я рада этому, конечно, но совсем не понимаю, почему со мной такого не было.
Такие вот мои «отношения» с папой очень повлияли на мое отношение к мужчинам — жалость и желание их понять есть, доверия и чувства защищенности нет. Всегда казалось, что человек меня подведет, подставит, и из-за этого все время возникали сложности. Но по-другому жить я просто не умею, никто меня этому не научил.
Своих детей я воспитываю так, чтобы у них была очень тесная связь с отцом. Всегда внушаю и детям, и мужу, что они любят друг друга. Именно внушаю, перестраховываюсь — если теплота не возникнет между ними сама собой, я хочу создать ее искусственно. Мне кажется, для человека важно не чтобы его любили, а чтобы он чувствовал любовь. Это не одно и то же.
«Папа, я тебя ненавижу. И не прощаю», — Марина, 30 лет.
Я своего отца никогда не знала. И о нем мне тоже известно довольно мало. В наследство от него мне досталась мама с поломанной жизнью и довольно критичное отношение к мужчинам.
Моя мама родила меня в 35 лет. Она никогда не была замужем. Мне кажется, мой отец был ее единственной любовью, но она никогда мне ничего о нем не рассказывала. Однажды я нашла в шкафу письма от какого-то парня, которые мама почему-то хранила. Я была еще довольно маленькой, но читать уже умела. Прочитав их, я спросила, почему мама не продолжила общаться с этим мужчиной? Она сказала, что его звали так же, как моего отца, и этого имени она до сих пор боится, как огня. Считает, что оно приносит несчастье.
Однажды я пришла в гости к своей подруге, а ее старшая сестра готовилась выйти замуж. Я увидела красивое платье, висящее на двери. Оно было довольно необычным для свадебного. Я спросила, что это за платье. И подруга мне сказала, что это свадебное платье их мамы — у каждой мамы дома есть такое платье, потому что его всегда хранят. Я пришла домой и спросила: мама, а где твое свадебное платье? Она так меня ругала, что с тех пор вопросы про отсутствующие платья, кольца на безымянном пальце и молодости мамы были под запретом.
Я не знала, как выглядит мой отец, наверное, лет до 13. Мы жили в деревне, и там же, собственно, жили родители отца и все его родственники. Он был единственным, кто уехал оттуда в город. Я играла во дворе с друзьями, и с нами была моя двоюродная сестра — дочь родного брата моего отца. Мимо нас проходил какой-то высокий темноволосый незнакомец, и она сказала: смотри, это твой папа идет! У меня этот момент до сих пор перед глазами, как кадр из фильма в слоумо: он идет, я вижу мельком его лицо сбоку и затылок. Все ребята смотрят на меня и шепчутся, типа, серьезно, это ее папа? Я пытаюсь не зареветь, чтобы не опозориться, а мужчина проходит мимо. За всю жизнь это был самый близкий контакт с ним.
Когда я была помладше, то всем рассказывала, что мой папа — алкоголик, и мама выгнала его из дома, потому что он — козел. Мама вообще любила повторять, что все мужики козлы, алкоголики и сволочи. Без исключений. Вероятно, это играла в ней обида на отца, который бросил ее, едва узнав, что она беременна от него. А может быть, пыталась уберечь меня от случайных каких-то связей в юном возрасте. Но я верила ее мнению безоговорочно и несла это в массы — делилась знанием в школе. Учителя были в шоке…
Я выполняла с детства обязанности мужчины в доме: копала огород, косила траву, выращивала скот, забивала гвозди, ремонтировала крышу в сарае — все, что мне было по силам. Тогда мне казалось, что это круто. Сейчас я понимаю, что это все фигня, и девочка должна быть девочкой, иначе она так и будет всю жизнь тянуть все на себе.
Когда мы с мамой ругались, она говорила: ты слишком умная, как твой отец. Это не считалось в нашем доме комплиментом. Хотя я была довольна, что мой ум ее злит. Тогда я и поняла, что никаким он алкоголиком не был. Он был красивым умным парнем, который не хотел обременять себя семьей. Он, кстати, потом женился, и у него родилась дочь. Я никогда не искала эту информацию, но она откуда-то появлялась. Наверное, потому что в деревне слухи расходятся быстро. Помню, я тогда фантазировала, что найду его жену и расскажу ей, как он бросил беременную женщину и никогда не признавал своего ребенка. А еще я представляла, как он на смертном одре вдруг одумается, и позовет меня «подержать его за ручку», попросить прощения. Не одумался.
Мама позвонила мне пару месяцев назад и сказала: дочь, папка-то твой умер. Я не знала, что сказать. Во мне были злость и возмущение. И я ответила: «И, что я должна сделать? Поскорбеть по абсолютно чужому мужику?». У него был рак мозга. Мама часто говорит мне, что я в отца не только умом, но и характером. Она переживает, что я тоже умру от большого ума. Или от рака мозга.
Мне всю жизнь не хватало отца. И я завидовала детям, у которых был папа. Знаешь, были такие дразнилки в детстве, типа, «мой папа круче твоего, потому что он работает в милиции»! Так вот. Меня дразнили так: «Мой папа круче, потому что он у меня есть, а у тебя — нет!». А еще, когда мы делали открытки в школе на 23 февраля, все дарили их папам, а я дарила кому-нибудь из учителей.
Наверное, если бы я что-то и хотела сказать своему отцу в этот замечательный праздник защитников Отечества, то только то, что я его ненавижу и все еще не простила. Потому что бросить своего ребенка и делать вид, что его не существует — самое большое предательство перед родиной, которое мужчина может совершить.
Над материалом работала Дарья Копосова
