Содержание
Пермь — пернатое засилье, вотчина ворон и галок.
Пермь — пробирка галереи, где шурует позолота
в потайных карманах ниш,
и глотки, глоток, глоточки: глоттогония двух арок —
Пермь. Пермь — затравленная мышь.
А на деле выходило — тарабарщина, не город:
стойбище гудрона, гари, копоти чубатых труб,
сдача с гривенника двушкой, сорванный на спевке голос,
топография густая треснувших зимою губ.
Пермь — детдом ночной порою, где лежит в обнимку с братом
младшим мальчик лет пяти.
Их во сне оставит горе, но разбудит сторож матом:
младший вскрикнет и в глазницах станет слезы кипятить.
Это — Пермь, а дальше — больше (будет меньше разговоров),
козырек карниза двинет на меня входная дверь.
Кто сегодня рыжей ночью мне покажет волчий норов? —
Косоносая сатрапка, бабка, бросившая внуков, —
атропиновая Пермь.
Кальпиди В.
*****
Город Пермь. Ты велик и прекрасен!
Утром, в свете рождённого дня
Лик твой умыт и радостно ясен
И ликует душа у меня.
Здесь впервые увидел я солнышко
Топнул ножкой и «мама» сказал
И зелёной росистой дорожкою
Я стремительно в жизнь побежал.
*****
Пермь — полонянка снегов полотняных,
Беглянка по тракту острогов смутьянных,
Стылое эхо кунгурской норы,
Ящерка-зелень с бажовской горы.
Челюсть стальная — заводов литье,
От Разгуляя — вразлет воронье!
Но, как блудница, в молитве упряма,
Пермь — ученица, внучка Стефана.
Все выше и выше — поверх голов —
В очи Господни — свет куполов!
Медведева Е.
*****
О Пермь, тебя нет краше,
Нет в мире города милей,
Ты многих русских городов ведь старше,
Ты многих городов добрей!!!
*****
Как же Пермь — то не любить?
Здесь родилась, здесь мне жить.
Перекрёстки все знакомы,
Я в Перми ну просто дома.
И куда б ни уезжала,
Я по городу скучала.
Здесь могилы моих предков.
Здесь живёт моя соседка
Озорная, боевая,
А красивая какая!
Так что, как кому, друзья,
Но люблю свой город я.
Наши пермские моторы
И балет наш знает мир.
Я люблю свой светлый город,
Он прекрасен — мой кумир.
А какие здесь театры,
Кама — матушка река.
Много б я смогла поведать,
Но до встречи. Всё. Пока!
Тарханова Татьяна
*****
Европа начинается с Перми,
У каменного пояса России.
Живу я в центре Матушки-Земли —
Вполне могу сойти на роль Мессии!
Да эта роль мне, пермяку, претит.
Лелею лишь ону мечту-старушку:
Когда
Царь-молот в крошки превратит
Планете ненавистную Царь-Пушку?
И в этом я ему гоов помочь,
Не требуя наград и комплиментов.
Пускай живут спокойно сын и дочь
На стыке двух вков и континентов.
Старовойтов А.
*****
Пермь-Первая, Пермь-та-еще-подруга,
Рождаешься и, как чибон, — по кругу,
По кругу первому, Итаке, ИТК.
Не успевает загореться спичка —
Проскакиваешь лимб на электричке
И начинаешь без черновика.
Вокруг тебя родные психопаты
Шагают патетически до хаты
И за столом решают, кто кого,
И вон душа с кишками вперемежку,
Вергилий шепчет, чтобы ты не мешкал,
А то одолевает естество.
Вот Пермь-Вторая подает вагоны,
Ты вытираешь потные ладони,
О Господи, какой же ты худой.
Спасительно врывается чужбина,
Земную жизнь пройдя до середины,
Ты выделил остаток запятой.
Скажи спасибо, как тебя учили,
Всем барышням, всем пиночетам Чили,
Всей бестолочи твоего ума, —
Они тебя поставили над бездной,
Где жизнь звенит, где плакать бесполезно
И ничего не надо понимать.
Ты вдруг перешибаешь обух плетью
И это называется Пермь-Третья,
Малиновая, окнами на сад,
Теперь вы с ней ни в чем не виноваты
И Одиссею нет назад возврата,
Когда он возвращается назад.
*****
Родимая Пермь — центр целого края,
В предгорьях Урала нет краше земли,
Тебя с Днем рожденья толпой поздравляя,
Мы тысячи слов восхищенья нашли.
Могущий медведь на твоем гербе красном,
Он в сложное время в обиду не даст,
Пусть каждый твой день будет светлым и ясным,
А милый народ на победы горазд.
*****
Мой город, ты растёшь из года в год.
Мне нравятся проспекты и бульвары.
И пусть ещё немало лет пройдет,
Но никогда ты для меня не будешь старым.
Ты молодеешь, милый город мой.
Стоишь, омытый берегами Камы.
Куда б ни уезжала, я с тобой.
Мой город Пермь — моя вторая мама!
А к маме возвращаются всегда,
Хоть раскидало нас по белу свету.
Оплот Урала — я тобой горда!
И лучше города на свете нету.
Тарханова Татьяна
*****
Гимн Перми
Три столетья из корней Уральских скал
Рос наш город постепенно и нескоро.
И над Камой очарованною встал
Колокольней Кафедрального собора.
И легки, и нетленны
Крылья улиц прямые…
Город мой — сокровенный
В самом сердце России.
Мы настырны и упрямы — неспроста!
В нашей кровушке — татары да вогулы.
Посмотри, у деревянного Христа —
Угловатые языческие скулы.
В праздник — щедрая, упорная — в трудах
Наша Родина не склонна к пустоцветью.
Даже клёны в наших парках и садах
Полыхают егошихинскою медью.
Ты над Камою пенной
Будь в расцвете и силе,
Город мой сокровенный
В самом сердце России.
Каменских А.
*****
Губернский город, Пермь, на нём печать
Есть старины, пусть даже не глубокой,
С чуть северной, холодной, поволокой,
Он смотрит на меня, и передать
Желает мне — свой образ и печаль —
По светлым дням, когда он был столицей
Урала и земель окрестных. Птицей
Свободной он летит сквозь эту даль,
Что отделяет Пермь от двух столиц —
Когда-то властной, а теперь культурной,
И той, что стала жадной и беспутной,
В которой много мест святых и лиц.
Ах, Пермский край, и символ твой, медведь,
В вас столько сил и первозданной мощи,
Что к власти относиться нужно проще
И денег слишком много не хотеть.
В тебе есть всё — искусство, старина,
Звериный стиль, из дерева скульптура,
Промышленность, недвижимость, культура.
С Урала силу черпает страна!
Когда-нибудь иссякнут соль и нефть…
Но Пермь живёт и будет жить неплохо, —
Чужда ведь северянам суматоха,
И добрым людям всё дано успеть!
Тихонов Сергей
*****
С Днём рожденья, город счастья,
Город радости, любви.
Будь красив, ведь в нашей власти,
Смейся, радуйся, живи!
Я люблю тебя, мой город!
Что тут сделать, чёрт возьми!
Прокричу на всю Россию —
Лучше нет моей Перми!!!
Тарханова Татьяна
*****
У окна,
В веселом настроении,
Я смотрю
На солнечную Пермь.
Все леса:
Вблизи и в отдалении, —
В золоте
Осенних диадем.
Наш вагон
Качается, торопится.
(Видно манит
Призрачная даль.)
От лугов
На взгорочки возносится
На Сибирь
Стальная магистраль.
Родники — слюдянки
В мочажинниках,
Розовые тучки
В небесах…
Раствориться хочется
В осинниках,
И остаться хочется…
В лесах!..
Петрищев Петр
*****
Мы были щенками, мы нянчили блох.
Отец отошел тридцати четырех.
Нетутошний лоб под ладонью июля
Вспотел от открытий. Он пил и мантулил,
А я, тот щенок, забывал, как умел,
Отцовские песни и как он их пел,
Пока не постигла премудрая кара —
И вздрогнул щенок от прямого удара.
Эгей, родовая ловушка Перми,
Прохлопай меня и обратно прими,
Мой остров сирен, мой сиреневый ад,
Где мне вспоминать всех родимых подряд,
Во всю тишину распуская морщины, —
Мы капли огня над твоей матерщиной.
*****
В камской зелени и сини
Жил и в грозах, и в тиши
Город в глубине России —
В глубине моей души.
Был он крут, не обессудьте!
Только, судя по всему,
Он поэтом был — по сути,
По призванью своему.
Не торжественною одой,
А лирической строкой
Он связал свои заводы
С Камой, небом и тайгой.
Так что, видимо, с рожденья
Все мы ходим, пермяки,
Под высоким напряженьем
Той лирической строки.
Молодым пришлась по вкусу
Крутизна такой земли,
Где к заводу или к вузу
Эти улицы вели.
Был я молод в самом деле,
Но остались позади
Азиатские метели,
Европейские дожди.
И курлычет по-над Пермью
Журавлиная тоска,
И роняют в Каму перья
Перистые облака.
Я живу, теряя близких,
После всех моих потерь
Ты одна по-матерински
Мне в глаза посмотришь.
Радкевич Владимир
*****
Уральской жемчужиной
Наш город зовется
И каждому что-нибудь
— да приглянется.
Компрос знаменитый
Влечет пешеходов,
Такой длинной улицы
В Перми больше нет.
Здесь мирно соседствуют
Пушкин и Чехов,
И пермский медведь здесь
Нашел себе кров.
*****
Пермский край — заповедные горы,
Пермский край — вековая тайга,
Реки стекаются в Камское море,
По берегам — заливные луга,
Под землёй — рудники, сталактиты,
В земляничных угодьях леса, —
Сквозь расстояния, словно магнитом,
Тянет сурового края краса!
Свет небесных высот обретая,
Хлебосольно живут города.
В центре земель — в куполах Пермь святая,
Древняя Кама течёт сквозь года.
В старину здесь бывала царица,
Принимая гостей и теперь,
Можешь собою по праву гордиться,
Края столица, Великая Пермь!
Из зеркал родниковой водицы
Льются в реки струИ ручейков,
Добрых людей просветлённые лица
Смотрят из призрачной дали веков…
От огня раскалённого сплава
Искры братской любви зажигай,
Крепкая сталь и опора державы,
Доблесть Уральской земли — Пермский край!
Буслова Наталья
*****
Сотни лет солнца свет
Согревает надеждой и теплом
Наш родной Пермский край,
Многолетней истории том.
Городов вечерних огни,
В Каме отраженье луны
Вековых сосен молчанье,
Недра Прикамской земли
Нам тайны откроют свои
Мой Пермский край!
У нас с тобой все впереди
Судьбой дано
Нам вместе за руку идти.
Седой Урал!
Ты вместе с нами молодым
сегодня стал.
Мой Пермский край —
Где начинается рассвет,
Мой Пермский край,
Пусть Бог хранит тебя от бед!
Сегодня, завтра и всегда ты процветай,
Мой Пермский край!
В небесах высоко
Мы нашли путеводную звезду.
Две земли, две судьбы
Вновь соединяются в одну!
Чтоб богатства Пермской земли
Вместе преумножить смогли,
И войти в светлое завтра,
Вырастут мосты на века,
И соединят берега.
Мой Пермский край!
У нас с тобой все впереди
Судьбой дано
Нам вместе за руку идти.
Седой Урал!
Ты вместе с нами молодым
сегодня стал.
Мой Пермский край —
Где начинается рассвет,
Мой Пермский край,
Пусть Бог хранит тебя от бед!
Сегодня, завтра и всегда ты процветай,
Мой Пермский край!
Мой Пермский край!
Мой Пермский край!
Иванов С.
Первый фестиваль «Слово-Nova» прошел в Перми прошлой зимой. Это был год, когда на Пермь обрушилось огромное количество новых культурных форматов, каждый из которых в свою очередь содержал невероятно много культурных имен, смыслов, знаков и направлений. Но при этом организаторами (или катализаторами) всех этих новшеств были люди из московской команды, соответственно и наполнение было московским, российским или международным.
Фестиваль «СловоNova-2010» отличается прежде всего тем, что он приобрел отчетливые пермские черты. И более того, он включил в себя (но пока не объединил) и пермяков старшего поколения. Они собрались в Доме Смышляева на вечер «Пора замаливать стихи», посвященный памяти Алексея Решетова. Любой человек, мало-мальски знакомый с современными коллизиями культурного ландшафта Перми, оценит это не иначе, как прорыв.
«Мы обрадовались, когда к нам пришел Семен Ваксман и предложил провести этот вечер, – рассказывает Эдуард Бояков, один из организаторов фестиваля. – Но когда я заглянул в Дом Смышляева, то был удивлен – там сидело человек сто! И это были совершенно другие люди, не те, которые составляют нашу основную публику».
Основную публику фестиваля составляли поэты, молодежь и студенты.
Поэтов было 60, в Пермь они приехали из Екатеринбурга, Челябинска, Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и других городов.
Всего же на восьми площадках фестиваля прошло более 30 событий: лекции, читки поэтов, видеолаборатория, мастер-классы, музыкальные концерты, поэтические спектакли.
По словам Эдуарда Боякова, прошедший фестиваль открыл в Перми совершенно новые места, где могут жить стихи. Оказывается, в баре «Гвоздь» публика хорошо принимает не только музыкантов, но и поэтов, тем более если они участники слэма и соревнуются между собой. Кстати, в «Гвозде» прошел всероссийский финал этого поэтического соревнования.
При подготовке к фестивалю этого года его идеолог Эдуард Бояков заявлял, что главный посыл » СловоNova» – это обретение нашим городом своего поэта. Для этого и предназначались две премии, но – не случилось.
Премию «Nova», предназначенную для тех, кто только нащупал свою поэтическую интонацию, получил 25-летний поэт из Красноярска Артур Матвеев. Он получит возможность издать свою книгу стихов. Как рассказал победитель, стихи он пишет уже десять лет, из классиков примером для него являются Александр Сергеевич Пушкин, из зарубежных – Верлен и Рембо.
Премию «Слово» для тех, кто уже сказал свое в мире поэзии, по решению жюри получил Виталий Кальпиди. На вручении премии он произнес речь: «Хочу сказать, что меня волнует. Первое – что люди, пишущие стихи, прозу, картины, не становятся лучше, а люди, которые приходят слушать стихи, собираются вместе, чтобы побыть в одиночестве. Поэтический язык не соединяет, а разъединяет людей. Лирическое слово, идущее из тишины в молчание, думает, что учит нас языку ангелов – что вряд ли. И любовь тут ни при чем, поскольку Любовь – это выдумка Бога, а ноу-хау человека – это нежность, суть такая наиболее честная, наиболее необратимая, нежели любовь. Вот это все меня волнует. Что касается премии, то, как сказал Александр Македонский, увидев у себя в тылу конницу – «Ого, какая приятная неожиданность!».
Виталию Кальпиди вполне можно было присваивать титул «лицо фестиваля», за три дня он был участником многих форматов и читок, стал победителем, его произведения легли в основу заключительного мероприятия фестиваля – спектакля «Стихи о Перми».
Опыт поэтических спектак-лей, а точнее, их восприятия у просвещенной пермской публики есть. В прошлом году «Сцена-Молот» поставила три спектакля по стихам московских поэтесс Веры Полозковой, Веры Павловой, Елены Фанайловой. Но для того, чтобы сделать поэтическую постановку «на местном материале», требовалась определенная смелость. Кроме Виталия Кальпиди для постановки «Стихи о Перми» были отобраны произведения Игоря Богданова, Вячеслава Ракова, Владислава Дрожащих, Антона Колобянина, Владимира Лаврентьева.
Все эти поэты – мужчины, но читать их стихи на сцену вышли «три сестры», с ретро-прическами и в длинных платьях. Мужчины тоже были, они выносили на сцену большие фанерные чемоданы, садились на них, создавая вокзальное настроение и чеканя стихотворные строки. Видеоряд, состоящий из фотографий Андрея Безукладникова с видами Перми середины прошлого века, способствовал полному смещению временных пластов. Скорее всего, режиссеры спектакля Дамир Салимзянов и Оксана Чугунова добивались именно этого эффекта, подчеркивая, что это не сегодняшняя Пермь. Весь поэтический посыл спектакля был проникнут острым желанием покинуть этот город, который Вячеслав Раков называет «Пермь – человечья нора» и про который Владимир Лаврентьев говорит «Как всегда, «гутен» все в нашем морге…». Но одновременно стихотворные строфы давали понять, что, сколько ни обманывай себя, повторяя «В Москву! В Москву!», вряд ли удастся разорвать эту болезненную связь города и поэта. Да и в самом деле – уехал из Перми один Виталий Кальпиди.
В конце спектакля режиссеры дали свое видение развития событий, показав, что сделал с легендарными сестрами кальпидиевский «Город-мужчина, двусмысленно названный «наша красавица Пермь». Все «три сестры» вышли на сцену… беременными. Беременны они новыми стихами? Или новыми поэтами? Об этом мы узнаем через год на «СловоNova-2011».
Родился в городе Белом Смоленской области. В 1941 году с семьей эвакуирован в Башкирию. В 1949 году окончил историко-филологический факультет Пермского государственного университета. В разные годы работал инспектором областного отдела культуры, заведующим сельским клубом, литсотрудником в газетах, корреспондентом областного радио. В 1947 году начал печатать свои стихи, а в 1959 году стал членом Союза писателей СССР.
Приведем здесь лишь некоторые из его стихи про Урал и природу.
ПЕРМСКАЯ ЗЕМЛЯ
В камской зелени и сини
Жил и в грозах, и в тиши
Город в глубине России —
В глубине моей души.
Был он крут, не обессудьте!
Только, судя по всему,
Он поэтом был — по сути,
По призванью своему.
Не торжественною одой,
А лирической строкой
Он связал свои заводы
С Камой, небом и тайгой.
Так что, видимо, с рожденья
Все мы ходим, пермяки,
Под высоким напряженьем
Той лирической строки.
Молодым пришлась по вкусу
Крутизна такой земли,
Где к заводу или к вузу
Эти улицы вели.
Был я молод в самом деле,
Но остались позади
Азиатские метели,
Европейские дожди.
И курлычет по-над Пермью
Журавлиная тоска,
И роняют в Каму перья
Перистые облака.
Я живу, теряя близких,
После всех моих потерь
Ты одна по-матерински
Мне в глаза посмотришь.
УРАЛОЧКА
Под утро пала изморозь
На улицы села.
Березовая изгородь
От инея бела.
За Камой дымка вьюжится
Прозрачно и легко.
Поблескивают лужицы
Сиреневым ледком.
А по весенней наледи,
Помедлив у ворот,
Нарядная, как на люди,
Уралочка идет.
Высокие ботиночки,
Шагает налегке —
Родная до родиночки
На беленькой щеке.
Со мной почти что рядышком
Вздохнула и прошла
И лишь задела краешком
Сердечного тепла.
Но разве мало этого?
На то и есть она —
С морозными рассветами
Уральская весна!
ЧЕРДЫНЬ ВЕЛИКАЯ
Чердынь,
Чердынь Великая,
Чем же ты велика?
Дремлет, старчески всхлипывая,
Колва-река.
В дреме той иль в бессоннице
Время мечется вспять.
Под копытами конницы
Камни вопят.
Разгулялись ушкуйники.
Рать вогульскую гнут.
Соболиные шкурки,
Как женщину, мнут.
По становищу шастают,
Ткнув кистень за кушак.
Алексею Тишайшему
Будет добрый ясак!
Время древнее, гулкое,
Не меня ль ты зовешь?
Лучше стрелы вогульские,
Чем в приказе правеж!
Кровью руки омоются.
Но, крестом осеняя,
Стефан Пермский помолится
В тишине за меня.
Очи вороном выпиты.
И ни зги в темноте.
Буквы русские выбиты
На скорбной плите,
И плывет с облаками
Звон в четыре струи.
И дома белокаменны,
Как кости мои.
Этой ночью в гостинице
Я заснуть не смогу.
Лес на Чердынь не двинется —
Чердынь двинет в тайгу!
Сдвинут парни российские
Годы, горы, миры —
Словно пули трассирующие,
Вдоль по трассе костры!
Видно, так предначертано,
Чтоб, сквозь время струясь,
Кама около Чердыни
С Печорой слилась.
Здесь с лесным заточением
Свыклась Колва-река.
Тихо моет течением
Камни, кости, века…
Но отбросив подробности,
Я из прошлого рвусь.
Кровью слились народности
В великую Русь!
СТАРАЯ ПЕРМЬ
Пермяки – соленые уши!
Соль на потном тряпье рубах,
Да отчаянный звон полушек
По окраинам, в кабаках.
Возле Камы в глухих кварталах
На помине в ночи легка,
Как преданье, еще роптала
Кровь товарищей Ермака!
Ни поветрий, ни песен новых,
Лишь дороги в Сибирь, на Югру.
И, сутулясь, дрожал чиновник
На уральском сквозном ветру.
Трактом дрожки тряслись с имений,
С мясоеда – за балом бал.
Обольстительный дух пельменей
Над дворами Перми витал.
И, предчувствуя сытый отдых,
На перины, как на насест,
Пермь влекла своих жен дородных
И грудастых своих невест…
Но с восходом на мировую,
Багровея, не шел закат,
И ложились на мостовую
Тени будущих баррикад.
То, изведав любое лихо,
Смутно грезил про Пятый год
Отгороженный Егошихой
Мотовилихинский завод.
УРАЛ
Отсюда, с горного Урала,
Ко славе страстию дыша,
Россия руки простирала
И шла на бреги Иртыша.
Для славы той, не для богатства,
В трудах надсаживая грудь,
Здесь не купцы, а рудознатцы
В тайгу прокладывали путь…
И ныне так же, как и прежде, —
Хотя от всех границ вдали, —
Урал остался порубежьем,
Опорой матери-земли.
В тайге за ржавые болотца,
За гребни скал и глыбы льда
Бесстрашно, как землепроходцы,
Идут на Север города.
Край дальних, трудных расстояний!
Во мгле нахмуренных ночей —
То вспышки северных сияний,
То вспышки доменных печей.
Рассвет над новою Россией
Здесь в каждом новом деле жил,
Рожден раскованною силой
Земных и человечьих жил.
Недаром мощью исполина,
В поту, в огнях, в лесах стропил,
Две части света воедино
Урал навек собой скрепил!
КАМА
На безответною и сонною, —
Не просто мимо протекла –
Она хозяйкою законною
В твою судьбу, Урал, вошла.
Той работящею молодкою,
Кем держится в достатке дом,
Кто может злою быть и кроткую,
А все же ставит на своем.
Но лишь с делами поуправится
И улыбнется между дел,
Ты так и ахнешь: — Ведь красавица!
Ну как ее не разглядел?..
И Кама мне, уральцу, помнится
Не в блеске гроз, не в хрустале льдов,
А тихою рекою-скромницей
В огнях бессонных городов.
С верхов, лесными захолустьями
Бежит, начав нелегкий труд.
Таежные речушки устьями
К ней, как устами, припадут.
Блестит на отмелях и камушках,
Но все раздольнее река,
И вот она уж – Кама-Камушка,
Щедра, душою широка!
Сбежались к ней по обе стороны
Поля у каждого села.
Не бойтесь: всем достанет поровну
Ее сердечного тепла!
Плоты несла, в турбины падала,
Сначала поработав всласть,
И, брызгами осыпав палубы,
Бушуя, в море разлилась…
И вновь течет река-красавица,
Вздымая грузные суда,
Туда, где с Волгою братается
Ее гудящая вода.
КУВА ОСЕННЯЯ
Не плывут по Куве, чуть кивая, кувшинки,
Не вплетаются в волны лучей паутинки.
И, как летом, с полей зацветающей ржи
Не летят по утрам над Кувою стрижи.
Берега, где тайга отступает в низины,
Красным градом усыпали гроздья рябины.
Да плакучий ивняк, да березка иная
Выйдет на берег, ветки в Куву окуная.
Ты течешь – не течешь, ты жива иль мертва?
Мне за белым туманом не видно, Кува.
Только тот, кто назвал тебя мертвой, неправ,
Он не ведал твой буйный безудержный нрав.
В напоенные талыми водами весны
Ты несла, как пушинки, столетние сосны,
И они проплывали на синем просторе
Через Камское море – в Цимлянское море…
А сейчас на угорах поблекла трава,
И от летних трудов отдыхает Кува.
Засыпает она от верхов до низовья,
Голубые леса положив в изголовье.
* Кува – река в Коми-Пермяцком округе. В переводе на русский язык ее название означает «мертвая вода».
Я НА ПОМОЩЬ ЗОВУ ВЕСНУ
Я на помощь зову весну,
Яблонь снежную белизну,
Первый бег ручейков к реке,
Первый ландыш в твоей руке,
Первых трав чуть приметный рост,
Первых радуг стоцветный мост,
Неба яркую синеву
Я на помощь себе зову!
Нужно мне, чтоб весенний гром
Прогремел над твоим окном
И, дождями пахнув, гроза
Заглянула в твои глаза.
Пусть, как огненные мечи,
Солнце в речках скрестит лучи
И зажжет на листве берез
Искры-капли прозрачных рос.
Ты увидишь, как день хорош,
Засмеешься и вдруг поймешь:
Этот буйный весенний дождь –
То как раз, что ты годы ждешь.
Эта яблоня так бела,
Чтобы счастлива ты была,
Чтоб весна и тебя нашла!
АПРЕЛЬ
Как у тебя глаза поголубели!
Ты стала молчаливей и добрей.
Из мартовских снегов, из колыбели,
К нам тянется доверчивый апрель.
Он очень юн. Он о вниманье молит,
С надеждою взывая к небесам.
Веселым солнцем окна в избах моет,
А после – солнцем делается сам.
Он нас с тобой из дома вызывает
На волю, в детство, в давние века,
Где добрую улыбку вызывает
Безбрежностью любого ручейка.
Как хорошо, что нам апрель напомнил
О счастье и совсем не поучал:
Он просто небо синевой наполнил
И веточкой в окошко постучал.
А по ночам девчонки не без риска
Парней впускают в ласковые сны.
И ты глядишь совсем по-матерински
На буйное младенчество весны!
БЫСТРЫЕ РУЧЬИ
Я думал: высохли ручьи,
И летний зной
Тому виной.
Как молоды и горячи
Вы были, быстрые ручьи,
Когда горластые грачи
Вас в город принесли весной!
Вас жадно выпили лучи.
Тому виною летний зной,
Акации иссохший куст,
Хруст горькой пыли на зубах
И пот на тысячах рубах.
Потом дождей осенних плач,
Промозглый серый день незряч,
И далеко до новых гроз.
Потом – зима, снега, мороз.
Но и под коркой ледяной –
Ручьи, рожденные весной!..
Вы долго ждали, чтоб стремглав
Вдруг опрокинуться с небес,
Нас с ног до головы обдав
Звенящей россыпью чудес.
Не зря весну звала капель:
Опять по вашему веленью
Запахла травами панель,
А в руки девушек – сиренью.
И ничего, что вы мутны!
Крутясь у маленьких излучин,
Живительный настой весны
Лучами солнца взбаламучен.
Над нами в небе первый гром,
Весенний гром! Нам так и надо,
Чтоб стала щепка кораблем,
А струйка с камня – водопадом.
Чтоб, выйдя из своих квартир,
Мы, люди, вспомнили:
— И все же
Он очень молод, этот мир,
А мы его – еще моложе!
В ДОЖДЬ
Клонят ивы стволы кривые,
На реке круги дождевые.
Дождь сильнее, а ветер тише –
Гонит ливень людей под крыши.
Так скорей же, скорее вместе
Без дороги – к домам предместья!
Только, милая, может статься,
Вовсе незачем нам спасаться.
Видно, скрыться не в нашей власти –
От себя, от дождя, от счастья.
У тебя, как будто слезинки,
На ресницах дрожат дождинки.
Это все ничего не значит –
И от счастья, бывает, плачут…
ЛЕТО
Гудок. И ветер за окном.
И вдалеке едва виднеется
Перрон под солнцем и дождем
И выцветший флажок путейца.
И вот уже неразличим
За далью рощ, лугов, полянок,
Вдруг ставший в пять минут родным,
Мелькнувший мимо полустанок.
И хоть ты здесь не рос, не жил,
Но словно на себя в обиде,
Что эти травы не косил,
Людей, живущих тут, не видел.
И словно новой встречи ждешь
Вот с этим утром, с этим краем,
Что на любой другой похож
И потому – незабываем.
Какой-то строгой красотой,
Тебе почти с рожденья милой,
Он навсегда достоин той
Любви, что грудь твою щемила…
А по нескошенным лугам,
Шумя листвой и беспокоясь,
Березки тоненькие к нам
Бежали, догоняя поезд,
Махали ветками, отстав,
И мы увидели впервые,
Как на цветах, на стеблях трав
Дрожали капли дождевые.
Сквозь теплый воздух голубой,
Сквозь буйные потоки света
Все дальше мы везли с собой
Цветами пахнущее лето…
* * *
Сентябрьским утром выйди, посмотри:
Стоит березка, над рекой склоненная,
И затаенной лаской изнутри
Вся светится, как девушка влюбленная.
В тяжелых тучах запад и восток,
И так жесток
Сквозной осенний ветер.
А у нее – еще любой листок
Живет воспоминаньями о лете.
* * *
В полях опять поземка злая кружит,
Сгибая стебли прошлогодних трав.
Май запоздал. Еще тропою южной
Он, верно, где-то бродит, заплутав.
На тракторах, стоящих под навесом,
Поблескивает иней серебром.
А где-то там, за синеватым лесом,
И первый дождь, и первый майский гром.
Как трудно солнцу над землею стылой –
Сгонять снега, ломать на реках лед,
Чтоб одарить живительною силой
И каждый лист, и каждый ранний всход.
Но, легкой тучкой в небе повисая,
Горячий от светла и дотемна
Весенний день и к нам идет, бросая
В заждавшуюся землю семена!
ПОД ЗВЕЗДАМИ
Мы жили в одиночестве века
Под странным небом, по-ночному грозным.
Но так же, как по родине тоска,
У человека есть тоска по звездам.
Там, верно, тоже – жизнь, и кровь, и срам.
Там тоже и любили, и серчали
Рассеянные по иным мирам,
Но по Вселенной мне – односельчане.
Мы, люди, за простейшие права –
Жить и любить – с людьми веками бились.
А вы-то, неземные существа,
Хоть вы-то счастья у себя добились?
Меня звезда, как родина, зовет.
Я должен долго-долго жить на свете,
Чтобы узнать не то, кто там живет,
А как живут…
Вот мне на что ответьте!
РАЗГОВОР О СЧАСТЬЕ
Может быть, для счастья мне и надо
По лесу с ружьем ходить и вдруг
Услыхать за шумом листопада
Крик совы и дятла перестук.
Осень встретит запахом смолистым,
Робким звоном ручейка во рву,
С огненной окалиною листья
Упадут на прелую траву.
Вьется тропка то с горы, то в гору,
За кусты, чернеющую гать.
А кругом такая тишь, что впору
И о самом главном помечтать.
Да, о счастье!
Ведь, пожалуй, с детства
Я к нему, как к должному привык.
Мной оно получено в наследство,
Как свобода, родина, язык.
Если на полях пшеница зрела,
Если город рос в лесу глухом,
То своим считал я кровным делом
Каждый колос, каждый новый дом.
Даже там, где я ни разу не был,
Все – родное мне.
И я хочу,
Чтоб была под нашим мирным небом
Мне любая радость по плечу.
Я хочу дождя полям зеленым,
Быстроглазых внуков – старикам,
Доброго согласия – влюбленным,
Хлеба – пашням, лова – рыбакам.
Всем, кто счастлив, я товарищ тоже,
Потому что все-таки не зря
Мною день на белом свете прожит,
День, а не листок календаря!
…Под ногой хрустит сухая ветка,
С озера ползет белесый дым.
Я, пожалуй, помнил слишком редко,
Что бывает день еще таким:
С ветром, пробежавшим по березам,
С ночевой у лесника в избе,
С молодым предутренним морозом,
С думою о счастье и тебе…
Владимир Радкевич
Фотографии Павла Распопова
ПОЭТОГРАД
Пермская земля богата талантами. В том числе и литературными. Одно только имя поэта Василия Каменского – футуриста, воздухоплавателя и энтузиаста – могло бы прославить любую литературу. Свою землю прославил Д.М. Мельников-Печерский. Город Пермь под именем Юрятин существует в знаменитом романе Бориса Пастернака «Доктор Живаго». А Виктор Астафьев посвятил Прикамью – Чусовому и Перми – четверть века своей творческой жизни. Не зря здесь проводится ежегодный Фестиваль имени выдающегося писателя. Прославил Чусовую относительно молодой Алексей Иванов, который не так давно буквально ворвался в современную литературную жизнь. Широко известны имена детских писателей края. Но особенно заметен сегодня замечательный отряд поэтов Пермской земли. Предлагаемой публикацией мы знакомим читателя с новыми для читателей «ЛГ» именами поэтов, творящих в этом древнем и одновременно всегда молодом регионе нашей страны.
Юрий КАЛАШНИКОВ
***
В старом парке, в тополях,
И свежо, и сыровато:
Этой ночью здесь гулял
Дождь в пижаме полосатой.
Видел я, как он входил
В тёплых шлёпанцах казённых,
Как задумчиво бродил
По аллеям затемнённым,
Чистым воздухом дышал,
Бормотал стихи экспромтом,
То ли что-то вспоминал,
То ли сожалел о чём-то…
А когда пропел петух,
Скрылся в ближнем переулке.
И остался влажный пух
От его ночной прогулки.
***
Всё предвещало дождь ночной:
Восток стемнел бесповоротно,
Окольцевало тишиной,
Сосущей, тягостно-дремотной.
Притих просёлочный бурьян,
Потомство спрятали ромашки,
И ветер, цыпочный пацан,
Катнул колёсико бумажки,
И тренированно поймал
Его в прицел своей правилки,
И по дороге побежал,
Простобосой, как сын бобылки.
Рубаха вздулась пузырём,
Вослед дорожный прах завился…
Сверкнуло. Раскатился гром.
А дождь… и каплей не пролился.
***
Тихий июньский вечер.
Поздний паром с верхов.
В небе собралось вече
Перистых облаков.
Солнце разбилось о воду,
Бок на закат клоня.
Тёплый удушливый воздух
Из дому гонит меня.
Лягу в траву у дома,
Руки закинув назад.
Грустью такой знакомой
Вдруг опалит закат.
Словно всё это было.
Только когда? И где?
Тонет луны обмылок
В белой, как дым, воде.
***
Весна российских перемен:
Снег у обочин тихо тает.
Народ, как в бочке Диоген,
О чём-то молча размышляет.
Да, позади уже зима,
Но кажет тракт, большой и древний,
Всё те же нищие дома,
Всё те же нищие деревни.
И так же, как до перемен,
В полях гуляет ветер вольно,
И только лишь кресты антенн
Поют Россию богомольно…
***
То ли я с дороги сбился,
То ли бес играет мной,
Это ж надо, заблудился
На сторонке на родной.
Не могу узнать окрестность,
Словно вижу в первый раз,
Это даже интересно,
Но, возможно, не сейчас.
Я иду не без улыбки,
Но в душе слегка щемит.
Словно где-то плачут скрипки,
Плачут горестно – навзрыд.
То звучат, то пропадают,
Навевая грусть-тоску.
По кому они рыдают?
Не по мне ли, мужику?
Ни тропинки, ни дороги,
Ни коломенской версты…
Дай Бог силы, дай Бог ноги
Путь найти до темноты.
***
Когда погаснет день
за редкими лесами,
И замерцает Путь
в осенней полумгле,
Чуждаясь деревень,
безмолвными полями
Страдающий Господь
проходит по Земле.
В далёких городах клокочет
Истерия,
Блаженствует Разврат
и торжествует Зло…
Господь несёт фонарь,
а в нём горит Россия,
И льётся мягкий свет,
и Господу светло…
Николай ГЛУМОВ
***
Не расстрою слезой,
Не спрошу ни о чём,
Только вместе с тобой
Посижу вечерком.
Просто так посижу
На скамейке у ног,
Просто так погляжу,
Как ты вяжешь чулок.
***
Пусть за окошком слякоть
И дождик затяжной,
Туркменской дыни мякоть,
Она мне дарит зной!
И так коварна сладость
Заветного плода:
Надкусишь – тает радость,
Как в сказке, без следа.
И жаль до слёз недавно
Потерянный Восток –
Когда-то благонравный
Империи кусок.
***
Гудят электрокары,
Работает завод,
Механик в злом угаре
Канистру спирта прёт.
Вокруг него реальность:
Чугун и провода;
Он верит в изначальность
Тяжёлого труда.
И полон силы скрытой –
Эстетам всем назло –
И взор его сердитый,
И потное чело.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
И радостно, и интересно
Смотреть в окошко поутру
На убелённую окрестность,
Забывшую свою хандру.
И ни о чём совсем не думать,
И лишь смотреть за часом час,
Как город северный угрюмый
Господь преобразил для нас.
***
Увидеть глазами ребёнка
Небесную синюю гладь,
Смеяться безудержно, звонко
И звонко, как в детстве, рыдать.
И чистой, безгрешной душою
Весь мир до песчинки принять –
Мне точно не светит такое,
Такому со мной не бывать!
***
Невесёлое времечко года,
Октября затяжная пора,
Расстаётся с надеждой природа,
И дожди заряжают с утра.
Гулко бьют по рассерженным крышам,
По блестящей стучат мостовой,
Во дворах напоследок чуть слышно
Забавляются палой листвой.
И по длинным пустынным бульварам
Одному так приятно шагать,
И букетик почти что задаром
У старушки с зонтом покупать.
И печалиться вместе с природой,
И терпеть и дожди, и ветра,
И вздыхать: «Ну и времечко года,
Октября затяжная пора».
***
Уже не разрывает грудь
При нежном шёпоте «люблю»,
Уже по капле, по чуть-чуть
Сбираешь силушку свою,
Уже не хочется бродить
Под звёздным небом и луной,
И всё стараешься забыть,
Что даже век теперь иной…
***
Несмотря на конец сентября,
День сегодня и тёплый и ясный,
И в саду моём астры горят,
Полагаю, ничуть не напрасно.
Всё вокруг – даже дряхлый забор –
Их волшебным сияньем согрето.
В них по-детски беспечный задор,
В них улыбка прощальная лета.
Знаю я, их красе неземной
Никуда от мороза не деться;
И хожу возле них сам не свой
И никак не могу наглядеться.
Алексей МАЛЬЦЕВ
***
Без мотора, на вёслах,
протокой, которую помним,
С рюкзаком и палаткой,
как в юности, мы уплывём
И причалим к бревну с красноватым
обтёсанным комлем,
И душистой махрой
самодельные трубки набьём.
Закурив, разомлеем,
в тягучем махорочном дыме
Обо всём позабыв…
Но уключиной скрипнет весло,
Захолонет в груди:
мы рыбачили здесь молодыми,
Унесло поплавки,
в Мировой океан унесло.
***
Где лодки спят ничком на берегу,
Где дышится и думается легче,
Есенина ли, Тютчева строку
На ухо ветер августа прошепчет.
Где зябнет предрассветная река,
Где сосны прячут шишки в тёмной хвое,
Есенина ли, Тютчева строка
Заденет ненароком за живое.
Где до окрестных сёл подать рукой,
Где шелест волн в тиши подобен чуду,
Есенина ли, Тютчева строкой
Заворожён, я обо всём забуду.
Где на зверей похожи облака,
Где в непогоду дождь просторы застит,
Есенина ли, Тютчева строка
Мне оберегом станет от напастей.
***
Снова осень горбится стогами,
Напролёт всю ночь гудят столбы…
Жёлтый лист на придорожном камне,
Словно знак неведомой судьбы.
И дрожит на ветреном закате
Пажитей скупая красота…
Нет, ей-богу, у меня не хватит
Сил покинуть отчие места.
***
А когда рассвело
и лоскутные мятые тени,
по кустам расползаясь,
ещё холодили ступни,
мне подумалось вдруг,
что рассвет
не похож на осенний
и своей непохожестью
всей моей жизни сродни.
Не устроенной в чём-то,
порой беспросветной настолько,
что с утра,
как молитву, твердишь:
«Продержись, продержись!»…
Мне подумалось вдруг,
что вот так,
наплывая с востока,
непохожий рассвет повстречал
непохожую жизнь.
БОЛЕЕТ МАТЬ
Седые прядки на казённом ситце –
Как пепел на снегу.
Свистящий шепоток: «Я из больницы,
Наверное, сбегу…
Когда душа откупится от тела, –
Вот благодать!..»
И ждёшь обхода так,
как ждут расстрела,
Чтоб не страдать.
Твоих причуд наивные сюжеты –
В тоннеле свет.
Как трепетно ты, мама, веришь в это,
Как в двадцать лет.
А просто всё смешалось воедино:
Любовь и страх,
И годы – каплями валокордина
В твоих руках.
Ах, мама, мама… Тощие осины,
Больничный парк…
И боль, и нежность – называться сыном.
А жить-то как?
Анатолий ГРЕБНЕВ
В КОТЕЛЬНИЧЕ НА МЕЛЬНИЧЕ
В Котельниче три мельничи –
паровича, водянича да ветрянича.
Старинное вятское присловье
Вот и станция Котельнич!
Проводник, с ума схожу!
Что меня ты канителишь –
Я в Котельниче схожу!
Вятский говор различаю,
Снова сердцу горячо.
Чёкают котельничане,
Ну и чёкают, дак чё?
Словно в детстве, сев на вичу,
Я на мельничу лечу.
Мне не надо паровичу,
Мне не надо водяничу –
Мне на вет-ря-ни-чу!
Вон за садом, на горушке,
Против ветра – благодать! –
Мелет меленка-игрушка.
Даже крыльев не видать!
Я сдержу свою улыбку,
Под собой не чуя ног.
Сам откроет мне калитку
Потаённый западок.
И сиренью мгла запахнет,
И ударит мне под вздох.
За окошком кто-то ахнет,
И под радостное: «Ох!» –
Мельничиха выйдет павой,
Сверху донизу «на ять».
Перед ней хоть стой, хоть падай –
Всё равно не устоять!
И начну я, ставши возле:
«Вот он я, приехал, мол.
Нынче как у вас, завозно?
Мол, какой у вас помол?
Мол, хочу смолоть как люди –
Лишь бы мелево начать.
Мол, и вам не худо будет
Да и нам не плохо, чать!»
А она стоит, немеет –
Мол, к чему ещё слова,
Мол, и сам ты, парень, мелешь
На четыре постава!
Вспомни любушкино имя –
Без тебя вся жизнь пуста…
И сливаются с моими
Мельничихины уста!
То не гром гремит над бором,
То не по небу гроза –
Это сыплет с перебором
Не моя ли гармоза:
– Ой ты, любушка моя,
Чем ты недовольная?
У нас мельница своя,
Своя и маслобойная!
НА БЕРЕГУ ПУСТОМ…
Болит моя душа в постылом
отдаленьи
От материнских мест –
Уж столько лет подряд!
И вот хожу-брожу
В забытых снах деревни,
Шатаюсь по лугам
куда глаза глядят.
Стою, смотрю до слёз
На синь озёрных плёсов,
И упаду в траву,
И памятью души
Услышу перезвон весёлых сенокосов –
Вот здесь, на берегу,
Стояли шалаши!
Вот здесь, на берегу,
Я костерок затеплю,
Глаза свои смежу
И в отблесках зари
Увижу, как идут,
Идут косою цепью,
По грудь в траве идут
враскачку косари.
А вёдренный денёк
встаёт, дымясь в росинках.
И далеко видать –
Цветасты и легки,
Пестреют на лугу
Платочки и косынки,
А впереди – в отрыв –
Идут фронтовики.
…Вот здесь, на берегу,
В подлунном свете тонком,
В кругу встречались мы,
Забыв-избыв дела.
И краше всех в кругу
Была моя девчонка,
Гармонь моя в кругу
Звончей других была!
…Как отзвук жизни той,
Которой нет успенья,
Доносит до меня, не ведая препон,
Под шелест камыша
и волн озёрных пенье
Молитвенный распев
И колокольный звон.
И сердцем этот звон
Вдруг радостно восхитишь,
Воочью разглядишь –
До камушка на дне –
Звонит в колокола
Невидимый град-Китеж
И главами церквей сияет в глубине!
Там всё родное мне!
Вон мать идёт с причастья.
Вон сверстники в лапту играют
Под крыльцом.
А ближе подойди –
Расслышал бы сейчас я,
О чём на пашне дед беседует с отцом.
Он только что с войны.
Он был убит под Ржевом.
И на шинели след
От пули разрывной.
Он с дедом говорит –
Дед озабочен севом.
И вот сейчас отец
Обнимется со мной!
И вся деревня здесь,
И вся родня – живая!
И вот уже поёт
И плачет отчий дом!..
На берегу пустом,
Лица не открывая,
Сижу и плачу я
На берегу пустом…
ФРОНТОВИК
И соседи давно уж не рады –
Снова сдвинулся Ванька, дурит:
Он костёр разжигает в ограде
И кричит: «Севастополь горит!»
Урезонивать Ваньку без толку,
В этот час его лучше не тронь.
В белый свет он палит из двустволки
И орёт: «Батарея, огонь!»
Он крушит что попало, неистов,
По команде: «В атаку! Вперёд!»
Разобьёт подчистую фашистов,
Севастополь России вернёт…
Успокоится,
Баньку истопит.
Но, друзей вспоминая, твердит:
«Севастополь родной, Севастополь…
Слышишь, друг, –
Севастополь горит!»
Владимир ЯКУШЕВ
ОСЕННЯЯ РОЩА
Горит душа осенней рощи
Под утомительным дождём.
Она становится всё проще,
Всё молчаливей с каждым днём.
Ей ничего почти не надо,
Но влагу с рыженьких ресниц
Она туманным утром рада
Стряхнуть на заспанных синиц.
Ах, ей вся осень без печали,
А с ней и нам в краю родном,
Мы в жизни всякое видали
И молча всё переживём.
***
Мутная равнина,
Талые снега.
Каменная глина,
След от сапога.
Россыпью вороны:
Точки да тире.
Да собачий холод
В нашей конуре.
НОЧНЫЕ ЧАСЫ
Город родной спит и видит,
как стал мне чужим.
Я курю, это жизнь,
и она обращается в дым.
Я смотрю, гуляет с любовью
продувной ухажёр.
Жизнь – это жизнь,
и она как военный костёр.
Я смотрю, мне достался
счастливый военный билет.
Этот дым ест глаза,
это пепел, но я им согрет.
Я гуляю, смотрю на цены,
как на жителей гор.
Жизнь… эта жизнь
затоптана так, как костёр.
Город родной, ты мне ангел
и предохранитель.
– Делай, что хочешь, –
сказал, уходя, небожитель.
Этот дым ест глаза,
эта жизнь обращается в дым.
Город родной спит и видит,
как стал мне чужим.
Город родной спит и видит,
как стал мне чужим.
Я курю, это жизнь,
и она обращается в дым.
Я гуляю, смотрю:
с девчонкой продувной ухажёр.
Жизнь – это жизнь,
и она как военный костёр.
***
Затягивает осень всё Прикамье.
Идут дожди – налито до краёв.
А о тебе бегут воспоминанья.
Привет, родная! Проходи, любовь!
Бог знает почему, но я свободен
И тёмным светом изнутри объят.
Я ангелу слетевшему подобен,
Я помню крылья, как они болят.
Друзья мои, любимые, я с вами!
Мне крылья вырвали такие же, как вы.
Холмами я прошёл, как небесами,
Не преклоняя гордой головы.
И грязным льдом в пути изранив ноги,
Продравшись сквозь железные кусты,
Мы – ангелы,
униженные,
боги –
Найдём свои могилы и кресты.
И в крайний год, уже вдыхая бездну
В свинцовую, испорченную кровь,
Легко из жизни я
твоей исчезну.
Привет, родная! Проходи, любовь!
